Александр Петриков специально для «Кашина»
Можно посмеиваться над экспериментами «Новой газеты» с манифестом Богомолова и ответом ему дегенератов-левачков, можно искать подвох в лавировании Дмитрия Муратова между Кремлем, «Ростехом» и либеральной аудиторией, можно не читать «Новую газету» и не думать о ней – да все, строго говоря, можно, но потом выходит Елена Милашина, и ты понимаешь, что вообще ничего не имеет значения. В России нет второго медиа и второго журналиста, который занимался бы чеченской темой так, как это делают Милашина и «Новая». Упрека другим журналистам и изданиям здесь нет, особый статус «Новой» в медийной экосистеме путинской России завоеван больше двадцати лет назад, когда газета Муратова (скажем даже – газета Муратова и Политковской) единственным из больших медиа отказалась следовать ястребиному контртеррористическому консенсусу, и, пройдя через кэнсел-культуру начала нулевых, сумела выстоять, доказать свое право на существование и снобам-коллегам, и Путину, и уже в наше время, когда чеченский терроризм обращен вовнутрь Чечни, одна «Новая» и одна Милашина остаются для общества единственным бесперебойным и достоверным источником новостей о происходящем в кадыровской Чечне.
Статья Милашиной «Казнь после смерти», первая из проанонсированного цикла из трех публикаций, по своему качеству превосходит, вероятно, все предыдущие работы журналистки – это самое проработанное, самое доказанное (во втором выпуске будет интервью чеченского полицейского, участвовавшего в убийствах и готового рассказать о них, не скрывая своего имени) и самое шокирующее расследование на чеченскую тему. Так подробно об этом нам еще никто не рассказывал, но понятно (и в списке самых популярных материалов недели вы текста Милашиной не найдете, Богомолов читателю интереснее), как такое у нас читают – вот уж сюрприз, чеченское МВД похищает прохожих на улицах, убивает их, а потом объявляет, что они или уехали в Сирию, или уничтожены при совершении теракта. «А в ночь с 26 на 27 января Адам Дасаев был казнен в комнате отдыха шестой казармы Полка им. Кадырова», – такие вещи трогают далеко не всех, потому что и на этот счет есть тоже что-то вроде консенсуса, который описывается в том духе, что когда чеченцы убивают чеченцев, это, наверное, ужасно, но все же лучше, чем было раньше, когда российские призывники гибли на фронте, а обыватели – в терактах в Москве и других российских городах. Официальные лица такого, конечно, никогда не скажут, но даже уже на уровне комментаторов-лоялистов сплошь и рядом звучит вот это «да, нехорошо, но лучше, чем война». Компромиссный итог войны, могло быть и хуже – да, наверное.
