Фото: EPA / ИТАР-ТАСС

«Дело Pussy Riot» уже не только дело о том, можно ли спеть в храме РПЦ задорную песенку про патриарха и Путина. Дело «поющих девушек» ознаменовалось едва ли не самым масштабным и длительным конфликтом между адвокатами и их клиентами за последнее десятилетие. В последние дни девушки упрекали своих адвокатов в сотрудничестве со ФСИН и следствием, ждали, когда же Адвокатская палата Московской области разберется с адвокатом Волковой, а Сергей Удальцов, находящийся под домашним арестом, передал, что все, кто против его адвокатов (они же – бывшие адвокаты девушек), льют воду на мельницу «путинского режима». Страсти накалялись и накалялись, пока в выходные адвокат Волкова не заявила, что «господину Верзилову будет очень трудно жрать лагман дырявой ложкой на общем режиме» (для людей, несведущих в тюремной фразеологии, поясним: это значит, что с ним там совсем плохо обойдутся). После этого российская адвокатура должна была что-то сказать. Но промолчала.
Наблюдательный читатель давно бы отметил, что практически во всех резонансно-политических делах вопросы с защитой решались на удивление келейно и полюбовно. Одни известные адвокаты неожиданно появлялись, другие тихонечко уходили и начинали заниматься какими-то другими делами. Не хлопая дверью, изредка позволяя себе короткие заявления типа «наши взгляды на стратегию защиты с клиентом не совпадают, желаю ему удачи». А в «деле Pussy Riot» нельзя избавиться от впечатления, что прорвался какой-то застарелый и весьма болезненный гнойник и гной из него все хлещет и хлещет.
Только не надо примерять на адвокатов Pussy Riotобраз неких демонов ада. Конфликт сидящих девушек со своими адвокатами, как ни удивительно это звучит, не личная проблема тех или других. Клиенты хотят так, как адвокаты не могут. Адвокаты могут только так, как клиенты не хотят. И все это исключительно результат действия той системы «юридической помощи населению», которая в Российской Федерации в настоящее время существует и благоденствует.

Ни для кого ведь не является секретом, что российская адвокатура живет по понятиям. Нет, разумеется, все адвокатские бонзы намертво стоят на позиции, что адвокатура живет по закону. Вот есть замечательный закон «Об адвокатуре и адвокатской деятельности». Есть Кодекс профессиональной этики адвоката. По ним, судя по словам «столпов адвокатуры», все и живут, а от отщепенцев, дающих взятки следователям, судьям и прокурорам, адвокатское сообщество регулярно самоочищается. Точка.

Но в то же самое время постоянно повторяется мантра о том, что в России множество бедных и беднейших адвокатов, которые живут только на гонорары за обязательное участие в рассмотрении уголовных дел. Тысяч на 10–15 в месяц. То есть рядовому клиенту постоянно дают ненавязчиво и исподволь понять, что адвокатура, конечно, действует строго по закону, но при оплате 2–3 тысячи рублей за «дело» как-то не стоит особо надеяться ни на законность, ни на качество услуг. Таким образом, предельно четко обозначен принцип существования адвоката (как и оперативника) в современной российской действительности: дали удостоверение – вертись как хочешь. Главное – не попадаться. Ведь не за то адвокат адвоката ругал, что тот с прокурором «дружил», а за то, что тот попадался.

Вот тут и хочется задать вопрос: а кажется или на самом деле так, что российская адвокатура только называется адвокатурой, по факту таковой не являясь? Недотягивает до международных стандартов. Чтобы это подтвердить, используем простейшее, лежащее на поверхности, примитивное доказательство. Практически любой западный юрист скажет вам, что цивилизованная система оказания юридической помощи принципиально невозможна без страхования профессиональной ответственности. Если адвокат взял дело клиента, проиграл его и нанес ему ущерб миллионов, скажем, на пять. Долларов или рублей – не важно, в конце концов. В России клиент (если он не вор в законе) об этих деньгах может забыть навсегда, и никто ему не поможет. Сам дурак, что взял этого адвоката. Или пошел в юридическую фирму. Можешь, конечно, попытаться судиться, но при этом только увеличишь свои потери, заплатив еще одному адвокату.

