Победа над трагедией. Почему в путинской России можно взять и не вспомнить про Беслан

Эскапада главы Северной Осетии Вячеслава Битарова, заявившего, что в республике не состоятся и не могут состояться никакие празднования 3 сентября, в день памяти теракта в Беслане, прозвучала неожиданно и даже как будто не к месту – все обсуждают коронавирус, нет ничего, кроме коронавируса, а тут вдруг встает человек и говорит: «О каких праздниках мы можем говорить, кто это придумал? Какой человек, у которого есть хоть немного сознания, может что-то праздновать в такой день?»

Действительно, о каком празднике тут говорят? Битаров эмоционально отреагировал на решение Госдумы перенести день окончания Второй мировой войны (он же День победы над Японией) со 2 на 3 сентября. Это действие слабо прозвучало в медиапространстве, хотя бы потому, что день этот ни в СССР, ни тем более в России никогда толком не отмечался, да и не вспоминался, и не было бы ни одной причины для переноса, если бы не форс-мажор: парад Победы пришлось отменить, Путин пообещал все-таки провести его когда-нибудь потом, и вспомнили, что есть же еще и такая дата глубоко в резерве, не 9 мая, но хоть что-то; конечно, не очень удобно, что 2 сентября свой J-day отмечают американцы, но это легко поправимо, перенесем на день.

Никто пока не объявлял ни о каких празднествах, но именно 3 сентября вдруг стало потенциально главным днем в году. Про день памяти жертв бесланского теракта, кажется, вообще никто из принимавших решение даже не вспомнил. Ну, просто не вспомнил, и все.

Противоречие между днем скорби и днем торжеств пока что – до каких-либо официальных объявлений – повисло в воздухе, но неловкость ситуации налицо. На Битарова никто не обратил внимания, и кажется, что если государству придется выбирать, то оно выберет торжества и парад, а для осетин выдумают какую-нибудь особенную формулировку, объясняющую, что парад – это и есть проявление скорби, война с терроризмом – продолжение той войны, что-нибудь в таком духе, а главу потом тихо через полгодика заменят.