Дмитрий Гудков: «Нам поступали «интересные предложения», лишь бы мы вышли из протестного движения»

32-летний потомственный депутат от «Справедливой России» Дмитрий Гудков засветился в уличных протестах, автозаках и несанкционированных прогулках по бульварам, а также вместе с отцом Геннадием Гудковым и депутатом Ильей Пономаревым организовал итальянскую забастовку в Госдуме, заставив депутатов 11 часов рассматривать поправки к законопроекту – сам он эти поправки не писал, и не все даже читал, но эффект произвел приличный. Поскольку лидеров надо знать в лицо, Slon поговорил с депутатом о насущных проблемах, а также его политических и экономических взглядах, не забыв припомнить, как депутат сотоварищи бегал по бульварам от ОМОНа, надев шапочку из фольги:

Если б я был президент | Чья партия «Справедливая Россия» | Политика как она есть

– Зачем вы надели шапочку из фольги?

– Потому что был дождь и не хотелось промокнуть. Предприимчивые ребята подсказали, что можно надеть шапочку из фольги. И она помогла спасти голову. Это не маскарад – чисто практическое применение.

– Как вы считаете, повышение штрафов повлияет на оппозиционную активность – она пойдет на убыть?

– Штрафы пока еще не подняли. Мы еще ждем подписи, которой может и не быть. [Разговор состоялся до того, как президент подписал закон о митингах]

– Понятно же, что его хотят принять до 12-го...

– А вдруг нет?

– Вы верите в это?

– Не в то, что Путин проснулся и решил быть демократом. А в то, что наверху идет борьба.

– Это вы о чем?

– Ну, например, зачем Путину сильный премьер, у которого второй рейтинг? Мало ли – будет конфликт. Медведев – лидер «Единой России». «Единая Россия» продавливает в Думе закон, причем в нарушение регламента с негативным общественным резонансом. И тут выходит Путин и говорит, что не будет подписывать. По кому ударяет? По «Единой России», по Медведеву. 

– Мне кажется, это нечто фантастическое...

– Да, конечно, маловероятный сценарий, но мы его не исключаем.

– Ок, если он подпишет этот закон, что, скорей всего, произойдет...

ЕСЛИ Б Я БЫЛ ПРЕЗИДЕНТ

– Что может остановить протестные акции?

– Только политические реформы. Мы не хотим жить в авторитарном государстве. Чтобы всякие Евсюковы и Боровкины мешали жить, чтобы людей просто так разгоняла полиция, как, например, 5 июня. Когда я, депутат, стою около Думы и общаюсь с людьми, тут подходят сотрудники ОМОНа, берут людей, которые со мной разговаривают, и уводят их в автозаки. Мне это не нравится. Раздражает вранье с экранов ТВ и тотальное воровство. Я хочу жить в России, как живут люди в Европе – чтобы закон защищал, чтобы полиция была нормальная, чтобы чувствовать себя в безопасности.

– Если Путин завтра уйдет в отставку и объявит о роспуске Госдумы, вы что будете делать?

– Если он это сделает, нужно будет... Ну, я думаю, что, даже если он уйдет, Думу надо будет распускать через некоторое время, чтобы она успела проголосовать за реформы. Проводить выборы по старым правилам бессмысленно. Нужно полгода или два–три месяца, чтобы поменять законодательство и провести выборы по новым правилам. Что я буду делать? Я буду участвовать в политической борьбе. Политические реформы создадут равные возможности. Будет политическая конкуренция, я уверен, что я в ней не потеряюсь. Я в детстве профессионально баскетболом занимался и играл за молодежную сборную страны. Поэтому борьба меня не смущает. Буду реформировать «Справедливую Россию», стране нужна объединенная социал-демократическая партия, надеюсь, что она появится на базе эсеров. Будем участвовать в выборах, где будут нормальные дебаты и честные условия конкуренции. Я не исключаю, что такая партия вообще может победить.

– Кстати, реально ли создать крупную оппозиционную партию, которая могла бы противостоять «Единой России»?

– Да, я думаю, это реально. Оргкомитет, который сегодня организует митинги, это если и не партия, то объединенная оппозиция, хотя там есть и левые, и правые, и националисты.

– Непримиримых противоречий нет? Или вас Путин сплачивает?

– Если Путин уйдет, ваш альянс распадется?

