Сила в правде
Лев Толстой играет в городки в усадьбе Ясная Поляна. Фото: Рудольф Алфимов / РИА Новости
Когда американцы обсуждают попытки президента США Дональда Трампа вывести страну из очередного международного соглашения (на этот раз международного соглашения с Ираном, в котором участвует и Россия), постоянно звучит выражение «моральное превосходство» (moral high ground). «Только Трамп мог умудриться уступить моральное превосходство Ирану», – пишет давний колумнист New York Times Роджер Коэн (настроенный жестко против Трампа). В этой фразе и горечь поражения, и характерное отношение к Ирану, который, соблюдая соглашение, действительно оказывается прав.
Дело тут не столько в Трампе, сколько в том, какая важность приписывается нематериальной и нестрогой ценности – правоте. Многие в России считают, что Америка давно лишилась какой-либо моральной правоты или никогда ее не имела, но вообще-то американцы, как и русские, уверены в том, что не в силе бог, а в правде. И приходят в ужас от того, что Трамп эту правду у них отнимает.
Прекрасное русское слово «правда» в своем первом значении описывает не столько истину, сколько правоту, правильность, справедливость. «В старославянском, болгарском, украинском и русском языках первое значение правды – справедливость, второе – истина», – поясняет лингвист Константин Сигов. Правда и есть то самое моральное превосходство, которое в конечном итоге важнее силы.
Власть, у которой есть сила, но за которой никто не признает правоты, обречена. Полная утрата поддержки такой власти – вопрос времени. Идея ненасильственного сопротивления власти, сформулированная Львом Толстым и воплощенная, например, Махатмой Ганди и его последователями, основана именно на этом понимании. Каждый конкретный акт ненасильственного сопротивления может быть сколько угодно безуспешным – его по определению можно подавить силой. Цель отказа от поддержки власти не в победах, а в постепенном разрушении легитимности через формирование общественного мнения, которое больше не считает применение силы справедливым. Ведь правда – в нашем восприятии. Правда – не истина. Мы либо признаем правду за кем-то или за чем-то, либо отказываемся признавать.
Прекрасно это понимая, современные правители много сил уделяют формированию своей позиции, стремятся к тому, чтобы их действия выглядели справедливыми (не обязательно законными! В делах власти – это дело второе). Даже военная агрессия может быть представлена как «справедливая война», если правитель объявит свои действия спровоцированными другой стороной. Даже воровство может восприниматься как что-то терпимое в силу его культурной оправданности.
Главная политическая борьба в России идет именно на этой территории. Партийной и выборной политики у нас нет, зато борьба за правду идет вовсю. Причем понимают это и в оппозиции, и в Кремле. Стратегия Алексея Навального – установление этически неубиваемой позиции, правды. Именно поэтому он как политик чувствителен к попыткам делегитимизировать его позицию, ведь – в отсутствии силы – это главное, что у него есть. Стремлением сохранять максимум возможного морального превосходства объясняются (относительно) осторожные действия Кремля в отношении оппозиции. Понятно, что позицией моральной правоты можно спекулировать, ею можно злоупотреблять. Но с острожным оптимизмом можно говорить о том, что, раз борьба за правду все еще идет, правда все еще существует.
Что еще почитать
1. Целая книга о слове и понятии «правда»; тут же и статья Константина Сигова «Правда» в контексте Европейского словаря непереводимостей.
2. Книга Махатмы Ганди «Моя жизь» («Мои опыты с истиной») – удивительное чтение.
3. Новый и очень интересный доклад историка Андрея Зорина о Толстом.
– Максим Трудолюбов, обозреватель газет «Ведомости» и International New York Times и сайта InLiberty
Максим Трудолюбов – Republic