Такому порядку трудно удивляться, поскольку среди самых раскрученных адвокатов, имена которых у всех на слуху, имеются люди, прошедшие путь от кандидата каких-нибудь сельхознаук до профессора юриспруденции лет за пять-шесть. А есть те, у которых вообще невозможно установить, когда и как они юридическое образование получали. И ничего – и общественность, и адвокатское сообщество десятками лет воспринимают это как должное, и ни к кому никаких вопросов не возникало. И вы думаете, что эти люди «с юридическими корочками» хотят и готовы нести полную профессиональную ответственность за свои действия и советы? Да еще платить за это деньги? Вот тут обычно в американских сериалах включается идиотский смех.

Пример для полноты картины. К моему другу, частнопрактикующему британскому солиситору, каждый год приходит проверка из регулирующих органов – дотошно проверяется ведение дел клиентов, обращение с их деньгами, биллинг и так далее. Человек стонет от необходимости контролировать и отчитываться за все: от того, что у клиента источник денег проверил, и они «чистые», до того, что за последний насчитанный пенс отчитался. И ничего – работает. Сколько адвокатских и просто «юридических» контор в России выдержали бы подобную проверку? Десяток крупнейших в Москве плюс офисы зарубежных фирм? А остальные, если по справедливости, то надо как можно быстрее закрывать, поскольку они – потенциальная угроза своим клиентам.

Если же взяться за адвокатов Pussy Riot конкретно, то можно увидеть, что в процессе расследования и рассмотрения дела возникло множество весьма и весьма прецедентных для российской действительности вопросов. Вспомним, например, историю с регистрацией бренда «Pussy Riot». Общемировое правило: адвокат не имеет права получать никаких выгод от своего клиента. Точка. Но помнится, что никого ведь особо не удивило, когда часть активов многострадального господина Полонского как-то очень ловко и быстро оказалась у его адвоката? Контакты с ФСИН? Даже и не смешно. Да кто у нас вообще наймет адвоката, у которого нет связей в полиции, прокуратуре, следствии и который не может в случае необходимости с ними о чем-нибудь таком договориться? Ну давайте возьмем уж совсем свежий прецедент – Кучерену и Сноудена – вы видите там какую-нибудь реальную адвокатскую деятельность?

Один мой знакомый адвокат как-то раз жаловался, что был вынужден договариваться для своего весьма «элитного» клиента о проносе в тюрьму целого медицинского исследовательского комплекса, стоимостью куда больше, чем вся тюрьма. Который, разумеется, был «пожертвован» медчасти, а потом, очевидно, ему было найдено более достойное применение, чем лечение зэков.

Так что современный российский адвокат без контактов никому не нужен. Разумеется, отсюда и невзаимопонимание. Сначала клиенты говорят: «Ты пойди договорись, чтобы двух этих противных из моей камеры убрали. Очень сильно воняют». А потом, когда что-нибудь идет не так, как им хотелось, или гонорар кажется высоким: «Ой, меня мой адвокат сдает следствию».

Pussy

А то, что адвокаты обзывают своих клиентов в фейсбуке и твиттере разными нехорошими словами и желают, чтобы их на зоне «опустили», так это вообще для российской адвокатуры не проблема – нет практики рассмотрения подобных прецедентов. И в ближайшие лет десять не будет. Потому что если за подобные «мелкие нарушения» выгнать сначала адвокатов Riot, то потом дело может дойти и до совсем неприкосновенных в адвокатском мире фигур.

К сожалению, в современной российской системе юридической защиты нет одного весьма важного элемента. Называется он «сферический адвокат в вакууме». Он же – «хорошо образованный опытный адвокат, строго следующий адвокатской этике, учитывающий прежде всего интересы клиента и берущий минимальные гонорары». Поскольку его явления в ближайшие пятьдесят лет никак не ожидается, то все будет как раньше: клиенты продолжат жаловаться на адвокатов, адвокаты – отмахиваться от клиентов, а общественность – хихикать в кулачок над теми и другими. И всех это будет устраивать.