– Не в этом дело. Он все равно рано или поздно распадется. Люди разных взглядов не могут быть в одной партии. Пока мы все хотим политических реформ – мы вместе, а когда дело дойдет до экономики, до налогов и бюджета... Сейчас мы строим один для всех фундамент, а потом начнем строить дом и расходиться по разным квартирам. Но это уже будет цивилизованная борьба. Это раньше Немцов и Жириновский плескались соком. А в оргкомитете рождается новая политическая культура: левые гнут свою линию, правые – свою, националисты – свою, а потом договариваются. 

– Вы с Сергеем Удальцовым в экономических взглядах как-то соприкасаетесь?

– У нас есть расхождения по вопросам частной собственности. Они совсем левые, а я – социал-демократ. Справедливость должна быть, но и частная собственность тоже должна быть. Условия изменились, социальные группы стали другими, старые идеологические конструкции уже не работают. Очевидно, что недра должны быть государственные, а нефтяные компании – частными. Частники – самые эффективные собственники, но нужно создать им нормальные условия конкуренции. Тогда все это будет работать нормально. Я сторонник европейской социал-демократии.

– Давайте представим, что вы стали президентом. Ваши первые пять указов?

– Первый указ – это ограничение власти президента. Я сторонник парламентской республики: президент нам не нужен, нам нужен сильный парламент и независимый суд. Но я готов согласиться на смешанную систему. Если мы говорим про смешанную систему, то президента надо избирать на два срока по четыре года, может, даже по три. Ну, пусть будет по четыре, без всяких «подряд». У президента надо забрать функции формирования правительства. Пусть он силовиков назначает, но и то это еще большой вопрос. А парламент формирует правительство. При этом мы должны сделать выборных судей, сейчас у нас судебная система – филиал исполнительной ветви власти. Суть управления государством в разделении властей и создании системы сдержек и противовесов. Это возможно, только когда власть разделена на три ветви. У нас же вертикаль: президент – царь и бог, авторитарный лидер, монарх, делает что хочет. Против этого сегодня все выступают. Далее надо создавать институт парламентского контроля. Первое – это конституционная реформа, все остальное вторично. Без политических реформ экономические и социальные проводить невозможно, это будет популизм, который закончится, как только упадет цена на нефть.

– Какие экономические реформы вы бы провели?

– Я бы провел налоговую реформу, реформу межбюджетных отношений. Сегодня те налоги, которые собираются, на 70–75% попадают в Москву и путем откатов возвращаются в регионы. Эту пропорцию надо менять. В регионах должно оставаться более 50% налогов, чтобы субъекты сами решали, как тратить эти деньги. И это никак не нарушает права дотационных регионов. Очень важно провести муниципальную реформу, чтобы все муниципальные депутаты получили максимальные полномочия. У нас же сейчас статус муниципальных депутатов – ниже плинтуса. Их задерживают даже не полиция, а военкоматы.

– Ок, перераспределить бюджетные расходы. Еще что?

– А дальше уже они сами будут решать, как деньги тратить: построить детскую площадку или отремонтировать дорогу. Все будут решать муниципальные и областные депутаты, у которых будут совершенно другие полномочия. Чиновник будет подконтролен, украсть будет сложно и опасно.

– Интересная у вас позиция...

– Почему люди воруют? Потому что нет контроля и нет наказания. Если бы мне сейчас дали полномочия, все полицейские, которые избивали людей 6 мая, сейчас бы сидели. Посадили бы сейчас 27 человек по 27 известным случаям, полиция бы себя как шелковая вела. Никто бы не фальсифицировал выборы. Потому что в независимых судах мы бы доказали все нарушения. Я идеальную модель описываю.

– Сейчас очень популярна идея Ли Куан Ю, который казнил и сажал своих родственников за коррупцию. Вам как эта идея?

– Нельзя сравнивать Россию и Сингапур. Просто надо сделать так, чтобы ветви власти друг друга контролировали. Чиновники контролируют депутатов, депутаты – чиновников. Споры решаются в независимых судах. И если ты попался на взятке, то всё. А не как у нас, что все знают о коррупционных схемах в Минобороне. Счетная палата опубликовала отчет о нецелевом использовании ведомством не помню скольких миллиардов рублей, которые выделялись на строительство жилья для офицеров. И что? Сердюков снова в правительстве.

