Кому уподоблю род сей? Бен Али в Тунисе сначала проявлял твердость: стрелял в народ, храбрился, продержался один месяц после начала протестов – и вылетел из страны на частном самолете после того, как армия отказалась наносить сокрушительное поражение противнику, живая сила которого ввиду многодетности тунисских семей состояла из собственных родственников, а боевая техника – из подержанных автомобилей.
Хосни Мубарак сначала проявлял твердость: стрелял в народ, храбрился, продержался месяц после начала протестов – и вылетел из страны после того, как армия отказалась наносить сокрушительное поражение противнику, живая сила которого ввиду многодетности египетских семей состояла из собственных близких и дальних родственников, а боевая техника – из подержанных автомобилей. Поклялся Аллахом, что не уедет из страны, и уехал. А потому что не клянись вовсе: и головою твоею не клянись, потому что ни одного волоса не можешь сделать белым или черным. И не сравнивай. Потому что не можешь ни одну революцию сделать черно-белой или цветной.
Читатель ждет уж рифмы розы – и не дождется. Предыдущая волна революций в мире была из вегетарианского растительного мира. Поэтому, как только Бен Али печальным демоном, духом изгнанья вылетел в неизвестном направлении, для тунисских протестов всем миром стали придумывать ботаническое название. И, перебрав все цветы, остановились на жасмине, знакомом по зеленому чаю.
Теперь станут придумывать название для египетской революции из области местной эндемической флоры, чтобы присоединить ее к гербарию. Выбор богатый: от лотоса до папируса. Хоть не календула и не желудочный сбор. Хотя вот зверобой бы подошел. Зверобойная революция. По-моему, отлично звучит. Ведь какого человека свергли; не человек – царь зверей.
ЕГИПЕТ КАК ПРИМЕР ДЛЯ ПОДРАЖАНИЯ
Революция в Тунисе – это все-таки революция в Тунисе, маленькой передовой стране с правителем, чье имя благодаря революции почти все и узнали. Другое дело – Египет. Египет – лидер арабского мира. Так уверяют сами египтяне со времен Насера, и это не только шовинистический бред. Во-первых, это – с большим отрывом – самая населенная арабская страна: 80 млн человек. В следующем за ним Алжире – 35 млн, в Марокко – 32, в Ираке – 31, а остальных надо считать упаковками. Во-вторых, опять же со времен Насера и даже раньше, с начала XX века, Египет – лидер арабского национального возрождения. Рабы не мы, мы – арабы, которые все могут сами без европейцев.
Из Египта – единственный арабский писатель-лауреат нобелевской премии Нагиб Махфуз; отсюда – классическая арабская песня, которую слушает весь арабский мир: Ум Култум, Эдит Пиаф арабского мира. Но важнейшим из искусств для нас является кино. И тут Египту нет равных. В Америке есть работающий на весь западный мир Голливуд, в Индии – Болливуд, а на Ближнем Востоке – египетское кино и египетское телевидение. Весь арабский мир смотрит египетские фильмы и сериалы, знает по именам и в лицо египетских актеров. В общем, Египет – далеко не самая богатая, но точно самая влиятельная страна арабского мира. И какое он теперь окажет влияние? Дурной пример поразителен.
И вот в этой стране – революция. Народ выставил из страны не какого-нибудь тщедушного маразматика, подковерного карлика, победителя интриг и дворцовых переворотов, а бывшего национального героя, боевого летчика, настоящего полковника, воздушного аса, развеявшего миф о непобедимости израильской армии. А в других-то странах сидят свои Мубараки – светские прозападные диктаторы, гаранты против исламистов, вариант – правоверные короли, гаранты того же.
В общем, пока революция была революцией в Тунисе, у них была отмазка. После зверобойной революции в Египте деваться некуда. Темно и утешиться некем. Когда в Египте только начались серьезные волнения, окрестные властители каждый на свой манер пытались устлать свой путь соломой, чтобы другие не услали его зверобоем. Король Иордании Абдулла отправил в отставку премьера и правительство (до того, как от него этого сильно потребовали), президент Йемена Салех сказал, что не пойдет на новый срок в 2013 году, президент Сирии Асад снизил цены на мазут для отопления и разблокировал Facebook. Теперь этой соломки может не хватить.
Я однажды говорил, почему Тунис и Египет не похожи на цветочные революции. Не только потому, что цветы тут носят на кладбища и на места гибели сотен жертв. Если прилагательное «цветная» при слове «революция» – не просто гомеровский эпитет (встала из мрака младая с перстами пурпурными Эос, а у других перстов у нее и не бывает), то этот тип революции связан с выборами и фальсификацией. Оппозиция начинает, проигрывает и потом выигрывает, вовлекая уставший от правителя народ. Так было в Тбилиси, Киеве, Бишкеке и Бейруте в 2003–2005 годах.
Кстати, первая цветочная революция – «революция гвоздик» – была совсем другой. Она случилась в Португалии в 1974 году, и сделали ее – за неимением выборов и оппозиции – прогрессивно настроенные солдаты и матросы-балтийцы, ну, вернее, атлантоокеанцы, или кто там у них. В общем, атлант в военной форме расправил плечи, сунул гвоздику в дуло автомата и пошел гулять по городу, по незнакомой улице. Улица была светла от улыбок девушек, юношей, стариков и детей.
