Я удостоился сочувственного упоминания на охранительном ресурсе «Политонлайн». То все ходил у них в иностранных агентах, а на этот раз оказался «одним из самых доверяемых в оппозиционной среде экспертов». «Thanks but no thanks», – сказал бы настоящий агент, да этим и ограничился бы, но признак-то, на самом деле, нехороший. К сожалению, слишком многие из немногих, обративших внимание на мой текст «Не быть Чуровым», расценили его как выпад не столько даже против самой идеи проведения «оппозиционных выборов» 7 октября, сколько лично против Алексея Навального, который эту идею поддерживает. Должен разочаровать. На мой взгляд, лидерство Навального в протестном секторе движения за демократию неоспоримо, и оно просто не нуждается в дополнительном подтверждении с помощью имитирующей демократию процедуры. Я не сомневаюсь ни в том, что для организации митингов нужен постоянно действующий орган, ни в том, что возглавить его должен именно Навальный. Он вполне доказал свою легитимность в этом качестве. Доказал действием, а других доказательств для оппозиционного политика и не нужно. Точка. При этом я серьезно сомневаюсь в том, что коллегия из 45 человек сможет осуществлять оперативное руководство движением. Все равно реально руководить будет какое-то более узкое бюро. Свои опасения по поводу процедуры «выборов» я изложил в предыдущей публикации, повторять не буду. К сожалению, эти опасения начали оправдываться слишком скоро. «Оппозиционные выборы» уже стали источником конфликтов. И происходит это не только потому, что в российской оппозиции конфликты возникают «на раз-два-три», по любому поводу и без оного, а по более фундаментальной причине. Движение за демократию неоднородно. Оно состоит из трех частей или секторов, у каждого из которых – собственные интересы, собственное, вытекающее из этих интересов, видение реальности, а также собственные риски. Вот на этом хотелось бы остановиться подробнее. Протестный сектор – самый важный. На данный момент он добился наибольших успехов в давлении на власть. Именно митинги побудили ее к уступкам: обеспечению свободы политических объединений и восстановлению губернаторских выборов. Конечно, первое реализуется в клоунском, а второе – в чудовищно усеченном виде. Но все же реализуется. Я уверен, что если бы в протестном движении не было известного спада, то гарантии регистрации действительно оппозиционных партий сейчас были бы сильнее, а «муниципальный фильтр» не дошел бы до воплощения в жизнь. В голову бы не пришло навязать нам такое. Но что сделано, то сделано, и мораль проста: власть идет на уступки только под давлением массового протеста. Если его нет, она берет эти уступки назад и переходит в контрнаступление, что и продемонстрировал летний пакет законодательных актов. Главный риск протестного движения связан с тем, что его спад может оказаться не сезонным, а длительным. Нейтрализовать этот риск трудно, потому что решающую роль тут играют массовые настроения. Но можно хотя бы пытаться на них воздействовать, что и делает Навальный со своей «Доброй машиной правды». И, разумеется, губительно для протестного движения любое сужение его общественной базы. Если властям удастся представить это движение в качестве узкопартийного, подчиненного корыстным интересам политиков или прихотям эксцентричных вождей, то выигрыш у них в кармане. Любая открытая конфликтность в руководстве протестного движения губительна для него. Поэтому неправильно завязывать формирование координационного совета на процедуру, которая подразумевает открытую конфликтность. Второй сектор движения за демократию я назвал бы «сектором легальных возможностей». Возможности создавать партии и участвовать в выборах не свалились с неба, а стали главным – на данный момент – достижением протестного движения. Не использовать эти возможности было бы глупо. Толчком к общественному пробуждению послужили выборы 4 декабря. И хотя на проведение каких бы то ни было досрочных общероссийских выборов власти пойдут только под очень сильным давлением, от региональных кампаний им уже не отвертеться. Увы, достаточно велика вероятность, что они будут проходить по лекалам, скажем, недавних мэрских выборов в Красноярске: отсутствие сколько-нибудь убедительной оппозиции, тупая кампания, чрезвычайно низкая явка, и как следствие – безоговорочная победа «Единой России». Чтобы не реализовался этот абсолютно предпочтительный для властей сценарий, оппозиции нужны хорошие партии и кандидаты. Важно понимать, что функциональность этих партий и кандидатов – совершенно иная, чем у протестного движения: не давить на власть, а входить в нее и проводить свою повестку дня изнутри. В отличие от протестного движения, которое может и должно быть только общенациональным и общедемократическим, у этих партий должны быть узнаваемые, достаточно узкие платформы, потому что конкурировать им придется не только с властями, но и друг с другом. В общем, здесь требуется совершенно иной набор знаний, умений и навыков. И люди, обладающие таким набором, есть: это и Владимир Милов с «Демократическим выбором», и Владимир Рыжков с Республиканской партией. Риски этого сектора велики и связаны с тем, что власти, с одной стороны, будут пытаться его маргинализировать, навязывая избирателям в качестве «реальной многопартийности» свои клоунские проекты, а с другой – кооптировать, оторвав от протестного движения. Увы, быть «своим среди чужих» всегда сложно. А чтобы было легче, надо не строить иллюзий и понимать, что без кардинального изменения конфигурации режима никакие победы на региональных и местных выборах к восстановлению демократии не приведут. Они лишь могут внести вклад в достижение этой цели. Третий сектор движения за демократию я бы назвал посредническим. Если Путин – говорим ли мы о нем в индивидуальном качестве или как о «коллективном Путине» – соберется уходить, он не передаст власть ни Навальному, ни Рыжкову. А Алексею Кудрину, например, может передать. Именно потому, что свой и вызывает доверие. Нравится нам это или нет, но именно так реализуются оптимальные – наиболее мирные и безболезненные – сценарии перехода к демократии. Да, очевидно, что сейчас Путин ничего и никому передавать не собирается. Но, по большому счету, вся работа оппозиции – и протестного сектора, и сектора легальных возможностей – должна быть направлена на то, чтобы собрался. А если это получится, то посреднический сектор окажется ключевым. И это при том, что сейчас лидеров этого сектора – того же Кудрина, Михаила Прохорова – и оппозиционерами-то признать трудно, да и сами они высказываются на эту тему довольно стеснительно. Факт состоит в том, что все три сектора могут, действуя в одном направлении, добиться общего успеха. Это называется синергия. А могут, конфликтуя между собой, подыграть властям. Именно поэтому, мне кажется, лидерам демократического лагеря сейчас исключительно важно воздерживаться от взаимной критики и не вступать в полемику по частным вопросам. В общем, не тянуть одеяло на себя. Будет демократия – будет и возможность доверить избирателям вопрос о том, кто лучше.