– Эту систему можно сломать?

– Она рассыпается уже. Она, конечно, может под своими обломками нас всех похоронить, в том числе и тех, кто борется с ней, но она долго не простоит.

ЧЬЯ ПАРТИЯ «СПРАВЕДЛИВАЯ РОССИЯ»

– Вы, ваш отец, депутат Пономарев очень активны сейчас – и в Думе, и на улице. Вас нынешний лидер «Справедливой России» устраивает? Не хотите его подвинуть?

– Это некорректный вопрос. Понимаете? Нам нравится, что партия меняется. Вот, к примеру «итальянская забастовка»… В нее многие не верили, и даже Миронов не сильно верил с самого начала, но вчера встретился с нами и сказал: «Молодцы, все правильно сделали, я сейчас напишу письмо Путину, чтобы он не подписывал закон о штрафах».

– Чтобы сообщить Путину, что «Справедливая Россия» – больше не кремлевский проект?

– Нет, ну что значит «кремлевский проект»?! Я никуда не хожу ничего согласовывать, никто меня ни за какие веревочки не дергает. Я знаю, что я давно в черных списках. Бизнес родственников вон уничтожают. А как еще? Если ты хочешь быть оппозиционером, ты должен быть последовательным. Да, это дорого стоит. Кому-то это стоит работы, кому-то свободы, но мы свой выбор сделали 10 декабря.

– А Миронов сделал свой выбор?

– Думаю, да. Ему этот выбор тяжелее дается. Потому что меня, в отличие от него, ни с Путиным, ни с кем еще никакие обязательства не связывают. Я знаю много нормальных людей в «Единой России», многих уважаю за профессионализм. И эти люди морально поддерживают нас. По той же итальянской забастовке еще ни один единоросс не подошел и не сказал: «Вы, гады, что делаете». Все к этому относятся спокойно. У меня спрашивают – когда ты нас сегодня отпустишь домой. Мы шутим, конечно. Это та форма протеста, которую можно использоваться только в крайних случаях. Иначе обретешь славу «думского тролля». Надеюсь, что не придется.

– Но вообще-то если смотреть со стороны, то итальянская забастовка сыграла, с точки зрения пиара, очень хорошо. И в первую очередь для вас и вашего отца. Но, может, «пиар» неправильное слово – резонанса, что ли.

– А какие у Миронова обязательства?

– Ну, понятно, что они с Путиным из одного города, вместе работали, их связывали товарищеские отношения.

– Это разве нормально – такой лидер во главе оппозиционной партии?

– Это было давно, еще когда партии не было.

– Но сейчас он стоит во главе оппозиционной партии...

– Миронов имеет право на то, чтобы поменять позицию. Даже если из крайности в крайность. Когда-то Путина поддерживали 70% граждан, сейчас – от силы 30%. Они разочаровались. Когда ты знаешь человека лично, процесс разочарования идет дольше.

– Сколько ему еще отводите времени на принятие решения?

– Я думаю, он принял решение. Во-первых, мы все вышли в белых лентах. Он поддержал нашу забастовку. Пусть она не остановила закон, но она очень многое изменила. Атмосферу в парламенте очень сильно – неожиданно даже для меня, я не думал, что так круто будет. 

– Что именно изменилось? Парламент теперь место для дискуссий, что ли?

– А если вам предложат сдать мандат?

– Кто?

– Не знаю кто – Миронов переметнется опять на другую сторону...

– Во-первых, не переметнется. А во-вторых, что значит заберут мандат? Тогда меня нужно арестовать и посадить за тяжкое преступление. У меня нет планов нарушать закон. Можно отобрать мандат только по беспределу. А история «сдай мандат» – это «нашистская» история. Я был на митингах, мне никто не кричал «сдай мандат».

– Почему «нашистская»?

– Потому что людям я нужен. И Пономарев нужен, и Гудков-старший, и другие депутаты нужны.

– Подождите, если вы не признаете Думу легитимной, как вы там можете заседать? Я вашего отца об этом спрашивала и вас теперь спрошу.

– Мы не признаем большинство в этой Думе и расклад сил. Единороссы украли мандаты у оппозиции, наши мандаты.

– То есть, свои мандаты вы признаете?

