Сегодня правительство обсуждало законопроект о промышленной политике. Дискуссии о тех или иных способах ускорения российской экономики идут все чаще, и это неудивительно, ведь ее рост, согласно вчерашним данным МЭРа, продолжает находиться где-то около ноля.

Одна из идей – повышение производительности труда. Оно должно подтолкнуть нашу экономику вперед, но в то, что законопроект поможет в этом деле, похоже, не верят даже в самом правительстве. «...У нас основные показатели, связанные <...> с производительностью труда, мягко говоря, не растут, а в основном падают. Тем не менее инструменты, которые предлагаются, они все старые: субсидирование процентной ставки, индустриальные парки, как относительно новая форма появляется инвестиционный контракт. Это что, переломит тенденцию? Честно говоря, я так не думаю», – высказался на заседании полпред президента в Дальневосточном федеральном округе Юрий Трутнев.

Сегодня же на выездном заседании Экспертного совета при председателе Совета Федерации РФ Виктор Гришин, ректор Российского экономического университета (РЭУ) им. Г.В. Плеханова, представил предложения своего вуза. Вот пара запоминающихся тезисов:

один из основных тормозов роста производительности – это износ основных фондов; нужна господдержка предприятий, обновляющих оборудования, в частности поддержка инновационных предприятий; производительность труда выше в странах с высокими социальными гарантиями – надо повысить минимальный уровень заработной платы, усилить гарантии занятости.

Минэкономразвития разработало свой план того, как выполнить инаугурационный приказ Путина об увеличении производительности труда на 50% к 2018 году (по сравнению с 2011-м). Сейчас Россия находится на третьем месте с конца по этому показателю среди стран ОЭСР. Разработанные меры ускорят рост производительности труда до 6–8% в год и создадут почти 4,5 млн высокопроизводительных рабочих мест. 

Добиться этого чиновники хотят с помощью шести мер (которые, кстати, по некоторым пунктам схожи с мерами РЭУ):

стимулирование инвестиций для модернизации производств; технологическое обновление с помощью наилучших доступных технологий; высвобождение устаревших рабочих мест; создание условий для профессионального развития работников; повышение мобильности на рынке труда; повышение производительности труда в госкомпаниях.

Slon разобрался, что в программе Минэкономразвития сработает, а что нет.

* * *

Программа правильная, хоть и запоздала лет на 15, считает Александр Идрисов, управляющий партнер и основатель Strategy Partners. «Главное, что может помешать ее реализации, – боязнь социальных последствий, – уверен он. – Новые рабочие места пока не создаются, и любой губернатор столкнется с вопросом, куда девать освободившихся людей». У большинства российских компаний есть возможность легко увеличить производительность труда на 30%, заключает он, если они не будут бояться увольнять неэффективных работников, особенно в госсекторе.
В целом заявленных показателей правительство вряд ли достигнет. «Если не ожидать сильного сокращения числа занятых и отработанных ими часов, то рост производительности труда примерно равен росту ВВП, – объясняет Владимир Гимпельсон, директор Центра трудовых исследований ВШЭ. – Выводы делайте сами». Например, по прогнозу Минэкономразвития, по итогам 2014 года производительность труда должна вырасти на 6%, а ВВП в лучшем случае на 1,1%. Выглядит нереалистично.
Предложенных мер недостаточно, согласен Булат Столяров, основатель IRP Group. «Чтобы достичь заявленных показателей, нужны либеральные реформы, по радикальности сопоставимые с программой Грефа», – объясняет он. Рост производительности труда в первую очередь тормозят отсутствие конкуренции и слабые институты защиты собственности.
Не очень понятно, где правительство возьмет деньги на стимулирование модернизации (самый первый пункт программы). Бюджетных средств для этого будет недостаточно, считает Александр Идрисов, а с инвестиционным климатом и притоком зарубежного капитала в последнее время беда. И все же часть предложенных мер вполне могут сработать и увеличить производительность труда в стране, пусть и не настолько, насколько рассчитывает правительство.

Стимулирование инвестиций

Для начала чиновники хотят упростить доступ бизнеса к средствам, необходимым для модернизации. Программа Минэкономразвития предполагает сделать проектное финансирование более привлекательным. ЦБ еще в апреле одобрил рефинансирование кредитов под инвестпроекты по ставке 6,5% на срок до трех лет. Претендовать на эти средства смогут банки с капиталом свыше 50 млрд рублей. Ставка для банков должна быть на 1 процентный пункт (п.п.) ниже ключевой (сейчас – 7,5%), а для конечных заемщиков – не выше ключевой плюс 1 п. п., предлагает Минэкономразвития. Обязательства конечного заемщика должны быть обеспечены госгарантиями – их выдачу также предложено упростить.