В Тунисе и Египте начинал народ и выигрывал, вовлекая оппозицию. Но революции Туниса и Египта – тоже отчасти армейские. Судьба правителей оказалась решена, когда легионы отказались поддержать Цезаря и вступить с оружием в Рим.
И в этом смысле обе эти революции похожи на иранскую. И там важны были и народные протесты, и прокламации оппозиционеров, и надписи на стенах, и всеобщая забастовка. Но Рубикон был перейден, когда армия объявила о своем нейтралитете в противостоянии правителя и народа. «Жребий брошен», – сказал Цезарь и нехотя полез в самолет.
НОВЫЙ ИРАН
Когда я сравниваю египетскую революцию с иранской, не надо сразу пугаться. Поначалу иранская революция была в той же степени либерально-демократической, что и исламской. В свержении шаха участвовали: либеральная интеллигенция; журналисты за свободу слова; студенты за свободу всего; рабочие из профсоюзных движений за права трудящихся; политические исламисты за свободу веры; муллы, выступавшие за невмешательство ислама в политику; муллы, выступавшие за то, чтобы ислам руководил политикой; иранские националисты-антиимпериалисты из «Народного фронта»; иранские социалисты из запрещенной, но могущественной партии «Туде»; иранские коммунисты; иранские федералисты – сторонники курдской, азербайджанской и белуджской автономии; иранские коммунистические боевики – федаины народа; иранские исламокоммунистические партизаны (были и такие); торговцы на базарах, недовольные появлением супермаркетов; Ленин из шалаша – Хомейни из Парижа.
Конечный итог – результат борьбы между ее участниками и победителями после того, как они достигли своей общей цели. Первым президентом Ирана после революции был Абольхасан Банисадр – светский либерал, а первым премьером – Мехди Базарган, противник насильственной исламизации. Революционной гвардией поначалу были вооруженные леваки. А кроме Хомейни среди антишахских религиозных авторитетов было несколько таких, в том числе аятолл, которые выступали за то, что ислам – личная вера, которая в душе.
Хомейни поначалу дружил с либералами и сдерживал своих наиболее радикальных сторонников. Но потом рассорился со всеми, либералов выдавили из власти и из страны. Иран стал тем, чем он стал: классической нелиберальной демократией, где политическая сфера гораздо свободнее, чем в большинстве других стран Востока, (здесь, например, настоящие конкурентные выборы), а частная сфера – задавлена религиозными правилами и запретами.
КТО БУДЕТ БОРОТЬСЯ ЗА ВЛАСТЬ ПОСЛЕ РЕВОЛЮЦИИ Теперь, после победы над собственным шахом на каком-то таком распутье оказался и Египет. Среди тех, кто делал египетскую революцию, масса организаций разного толка: 1) Антиавторитарная «Кефайа» («Хватит») – вроде нашей «России без Путина», где собрались все на свете от социалистов-насеристов до исламистов под лозунгом «Египет без Мубарака». 2) Партия «Аль-Гад» («Завтра») под руководством либерального адвоката-западника Аймана Нура, любимца американцев. 3) «Национальная ассоциация за перемены» под руководством тоже западника с некоторым антиимпериалистическим уклоном, бывшего главы МАГАТЭ Мохаммеда Аль-Барадеи. 4) Партия «Тагамму» – влиятельные демократические социалисты, защищают принципы насеровской революции 1952 г., боятся капиталистической порчи. Существуют с середины 1970-х, то есть с тех пор, как Садат повернул к США и капитализму. 5) Партия «Новый Вафд» – продолжатели той самой националистической, либерально-буржуазной партии первой половины XX века. Они – за капитализм, но также за свободы и менее прозападную внешнюю политику. 6) Разумеется, «Братья-мусульмане», большинство которых представляет сейчас умеренную форму политического ислама и не собирается вводить повсеместный и ничем не омраченный средневековый шариат. 8) Более мелкие и более радикальные исламистские группировки, которые хотят «превратить буржуазную революцию в исламистскую» и создать что-то вроде Саудовской Аравии, только очищенной от скверны союзничества с Западом, мира с Израилем, алкоголя и туризма. Часть из них тоже считает себя «братьями-мусульманами». 9) Военные, которые не выступили однозначно в поддержку Мубарака и тем самым едва ли не больше всех поучаствовали в его свержении, и которые пока являются переходной властью. 