Фото ИТАР-ТАСС / Дмитрий Рогулин

По поводу дверей главного входа в волгоградский вокзал краеведы спорят: были ли эти двери чугунными или все-таки просто дубовыми; сторонники обеих версий, впрочем, сходятся в том, что это были очень тяжелые двери. Но их легко выбило взрывом, и окна, разумеется, тоже – на фотографии вокзального фасада после взрыва видно, что целых стекол в окнах над входом нет и дверей тоже нет, зато (как-то особенно добросовестно его там закрепили) вообще не пострадал висящий над дверями новогодний транспарант, на котором нарисована, видимо, образцовая российская семья: мама, папа и двое детей, с ними Дед Мороз, за их спинами – новый сочинский вокзал с логотипом РЖД на крыше, а справа на транспаранте надпись «С Новым 2014 годом!» и опять логотипы, уже не только РЖД, но и Сочи-2014, потому что железнодорожная компания является генеральным партнером Олимпиады.

Если бы на фотографии были только взорванный вокзал и транспарант с логотипами, фотография все равно, конечно, приобрела бы популярность в социальных сетях, из нее бы делали демотиваторы и фотожабы (среди мрачных шуток этого воскресенья самая удачная – «До Олимпиады в Сочи осталось сорок дней»), но и все, ничего больше. По крайней мере отдельного текста о ней эта фотография не заслуживала бы, если бы не одна второстепенная деталь, а именно – белые фигурки хоровода детей вокруг крокодила, разинувшего пасть. Скульптурная группа фонтана «Бармалей» или «Детский хоровод» – версий по поводу названия фонтана тоже несколько, но в любом случае именно этот фонтан превращает волгоградскую фотографию Дмитрия Рогулина из дежурного репортажного снимка и потенциального материала для демотиваторов в главную русскую фотографию как минимум года.

Хоровод детей вокруг крокодила – вероятно, единственный узнаваемый визуальный образ сталинградского ада 1942–1943 годов. Глупо обвинять город в отсутствии достопримечательностей, но в уездном Царицыне и довоенном Сталинграде не было ни Кремля, ни Эйфелевой башни, ни Исаакиевского собора, ни статуи Свободы – в общем, ни одного стопроцентно узнаваемого открыточного вида. Сейчас общеизвестный символ Волгограда – Валькирия на Мамаевом кургане, но ее поставили уже при Брежневе. Сохраненные после войны Дом Павлова и поврежденные корпуса тракторного завода – их без подписи не узнаешь. Остался только хоровод с крокодилом  в августе 1942 года, эта композиция скульптора Ромуальда Иодко, очевидно, случайно попала в кадр к Эммануилу Евзерихину, снимавшему фоторепортаж о первом массированном налете немецкой авиации на Сталинград. Бильд-редакторы во все времена любили простые контрастные сюжеты, и легкомысленный фонтан с детьми и крокодилом на фоне мрачных руин Сталинграда попал в газеты по обе стороны океана, снимок и фонтан быстро стали знаменитыми, а после войны несколько поколений, по крайней мере советских и российских, кинорежиссеров, от Михаила Чиаурели до Федора Бондарчука, использовали именно этот фонтан в своих фильмах о Сталинграде. Вообще, одного взгляда на этот фонтан достаточно, чтобы пробудились все возможные ассоциации русского человека со Сталинградом, выдуманные и реальные  тракторный завод, снайпер Зайцев, Родимцев и Чуйков, книга «Жизнь и судьба» и фильм «Враг у ворот», одна винтовка на двоих, уличные бои, фельдмаршал Паулюс в подвале универмага – все, абсолютно все собрано в одном случайном образе.

Послевоенная судьба фонтана – очень советская. Дети с крокодилом героически пережили войну, но оказались лишними при послевоенной реконструкции Сталинграда. Великий город с великим именем отстраивали в первоочередном порядке, одновременно со столицами и по столичным же проектам – послевоенная парадная застройка Волгограда чем-то напоминает Киев, чем-то даже Москву, все очень торжественно, и, в общем, понятно, что людям, перестраивавшим город, было не до крокодила. Фонтан снесли в 1951 году, ни крокодил, ни фигурки детей не сохранились.

Тот фонтан, который стоит теперь перед взорванным волгоградским вокзалом,  он совсем новый, всего четыре месяца назад, в день годовщины того самого, первого налета немецкой авиации на Сталинград (почему-то в этом году торжественно отмечали и эту годовщину, хоть она и не круглая, 71 год, и точно не праздничная) восстановленный фонтан открывали Владимир Путин и байкер Хирург (Александр Залдостанов).

Хирург – важная и влиятельная фигура новой путинской духовности, один из ключевых трэш-персонажей, пришедших в последние два года в политику под лозунгами радикальной лояльности. Идея восстановить знаменитый фонтан принадлежала именно ему, более того, как писали в газетах, байкеры Хирурга даже сами собрали деньги на восстановление фонтана, при этом сам Хирург этого не подтверждает, а говорит туманно, что в фонтане нет «ни рубля бюджетных денег».