– Наши голоса абсолютно легитимны. Но я лично готов сдать мандат. Но не просто так, чтобы выйти из игры и ждать до 2016 года. Мы готовы сдать мандаты, чтобы поучаствовать в новых честных выборах. Досрочных! Если я один сдаю мандат, он переходит к следующему по списку. Если вся «Справедливая Россия» сдает мандаты, половину уходит «Единой России», половина – всем остальным. Если даже мы с коммунистами сдаем мандаты, они распределяются между ЕР и ЛДПР. Мы же предлагали всем фракциям это сделать, но ЛДПР от такой идеи отказалась. А просто сдать мандат – это отказаться от профессии, выйти из борьбы. И про тебя забудут. У меня есть обязательства перед людьми, которые помогали мне в Рязани и в Тамбове. Одного хотели посадить, еще один наш активист чуть бизнеса не лишился. Если я уйду, их сразу разорвут.

– Вы для них гарант безопасности?

– Безусловно.

– А Навального не предлагали в партию к себе принять?

– У меня нет полномочий с ним об этом говорить, потому что я не лидер партии. Хотя я за такое сотрудничество.

– Объединитесь с Пономаревым, с отцом и примите – пусть он станет лидером партии.

– Леша же не мальчик на побегушках. Он серьезный лидер, политик. Он же не пойдет рядовым членом, чтобы бегать с флагом.

– Лидером пойдет.

– Если приглашать таких людей, то они должны приходить на топовые позиции. Гудковы и Пономарев без Левичева, Миронова и других депутатов этот вопрос решить не могут. Для этого должна быть консолидированная позиция.

– А революция? Сейчас модно.

– Революция – это раскол, не нужна она. Мы должны стать единомышленниками. Не заставишь человека жениться, тут то же самое – партия сама должна к этому прийти. Мы присматриваемся друг к другу. Может быть на базе «Справедливой России» появится объединенная демократическая партия с двумя платформами. Допустим, левые либералы и социал-демократы. Тогда бы туда точно пришел Яшин. У нас с ним взгляды очень сильно совпадают. Про Навального не знаю, но он присматривается к тому, как будет развиваться «Справедливая Россия». Он должен понять, что это за партия – настоящая ли она оппозиция. Мы многое делаем для того, чтобы ее реформировать. В партии очень много достойных людей, и мы всерьез пытаемся поменять курс и избавиться от имиджа «кремлевского проекта». Я встречался с Мироновым, я вижу, что мы говорим на одном языке. Да, он не может быть таким же резким, как мы, молодые. Должно время пройти. Я думаю, что, когда мы с Мироновым и Пономаревым вышли из Думы в 24 часа после итальянской забастовки и народ аплодировал нам, для него это было очень важно. В партии и в руководстве происходят перемены, люди начинают понимать то, что Россия до 10 декабря отличается от России после 10 декабря. Мы не хотим никаких революций в партии, это должна быть нормальная командная игра, которая приведет к серьезным реформам.

ПОЛИТИКА КАК ОНА ЕСТЬ

– Правду говорят, что во время «Марша миллионов», когда Удальцов и компания сели на асфальт, вы пытались их уговорить встать?

– Мы вели переговоры с полицией и с мэрией о том, чтобы разрядить обстановку, чтобы лидеры оппозиции встали и продолжили митинг в обмен на то, что полиция отодвинет кордон на 10 метров, откроет вход в сквер, и тогда мы все уйдем дальше.

– Но Удальцова вы не просили встать, как утверждают представители мэрии?

– Нет, не просил. Мы, депутаты, вели переговоры с полицией об условиях прекращения сидячей забастовки. Когда я разговаривал с Виктором Бирюковым из ГУВД Москвы – я с ним давно знаком, он адекватный человек – он сказал, что им все равно, погода хорошая, пусть хоть до вечера сидят. У полиции не было никаких проблем с тем, что они сидели. Кому-то это не нравилось, но за это нельзя задерживать, бить...

– Да за это вроде и не задерживали.

– Столкновения начались не из-за того, что они сидели. А от того, что вышли провокаторы, которые пошли на прорыв. Я же видел этих людей в масках, которые начали кидать в полицию бутылки. Если раньше я думал, что, может быть, это радикалы затесавшиеся, но сейчас я уверен, что это была специальная провокация, организованная властью. И когда они говорят, что им это невыгодно перед инаугурацией, это неправда. Выгодно! Чтобы этот закон о штрафах принять. Отмене выборов губернаторов предшествовал Беслан, а беспорядки стали информповодом для ужесточения законодательства о митингах.

