Сорос, Кругман, Рубини: Когда и чем все это закончится

Сейчас уже абсолютно ясно, что это худший финансовый кризис, экономический кризис и рецессия со времен Великой депрессии. Многие из нас предвидели это заранее, а теперь это стало понятно всем.

Хорошая новость заключается в том, что еще полгода назад существовал реальный риск новой великой депрессии, но правительство США, как и правительства других стран, попытались ее предотвратить. Думаю, что власти в какой-то момент заглянули в бездну: увидели, что экономика в США и во всем мире сокращается со скоростью в 6% в год и более, и решили применять все имеющиеся в арсенале средства. Таким образом, по моему мнению, они несколько снизили риск депрессии. Он не сократился до нуля, но все же вряд ли мир окажется в состоянии депрессии в ближайшее время. Экономисты в основном смотрят на вещи куда более оптимистично. Эксперты считают, что мы выйдем из отрицательного роста ВВП в минус 6% в положительный во второй половине этого года – то есть в июне рецессия завершится. К четвертому кварталу 2009-го, как предполагают консенсус-опросы, рост станет положительным и составит около 2%, а в следующем году – более чем 2%. Если сравнивать мои взгляды с этим новым общим мнением авторов макроэкономических прогнозов, то я просто страшный пессимист. Пожалуй, можно согласиться с тем, что темпы сокращения экономики снижаются. Но все же они очень высоки. Я предполагаю, что экономика будет сокращаться весь год, с цифры в –6% до –2% к концу года (а не +2%). А также в следующем году рост будет очень медленным: не более 0,5%, а не 2%, как предсказывается большинством. Уровень безработицы в этом году станет выше 10%, и в следующем году, вероятно, приблизится к показателю 11%. Таким образом, в следующем году экономическая ситуация все еще будет ощущаться как рецессивная, даже если формально рецессия уже будет завершена. Прогноз ситуации для Европы и Японии, как на этот год, так и на следующий, еще более печальный. В большинстве развитых стран экономическая ситуация будет хуже, чем в США – по ряду причин, включающих структурные проблемы в Японии и слабые ответные правительственные меры в еврозоне. Ситуация в финансовой системе – очень тяжелая. Многие банки до сих пор неплатежеспособны. Если мы не хотим получить, как Япония, банки-зомби, то лучше воспользоваться рецептом Швеции: национализировать неплатежеспособные банки, очистить их баланс, разделить их активы на хорошие и проблемные, и как можно скорей продать обратно в частный сектор. Что касается ответных экономических мер, то в одновременном ослаблении монетарной политики и снижении налогов нет непоследовательности. Каждая из этих мер должна стимулировать спрос, а ослабление монетарной политики к тому же приводит к облегчению кредитования. Конечно, ситуация, в которой экономика страдает как от нехватки ликвидности, так и от проблем с платежеспособностью и невозможностью взять кредит – это не та ситуация, в которой традиционная монетарная политика будет хорошо работать. Нужно предпринимать также какие-то нестандартные монетарные меры, а также нужно решать проблему с банками. И еще нужно финансовое стимулирование, так как в экономике обваливается каждый элемент: потребление, инвестиции в жилищное строительство, инвестиции в нежилое строительство, капиталовложения, запасы, экспорт. Единственное, что тут может помочь – снижение налогов. Но фискальная политика не может решить проблемы с кредитами, и она не бесплатна. В ближайшие несколько лет к государственному долгу США добавится еще около $9 трлн. [Экономист] Нил Фергюсон сказал, что наступил конец эры «финансового рычага». Но это не так. Уменьшения доли заемного капитала (делеверидж) не происходит. За нами остаются все финансовые обязательства по жилищному сектору, по банковским и финансовым учреждениям, по корпоративному сектору, а мы сейчас собираемся обобществить эти просроченные долги и поставить их на баланс правительства. Поэтому государственный долг и растет. При проблеме избыточного долга его можно преобразовать в акционерный капитал. Так происходят корпоративные реструктуризации: необеспеченный долг конвертируется в акционерный капитал. То же самое можно сделать и с рынком жилья. Но мы не осуществляем такую конвертацию – мы сваливаем государственный долг сверху на частный, чтобы обобществить понесенные убытки. В какой-то момент правая сторона баланса государства (обязательства и капитал) может «лопнуть по швам», и если такое произойдет, это будет просто катастрофа. Поэтому, хоть нам и нужно краткосрочное финансовое стимулирование, но надо думать и о долговременной фискальной устойчивости.

