Александр Петриков специально для «Кашина»

«В связи с невозможностью… По состоянию здоровья… Горбачевым Михаилом Сергеевичем… Образовать Государственный комитет… Пуго Борис Карлович… Тизяков Александр Иванович…»

Транзисторное радио, перекрываемое душем в ванной и свистком чайника. «Мам, что там такое?» – «Переворот».

Натягиваешь майку – ну и понятно куда. Метро «Краснопресненская», взволнованная толпа впереди, никто не сворачивает, все к реке. «А что Ельцин?» – говорят, арестован. Белый мраморный стакан над рекой. Людское море. Серьезные лица.

Оказывается, тарахтение танка неотличимо от тракторного, ах да, их же делают на одних и тех же заводах. Волгоград, Челябинск, Харьков. Перепуганные мальчишки на броне – неужели они будут стрелять в народ? Толпа шумит, но расступается, никто не хочет под гусеницы. Времени одиннадцать утра. Толпа и танк, никто ничего не понимает. Какие-то люди выходят из здания. Что-то смутно знакомое. «Толковый мужик из Свердловска, с Борис Николаичем работал». Странная литовская фамилия. Буль-бу-лис? Мегафон. «Пожалуйста, Геннадий Эдуардович». Забирается на танк, откашливается. «Друзья!»

– Государственный переворот… Неконституционный… Президенты СССР и РСФСР… Хунта… Никогда… Вне закона… Телеграммы от глав государств и правительств… Никогда… Мы обязательно вернемся… Весной 1994 года будут выборы… Не поддаемся на провокации… Пожалуйста… Борис Николаевич просил…