Сергей Лавров. Фото: kremlin.ru
Формально глава МИД России Сергей Лавров прибыл в Минск не для встречи с самопровозглашенным и самопроинаугурированным президентом этой республики Александром Лукашенко. Он приехал для участия в совместной коллегии внешнеполитических ведомств обеих стран. Но, раз уж все равно оказался в Минске, г-н Лавров решил пообщаться и с ее руководителем. По итогам встречи оба сделали весьма характерные заявления. Александр Лукашенко, обращаясь к Сергею Лаврову: «… Вам все-таки приходится больше вертеться на международной арене в этом бешеном мире. Ваша точка зрения для нас весьма актуальна и познавательна… А, если говорить о белорусско-российских отношениях, то надо не о какой-то перезагрузке говорить, но об усилении, интенсификации наших отношений. Тезис абсолютно напрашивается и не просто тезис, а практика». Сергей Лавров: «Президент подтвердил приверженность всем договоренностям, которые достигнуты на высшем уровне между нашими странами. Прежде всего, имею в виду курс на всесторонне укрепление наших связей, союзнических и стратегических, во всех областях… Мы видим, прямо скажем, враждебное отношение и к России, и к Беларуси. Видим попытки активно влиять на внутренние процессы в наших странах, западные лидеры этого и не скрывают. Принимаются документы по продвижению демократии, такое уже есть по России, такой же документ в Конгрессе США по Республике Беларусь. Мы воспринимаем это спокойно, у нас есть Союзное государство, у нас есть, чем защищать себя и как отстоять свою независимость».
Братская кооперация
А про политический кризис в республике и сценарии выхода из него – оба ни слова. Про продолжающиеся протесты и реакции на них государственных органов – ни слова. Некоторые эксперты, по-моему, достаточно наивно предполагали, что Сергей Лавров поехал в Беларусь поторопить местного президента с анонсированной реформой, выяснить, какими путями он собирается урегулировать взаимоотношения с собственным народом, как намерен снизить накал противостояния власти и общества. Но по итогам встречи двух государственных мужей могло сложиться впечатление, будто этих тяжелейших проблем не существует вовсе.