У текущей ситуации есть два главных обстоятельства, заслуживающих упоминания. Первое – это крах финансовой системы, какой мы ее знали. После банкротства Lehman Brothers 15 сентября финансовая система, в сущности, прекратила функционировать. Жизнь в ней приходится поддерживать искусственно. В то же самое время шок финансовой системы сильнейшим образом воздействовал на реальную экономику, которая вошла в штопор, и этот процесс оказался глобальным. Второе обстоятельство – то, что финансовая система рухнула под своим собственным весом. Это противоречит распространенному мнению, что финансовые рынки автоматически стремятся к равновесию, а это равновесие нарушается внешними силами, внешними потрясениями. Эти потрясения, по теории, должны были происходить случайно. Рынки должны были самостоятельно корректироваться. Эта парадигма оказалась ложной. Поэтому мы имеем дело не только с крахом финансовой системы, но и с крахом старой картины мира. Давайте признаем: в течение 25 лет мы потребляли больше, чем производили. Последствия этой жизни не по средствам аккумулировались главным образом в жилищном и финансовом секторе, и теперь все эти задолженности возложены на все общество. Жаль, конечно, что пока что мы национализировали только обязательства банков, а не их активы. Думаю, правильно, что мы расширяем государственное кредитование для замены упавшей системы кредитования, и что мы сейчас оказались в ситуации дефляции. Когда поток кредитов польется заново, произойдет резкий поворот – страх дефляции сменится страхом инфляции. Будет очень сильное давление с требованием поднять ставку, и ее рост может подавить восстановление. Таким образом, мы столкнемся с политическим процессом попеременного сдерживания и стимулирования деловой активности – стагфляцией, похожей на ту, что была в США в 1970-х, только тяжелee. Но это еще благоприятный исход – по сравнению с тем, что могло бы случиться, если бы мы бездействовали. Что касается регулирования – нужно осознать, что старая теория является ложной, и рынки на самом деле склонны к появлению пузырей. Рынки создают пузыри, следовательно, они должны регулироваться. Но с этим важно не переборщить. Хоть рынки и несовершенны, регуляторы еще более несовершенны: они не только люди, но еще и бюрократы, и склонны поддаваться политическим влияниям. Поэтому мы должны сохранить минимальное регулирование, в то же время осознавая, что рынки нестабильны по своей природе.

За два последних года норма сбережений в США поднялась с нуля до 4%. Это все еще ниже исторических показателей, но все же накопления постепенно появляются. По идее, они должны быть преобразованы в инвестиции, но на инвестиции сейчас спрос небольшой. Смысл этого типа рецессии как раз в том, что сумма, которую мы коллективно хотим отложить, больше, чем сумма, которую мы коллективно хотим инвестировать. В этом проблема, и обойти ее нельзя. Мне кажется, есть два больших структурных изменения. Первое – уменьшение роли финансового сектора в экономике. Мы перешли от экономики, в которой сначала 4%, а потом 8% ВВП поступали от финансового сектора, все больше и больше, так что на пике финансовый сектор производил 41% прибыли. И нет причин думать, что в результате этого в мире появилось нечто реальное. Эти чрезвычайно хорошо оплачиваемые банкиры, по сути, просто находили новые способы свалить риски на других людей. Как я уже писал, нам снова нужен скучный банковский сектор. Весь этот сектор высоких финансов оказался попросту деструктивным, и во многом это связано с регулированием. Финансовый сектор разбухал, и соответственно также росло его политическое влияние. То есть, дерегулирование привело к чрезмерно раздутым финансам, что привело к дальнейшему дерегулированию, и это породило того монстра, что сожрал мировую экономику. Нельзя также упускать важность социальной сети безопасности. Большинство прогнозов гласят, что в Европейском Союзе в этом году будет даже более глубокая рецессия, чем в США. Поэтому, с точки зрения макроменеджмента, в Европе не очень справляются со своими задачами, и причин тому несколько: Европейский Центральный банк слишком консервативен, а европейцы слишком медленно решаются на финансовое стимулирование. Однако с этой стороны Атлантики человеческое горе будет сильнее, потому что европейцы не теряют свою медстраховку тогда, когда они теряют работу. Когда американец теряет работу, он падает в пропасть.

Оригинал статьи