– По-моему, законопроект был внесен раньше – в апреле.

– Я член профильного комитета, в первом чтении он был принят 22 мая, комитет его рассмотрел 20 мая, а внесен он был за неделю до этого. Они могут сейчас рассказывать сказки, что до, я говорю, как есть.

– Ну это же можно проверить по вашей базе данных. В asozd все записано.

– Посмотрите. Узнали мы об этом законе все 6 мая.

– Вы обсуждали роспуск Мосгордумы, о чем договорились, как будете распускать?

– Совершенно очевидно, что Мосгордума в представлении большинства москвичей нелегитимна. Потому что 32 депутата из 35 – единороссы, а это не соответствует настроениям горожан. С 1 июля к нам присоединяются новые территории, на которых проживает 225 000 человек. 35 депутатов для Москвы – это очень мало. Совокупность этих факторов говорит о том, что Мосгордуму надо переизбирать. Тем более, что Москва – эпицентр протестных движений. И чтобы снизить градус, нужен альтернативный вариант. Необходим референдум, на котором будут поставлены вопросы, которые приведут к роспуску Мосгордумы. Впрямую вопрос ставить нельзя. Сейчас юристы думают. Мы призывали спикера Платонова, который пришел и выслушал все наши предложения, не дожидаться референдума, который мы проведем в любом случае, потому что собрать 140 000 подписей не проблема, а самому объявить досрочные выборы. Если вы это сделаете, то будете гораздо адекватней выглядеть по сравнению с «Единой Россией» в Госдуме.

– Не сделает он этого.

– Наше дело – предложить. Сейчас многим политикам пришла в голову эта хорошая мысль – «Лига избирателей» свой референдум готовила, муниципальные депутаты свои референдумы планировали. Зачем нам десять референдумов на одну тему, надо сделать один. Подключить КПРФ, они тоже заинтересованы в новых выборах, они бы получили там больше мандатов. Ни «Справедливой России», ни «Яблоку», ни даже Собянину не нужна лужковская дума. Очень много факторов, которые действительно делают идею роспуска Мосгордумы перспективной. Но если мы не сможем объединиться, нас будут раскалывать.

– С Кудриным и Прохоровым вы окончательно разошлись?

– Я с ними не знаком.

- Раньше они на митинги ходили, выступали, сейчас что-то не слышно...

– Надо их спросить, почему они не ходят. Мне сложно сказать. Наверное, они тоже относятся к тем людям, которым надо тысячу раз подумать, им нельзя ошибаться. А я не боюсь сделать ошибку, потому что могу ее признать. У меня все равно обязательств нет.

– Перед кем у вас нет обязательств?

– Перед властью.

– А у Кудрина и Прохорова есть?

– А в «Справедливой России» есть жулики и воры?

– Я не знаю всех членов «Справедливой России», но думаю, что в каждой партии есть люди, от которых надо избавляться. Сейчас идет процесс очищения от таких людей.

– Если бы у вас не было семейной традиции заниматься политикой, вы бы чем занялись?

– Не знаю. Мне сложно на этот вопрос ответить. Я по натуре творческий и гиперактивный человек. Всегда что-то придумывал. Профессиональный спорт, музыкальная группа, съемки кино – все это творчество и командная игра. Политика – это тоже творчество. Только социальное творчество. Ты генерируешь идеи, реализуешь их, ищешь единомышленников. В политике чувствую себя реализованным, а вот бизнес мне не интересен. Надеюсь, у меня будет возможность реализовать себя в каком-то масштабном проекте. Например, в проекте новой Конституции..

– Ну, вы же можете как депутат в этом участвовать...

– Когда Думу контролирует «Единая Россия», это невозможно, никакого результата не будет. Я попросил у фракции карт-бланш, подготовил и внес 11 поправок в закон о выборах губернаторов. Поправки очень важные, нужные, конструктивные. И что? Прошла всего одна – чтобы выборы проводились в два тура.

– Может, в «Единую Россию» переметнуться?

– Нет. Это же они все тормозят.

– Зато будете чувствовать отдачу, может, комитет какой возглавите...