После распада СССР волна советских математиков-эмигрантов захлестнула США. Хотя, может, «захлестнула» – сильно сказано: в 90-е в США было 29392 своих математиков, из СССР прибыло 336. Еще 715 математиков отбыли из Союза в другие страны, а на территории распавшейся Страны Советов остались 11173. Таким образом, в США стало примерно на 1% математиков больше, но этот процент произвел столь заметные изменения, что американские экономисты Джордж Борхас и Кирк Доран посвятили ему научную работу «Коллапс Советского Союза и производительность труда американских математиков». 

Наших математиков, прибывших в США, было около трех сотен, как и спартанцев, защищавших Фермопилы, против в 100 раз большего количества американских математиков, но это были отборные кадры. Например, средний советский или американский математик публиковал работы в 2 областях этой науки. Советский эмигрант в США публиковал работы в среднем в 5-6 областях. Кроме высокого качества прибывших эффект усиливало то, что в наших странах развивались очень разные направления математики. Например, на 1 американскую работу по интегральным уравнениям приходилось в среднем 1,4 советской работы по этой же теме, зато в области статистики на 1 американское исследование пришлось лишь 0,06 советских работ. В результате общение представителей двух миров порой выглядело как откровение. В исследовании приводится отзыв американца Перси Диакониса, 20 лет искавшего решение одной задачи и после обрушения «железного занавеса» поговорившего с советским математиком Решетихиным: «Это было фантастикой. Я только что получил абсолютно свежую порцию идей и результатов. Я спросил всех в Америке, кто имел хоть какой-то шанс что-нибудь знать о решении моей задачи. Никто не мог помочь. Но советские ученые проделали много работы по решению подобных задач. Это был целый новый мир, к которому я получил доступ».

Неудивительно, что такие кадры оказались востребованными университетами Штатов. Безработица среди свежеиспеченных местных кандидатов наук выросла за 5 лет в 5 раз, как видно на приведенном графике. В 1995 году каждый десятый из получавших летом в американском вузе Ph.D. по математике не мог себе найти работу осенью. Правда, это заслуга не только советских математиков, но и эмигрантов из других распавшихся соцстран.

Уровень безработицы среди американских математиков, только что получивших степень Ph.D., %

Источник: NBER

Когда бывшие советские ученые стали публиковать свои результаты в американских журналах, результаты многих местных ученых сразу же устарели и смысл в их опубликовании исчез. Это выразилось в падении производительности труда американских ученых на треть (производительностью авторы доклада называют количество опубликованных научных работ в 1992-2008 гг.). По оценкам Борхаса и Дорана, в этот период средний американский ученый опубликовал 6,8 работы, но если бы советской эмиграции не было, то количество публикаций было бы около 9 за указанный период. Эти оценки основаны на сравнении деятельности американских математиков, трудившихся в сферах, которые почти не разрабатывались в Советском Союзе, с теми американцами, которые трудились в областях, очень глубоко исследованных в СССР (см. подробности в полном тексте доклада на английском).

Борхас и Доран отмечают парадоксальные вещи: в целом количество научных работ благодаря эмигрантам не увеличилось – советские люди просто вытеснили часть неконкурентоспособных местных математиков из профессии. Кроме того, благодаря приезду высококвалифицированных математиков из СССР и свободной конкуренции на университетском рынке производительность труда американских студентов упала! Механизм процесса таков – американские студенты, получившие советских научных руководителей, стали публиковать больше статей благодаря замечательному наставничеству. Одновременно производительность труда американских математиков, как мы помним упала, и, соответственно, студенты американских профессоров тоже стали показывать худшие результаты. Но поскольку у эмигрантов было только 3% от общего количества американских студентов, то их возросшая эффективность не компенсировала общего падения «качества» новой генерации математиков.

Так, спустя годы после распада СССР три сотни советских математиков затормозили отлаженную машину американской науки, сами того не желая. Впрочем, Борхас и Доран напоминают, что не все так просто – приезд сильных ученых привел к тому, что в журналах стали публиковаться более сильные и значимые результаты. Другими словами, количество научных работ снизилось, но зато качество их возросло.