Поскольку оригинальная работа скульптора Иодко была утрачена более шестидесяти лет назад, фонтан, открытый Путиным и Хирургом, – это не точная копия того фонтана, а реплика. Реплику создавал на основе фотографий военного времени Александр Бурганов – один из выдающихся художников «лужковского» поколения; с лужковских времен у Бурганова остался персональный мемориальный именной государственный музей в Большом Афанасьевском переулке, а работы Бурганова (чаще всего почему-то огромные руки и ноги, торчащие из-под земли) во внушающем уважение количестве с тех же времен расставлены по всему центру Москвы от Ордынки до Марьиной Рощи. Концентрация рук и ног Бурганова в переулках между Арбатом и Гоголевским бульваром такова, что может показаться, будто Бурганов не скульптор, а хозяин этого района.

Воссоздавая сталинградский фонтан, скульптор-классик видоизменил скульптуры, увеличил рост детей с оригинальных 160 см до 180. Также он хотел покрасить все фигуры золотой краской, но этого не допустил уже Хирург, который настоял на том, что хотя бы цвет нужно оставить, как в оригинале,  белым. Теперь за эту настойчивость Бурганов в «Российской газете» благодарит Хирурга: если бы ржавчина выступила на золотом фоне, никто бы ничего не заметил, и скульптуры бы не дожили даже до последнего теракта, а благодаря белому цвету ржавые пятна стали заметны сразу, и фонтан закрыли на ремонт через четыре недели после торжественного открытия.

Сам Бурганов говорит о «нестыковке двух команд – выполнявших скульптуры и строивших чашу фонтана». Если еще точнее, то проблема связана с тем, что скульптуры танцующих детей создавались в расчете на хранение в сухом месте: полых изнутри детей Бурганов наполнил, по его словам, строительной пеной, по другой версии – смолой, армированной стекловолокном. Сами дети, сделанные из композитного пластика, были привинчены металлическими болтами ко дну чаши с водой. В первые же дни пена, которая была внутри у детей, намокла, и к началу сентября на белых фигурах детей выступили ржавые пятна. Мастерская Бурганова демонтировала в конце сентября все фигуры и увезла их на реставрацию. Судя по тому, что в воскресенье дети с крокодилом уже стояли на месте, реконструкция прошла успешно, и дети, которых изваял Бурганов, снялись в трагическом фоторепортаже в той же роли, в которой за 71 год до них снялись дети, изваянные скульптором Иодко.

В одном сюжете – и мистика (а вот не надо восстанавливать скульптуры из ада, пускай бы в аду и оставались), и политика (Путин, байкеры, духовность), и культура (Бурганов, конечно, не совсем Церетели, но того же ряда фигура; говорят еще, между прочим, что Бурганов делал этих детей не для площади, а для фильма «Сталинград» Федора Бондарчука, а после съемок решили оставить скульптуру в городе), и экономика («композитный пластик», строительная вата, «нестыковка двух команд»; строили фонтан без учета того, что в нем будет вода;  вообще-то по этим причинам в России происходит все, от падений самолетов до политических кризисов). Невозможно представить более исчерпывающего описания России 2013 года, а уж в сочетании с логотипами РЖД и сочинской Олимпиады, и с выбитыми окнами, и с ментом у входа – по всем законам фотография из Волгограда должна стать классической уже в день публикации.

Но не станет. Именно потому, что это фотография про теракт. Странно прозвучит, но терроризма в российском массовом сознании сегодня не существует, и регулярность взрывов (в одном только Волгограде три взрыва за несколько месяцев!) ни на что не влияет. Это в начале нулевых пропаганда эксплуатировала террористическую тему для решения текущих политических задач, будь то выборы 1999–2000 годов, ограничения работы СМИ после «Норд-Оста» или конституционная реформа после Беслана.

Сейчас антитеррористическая риторика государству невыгодна по множеству причин: любая, даже самая управляемая дискуссия о терроризме может привести к ревизии нынешнего статуса и спецслужб, и кавказских республик, и много к чему еще, поэтому каждый теракт (кто вообще помнит сейчас, например, о взрывах на станциях метро «Лубянка» и «Парк культуры»?) просто проваливается в информационную пустоту – не нужно быть пророком, чтобы сейчас, за два дня до новогодней ночи, дать прогноз о том, как она пройдет на федеральных каналах – Басков и Галкин там точно будут, а Волгоград – вряд ли. Теракты с участием смертников в России сегодня так же регулярны, как и десять лет назад, но на настроение в обществе они не влияют вообще никак, и именно поэтому фотография с волгоградским фонтаном никогда не станет классической, хотя должна была бы.