Юрий Крижанич. Скульптура (фрагмент) Вани Радауша.
Нечистая горница, лучина, полутьма, за слюдяным оконцем надрывается ветер. Там – ледяной ад. Внутри – самый, наверное, знаменитый смутьян тех времен, грамотки которого со вниманием читают все, кто недоволен новыми порядками на Руси. Ссыльный – жилистый, иссушенный постами и муками, страшный, с огненными глазами и всклоченной бородой, в драной скуфейке. Дверь открывается. Входит гость – холеный, явно следящий за собой, одетый не совсем по-здешнему.
- Благослови, отче! – говорит вошедший.
- Не подходи, скажи, какой ты веры? – кричит этот, в драной скуфейке.
Гость отвечает степенно, без спешки, подбирая слова. Русский для него не родной:
- Я верую во все то, во что верует святая апостольская церковь, и священническое благословение принимаю в честь. О вере готов объясняться перед архиереем, а перед тобою, который сам подвергся сомнению в вере, мне широко говорить нечего. Если не хочешь благословить, благословит Бог, а ты оставайся с Богом.
В общем, разговор не сложился, а жаль. Удивительная могла бы выйти беседа. Потому что первый – протопоп Аввакум, который «до самыя смерти» боролся против церковной реформы и в процессе борьбы нечаянно изобрел новый русский литературный язык. А второй – Юрий Крижанич, человек, известный менее, но тоже очень и очень интересный. Пришлец из-за рубежей, мечтавший Россию обновить и превратить в своеобразную точку сборки единого славянского мира. А также – вполне сознательно – выдумывавший для этого нового мира новый язык. И сочинивший, помимо прочих трудов, небольшую, но прямо-таки перенасыщенную смыслами книжку «Политика». В которую попытался запихать все, что должен знать человек, управляющий государством, описать текущее состояние России и сформулировать проект русского будущего.
Аввакум оказался в Тобольске, возвращаясь из даурской ссылки в Москву. Но вот как в Тобольск занесло Крижанича? И кто он вообще такой?
От Рима до Москвы
Крижанича политиком сделала жажда знаний, желание бороться за счастье славян привело в Москву, ну, а уж от Москвы до Тобольска – не то, чтобы рукой подать, конечно, но угодить в Сибирь легко, если имеешь тягу рассуждать о делах государственных.