Внедрение наилучших доступных технологий (НДТ)

МЭР предлагает ввести экологическое нормирование на их основе и создать фонд поддержки промышленности для перехода на них. НДТ – термин, который означает технологии, направленные на внедрение ресурсосберегающих и безотходных производств и вывод из эксплуатации предприятий с устаревшим оборудованием.
Проблема в том, что по плану перехода на НДТ пилотные проекты должны начаться только в 2016 году. До этого чиновники будут искать технологии, систематизировать их и составлять регламенты использования. Это значит, что использование НДТ практически не даст вклада в повышение производительности труда к 2018 году.
Чиновникам стоило бы сосредоточиться не на технологиях, а на развитии конкуренции. По словам Булата Столярова, производительность труда в рамках одной отрасли может отличаться в десятки раз. Новые технологии нужны там, где компании без них проигрывают конкурентную борьбу, поэтому важно развивать внутриотраслевую конкуренцию, отмечает он. В ряде отраслей, например в машиностроении, существует ряд неэффективных предприятий, которые получают господдержку и продолжают существование.
Проблема не только в технологиях, а в принципах организации производства. «Для российской промышленности сегодня характерна чрезмерная вертикальная интеграция, – отмечают консультанты Strategy Parners в докладе «Новая индустриализация в России» за 2013 год. – Такие устаревшие модели организации производств в мире уже не применяют». Это приводит к созданию монопольных потребителей и внутренних монопольных поставщиков, что приводит к избыточным издержкам. Если чиновники сумеют разобраться с этим, то отдача от введения НДТ может быть гораздо выше. 

Условия для профессионального развития работников

Правительство также хочет создать национальный классификатор профессий, определить их востребованность на рынке труда, утвердить их стандарты и перейти от них к стандартам образовательного обучения. По словам Алексея Улюкаева, сертификацией квалификаций будут заниматься специальные отраслевые независимые центры.
Это идея, которая давно витает в воздухе. Существующий общероссийский классификатор профессий рабочих, должностей служащих и тарифных разрядов (ОКПДТР) давно устарел. Например, там можно найти корчевщика, фонотекаря и директора турбазы, но не дизайнера, тестировщика или специалиста по 3D-печати.
Кроме того, ОКПДТР слишком детализирован, а по указанным в нем профессиям нет никакой статистики – ни зарплат, ни числа занятых. Американский классификатор – Standard Occupational Classification, содержит всего 800 профессий и сгруппирован по отраслям. Например, «математические и компьютерные науки». По каждой из профессий на сайте бюро трудовой статистики США можно найти численность занятых (с десятилетним прогнозом), среднюю и медианную зарплату по стране и по каждому из штатов.
Если правительству удастся создать что-то хотя бы отдаленно похожее, то у российских работников появится возможность осознанно менять профессию или переезжать в регион, где им предлагают лучшие условия. Сейчас такой информации у них просто нет (Росстат считает только зарплаты в социальной сфере и науке), поэтому мобильность трудового населения очень низкая.

Повышение гибкости на рынке труда

Чиновники намерены изменить законодательство, чтобы облегчить трудоустройство граждан за пределами мест постоянного проживания, а также сформировать региональные программы по переезду работников. Также планируется развивать портал «Работа в России», чтобы люди могли искать работу в новых регионах через него.
Предлагаемых поправок в законодательство мало. Трудовой кодекс (ТК) игнорирует реалии, уже ставшие нормой для рынка, – дистанционную работу, заемный труд, работу по найму и частичную занятость, отмечалось еще в «Стратегии-2020». ТК дает значительные преимущества уже имеющим работу, но ослабляет позиции выпускников, работников старшего возраста и безработных. Все это приводит к снижению гибкости работников на рынке.
В 2015–2016 годах правительство также планирует провести оценку рабочих мест и начать заменять устаревшие современными рабочими местами. Чиновники хотят использовать механизм налоговых льгот, чтобы стимулировать предприятия заменять устаревшие фонды более современными.
Сейчас у работников нет экономических стимулов освобождать рабочие места, замечает Владимир Гимпельсон. Сейчас максимальное пособие по безработице составляет 4900 рублей, или на 3100 рублей меньше, чем федеральный прожиточный минимум. Другая проблема – существенная часть устаревших рабочих мест находится в госсекторе. Кризис 2009 года показал, что если приходится выбирать между неэффективностью и социальной стабильностью, то правительство выбирает последнее.

Именно здесь, скорее всего, в сокращении доли государства, а не в новом классификаторе профессий и прочих тактических шагах, заключен главный источник роста производительности труда. Госсектор в экономике России составляет 50%, и эта половина экономики по природе своей совершенно не склонна увеличивать собственную эффективность.