10) Представители десятков египетских молодежных и студенческих движений разного толка, от коммунистических до либеральных и исламистских. Травяной сбор – ничем не хуже иранского. Каким быть Египту, решится в борьбе и сотрудничестве этих сил – и других, которые могут добавиться в ближайшее время. Иран совсем не так страшен, как мы его представляем: ужас, но не ужас-ужас-ужас. И есть большой шанс, что Египет, даже с участием исламистов во власти, будет еще менее ужасен. Во-первых, у Египта нет своего Хомейни. За год иранской революции возник культ личности Хомейни, который помог ему выдавить из власти остальных более либеральных и светских участников. Здесь такого человека нет. Во-вторых, Обама занял гораздо более правильную позицию по отношению к египетской революции, чем Картер – по иранской. После недолгой разноголосицы на американском верху Обама однозначно поддержал революционный народ и попросил Мубарака уйти, а также похвалил его за своевременный уход. Атакующая позиция Америки была причиной столь антизападного характера революции и новой иранской власти, жаловалась мне в 2004 году вице-президент Ирана Масуме Эбтекар (в 1979 году – студентка и участница захвата американского посольства): «Нас больше всего беспокоило то, что американское правительство не может оценить, понять демократические стороны исламской революции в Иране. Если бы США расстались с узостью взглядов, оценили бы демократическую, народную природу исламской революции, они могли бы найти свой интерес в сотрудничестве с исламской революцией... Они действовали разрушительно для собственных американских интересов». НЕЗАМЕТНАЯ ПОБЕДА ИСЛАМСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ Кроме того, даже бедный Египет богаче и образованней Ирана тридцатилетней давности, и исламисты с тех пор стали другими. То, чего боялись поколения европейских политиков, турецких светских военных, либеральных юристов и профессоров, свершилось. Вопреки заветам Ататюрка, исламская партия пришла к власти в Турции и находится у власти уже десять лет. И мир не рухнул, небо не упало на землю, вода в реках не превратилась в кровь, саранча не поела посевы, семь тощих коров не пожрали семь тучных коров, на землю не пролился дождь из змей и жаб, и в турецких, а также прочих домах и стадах не умерло по первенцу. Наоборот, во многих отношениях Турция стала более демократической, более правовой и благоприятной для бизнеса, хотя и более восточной страной; в ней лучше живется курдам, а с ней рядом – соседям, даже Армении. За исключением, пожалуй, Израиля, с которым против арабов дружила турецкая военная верхушка. Но и такая Турция не идет войной на Иерусалим. Мы все: «Ирод! Ирод!» А младенцы-то – живы. И туристы за десять лет исламского правления в Турции не разбежались, наоборот, умножились там весьма. Может, и Египет со временем будет, что твоя Турция – all inclusive, только почище. АРАБСКИЙ МИР — ЭТО НОВАЯ ЛАТИНСКАЯ АМЕРИКА Ну и наконец, нет необходимости сравнивать египетскую революцию с «цветными» или с иранской. В 80-е годы одна за другой пали все проамериканские хунты Латинской Америки. В начале 80-х ситуация в Южной Америке была очень похожей на нынешний арабский мир. Почти во всех странах континента по полтора–два десятилетия сидели военные генеральские хунты. Многие из них имитировали выборы и даже сменяемость власти, но все внутри одного узкого круга военных. У них тоже был железный аргумент: мол, без нас нельзя, будут свободные выборы – победят коммунисты, и здесь будет одна сплошная большая Куба. Вы, США, Европа или хоть немного состоятельные жители Южной Америки, хотите жить, как на Кубе? Если нет, то без нас вам не справиться. Но в 80-е что-то изменилось в атмосфере на континенте – так, как изменилось сейчас в Северной Африке. Вроде бы жили, не тужили – и на тебе. Еще до Горбачева и конца глобального противостояния хунты начали рушиться. Стечение факторов было очень похожим: 1) экономический кризис в начале 80-х; 2) хунты сидели по десять–двадцать, а иногда и 30 лет и успели страшно надоесть, прогнить, стать насквозь коррумпированными, смягчиться, перестать быть страшными; 3) благосостояние в этих странах резко подросло; 4) начались массовые протестные выступления населения; 5) Запад, хоть и побаивался коммунистов, давил на генералов, что, мол, пора и честь иметь! Понятно, что какой-нибудь Уругвай волны бы не сделал. Но после победы демократии в гигантах вроде Аргентины или Бразилии генералам помельче было не усидеть. Где-то революции произошли резко. В Аргентине генералы проиграли войну Англии за Фолклендские острова, начались массовые протесты, и генералы вынуждены были провести свободные выборы. В Бразилии генералы уступали постепенно и нашли в оппозиции людей, которым можно передать власть, сохранив гарантии личной безопасности. В Чили Пиночет тоже уступал власть постепенно. Но попробовал бы он развернуться. А вот в Парагвае генерала Стресснера, который правил там 35 лет, пришлось свергать силой: его убрали собственные генералы сразу после очередной победы на выборах. Но итог один: сейчас на всем континенте не осталось ни одного авторитарного режима, везде проводят свободные выборы, и в большинстве случаев народ там выбирает хоть и левых, но довольно вменяемых людей. Кубы в прямом смысле нигде не получилось. Что-то в этом роде может произойти и в арабском мире. Пятничная революция в Египте не означает, что завтра же свергнут всех от Йемена до Марокко. Но, скорее всего, означает, что в течение ближайших лет в странах начнут править другие люди – и будут править иначе, чем сидящие по нескольку десятилетий светские прозападные диктаторы. При участии Максима Саморукова
