Фото: Артем Геодакян / ИТАР-ТАСС
В Москве немного мест, где каждый день появляются новости, и все они обычно в центре столицы: Госдума на Охотном Ряду, Кремль, иногда Триумфальная площадь. Но в последние дни полузаброшенный участок промзоны в самом отдаленном районе Гольяново обогнал их всех по упоминаемости.
Вроде бы совсем недавно дагестанец Мага ударил в лоб столичного оперативника, что стало поводом для операции по «декриминализации столичных рынков», а сколько всего произошло! Здесь, в лагере для готовящихся к депортации мигрантов, ищут пропавших детей, появляются граждане Сирии, которых ждет смертная казнь на родине, блогеры обсуждают голод, надвигающийся на местных обитателей. Писатель и оппозиционер Эдуард Лимонов предположил, что этот лагерь – прообраз будущего для противников власти: сегодня палатки занимают иностранцы, завтра – инакомыслящие. Slon побывал в лагере для мигрантов в Гольяново и попытался понять, для чего в одном месте силовики собрали сотни вьетнамцев, десяток таджиков и двух сирийцев.
Район Гольяново не самый приветливый в Москве, а тут еще и промзона. Вокруг лагеря высокий трехметровый бетонный забор, поверх него установлен еще один – тоже где-то три метра, но уже из жести. Внутри такой ограды может происходить что угодно, а снаружи – мирная жизнь идет своим чередом. Действительно, из Гольяново во внешний мир доносятся какие-то тревожные новости: в понедельник блогер Митя Алешковский сообщил, что тут от голода в обморок падали люди, с начала недели СМИ обсуждали судьбу беременных обитательниц палаток, правозащитники требовали улучшить условия мигрантов, а тем временем консервативные общественники обещают построить такие лагеря уже по всей России.
Вход в лагерь только через специальные отъезжающие ворота. На посту рядом несколько омоновцев и дюжих парней в черных майках с надписью «Охрана». Пройти внутрь можно только с разрешения пресс-службы ГУВД Москвы. Сразу видно – режимный объект, но кто отвечает тут за режим, непонятно. Еду готовят на войсковых кухнях эмчеэсовцы, охраняет лагерь ОМОН, где-то тут явно есть сотрудники ФМС. Для общения с журналистами в лагерь приехали члены Общественной палаты, мулла и депутат Мосгордумы Инна Святенко. «Ну, это совместно все. И ГУВД, и ФМС, и приставы, которые занимаются депортацией. Вы посмотрите, их тут никто не держит взаперти, создали им человеческие условия», – рассказывает Slon приехавший сюда глава президиума общероссийской общественной организации «Офицеры России» Антон Цветков, показывая рукой на армейские палатки, уже облепленные сохнущим бельем.
Цветков решительно заходит в одну из них. Тут очень жарко и пусто, всего несколько человек, все вьетнамцы. Застеленные двухъярусные кровати, люди расслабленно лежат на нижнем ярусе, о чем-то негромко переговариваясь. Глава «Офицеров России» задает немного тюремный тон беседе. «Ну что, какие жалобы есть?» – по-хозяйски спрашивает он. Вьетнамцы отвечают, что, мол, все ничего, есть пожелания, но разве что по мелочи, одежды кому-то не хватает или гигиенических принадлежностей.
Лагерь в Гольяново уже называют концентрационным, но внешне тут обстановка напоминает скорее деревню в Юго-Восточной Азии. Мужчины скучились в тени палаток, лениво курят, женщины стирают, смеются. Есть даже два сирийца. Про одного из них сообщили, что на родине его ждет смертная казнь. Когда журналистов запустили в лагерь, оба они почему-то отсели подальше, так что выходцев из ближневосточной республики пришлось поискать.
«Ты что, помочь мне хочешь?» – кротко спрашивает крупный бородатый мужчина корреспондента Slon. Неловко, но приходится объяснять, что тут ненадолго, помочь не удастся. Сириец говорит немного устало, явно плохо владея языком.. «Смотри. Я здесь, Москва, семь месяцев назад. Я уехал из Сирия, потому что там проблема, война. А я, когда я делал спорт утром, врач сказал, надо спорт делать, когда я делал бег утром рядом с метро Черкиз, они меня забрали на милиция… Это назад восемь дней», – рассказывает мужчина. «Так, вы что это тут? Что за товарищи здесь сидят?» – внезапно нараспев произносят над ухом. Оказывается рядом стоит мужчина в гражданском, с портфелем, садится рядом, достает какие-то бумаги. Сириец тут же прекращает разговор, отказываясь отвечать на любые вопросы, – кажется, будто ему неловко, но по-другому нельзя.
Местные русскоговорящие, а это около десятка таджиков, обступили пришедшего муллу. Это был последний день месяца Рамадан, перед праздником все хотели поговорить со священником. «За 10 лет первый раз мы попались, это штраф должен быть, ну ладно, мы попались, но суд-то даже не дает разговаривать, это все вот так нажимают на нас», – жалуется мулле самый старший из них. Мулла лишь воздевает в ответ руки к небу. Тогда рабочий начинает жаловаться журналисту Slon. «У меня регистрацию не нашли. Но суд же должен понимать, что в первый раз штрафуют», – говорит рабочий, представившись Акбаром.
А дальше начинается странное. По его словам, он и несколько его коллег работали прямо тут, на месте лагеря, здесь же были и арестованы. «Вот здесь, где ты стоишь, тут и забрали... Нас привезли потом, а здесь уже лагерь, мы не знали. До этого три дня в отделении были», – говорит Акбар. По его словам, здесь он трудился разнорабочим, то есть разбирал металлолом, что валяется прямо за лагерем. Первого августа сюда приехал ОМОН, по его словам, и всех забрал. Позже об этом же говорят и другие. «Здесь вьетнамцы тоже работали, там цеха были», – позже говорит другой рабочий из Таджикистана, Хаким, кивая на полузаброшенное здание рядом с лагерем.
Палаточный лагерь в Гольяново выглядит ответом на избиение полицейского на Матвеевском рынке. Но получается как-то нелогично: дагестанец Мага ударил полицейского на западе Москвы, поэтому ОМОН приехал на восток столицы в промзону, арестовал местных вьетнамцев и таджиков и здесь же, на месте ареста, быстро устроил палаточный лагерь. Начало с концом явно не сходятся. Но история получилась громкая. Уже неделю лагерь в Гольяново, а значит, и борьба властей с гастарбайтерами, в числе первых новостей в СМИ.
Вьетнамцы отказываются говорить о своей работе, но если внимательнее осмотреться, то все больше веришь Хакиму и Акбару. В глаза бросается спешка, в которой организаторы лагеря создавали жилье для иностранцев. В качестве колышков для палаток тут вбитые прямо в асфальт сваи, в самих палатках, если пройти вглубь лагеря, полно пустых коек. По словам Хакима, питание наладили толком лишь недавно, раньше приходилось стоять по четыре часа в очереди за едой. По заверениям властей, сюда свозят пойманных мигрантов со всей Москвы. Но из девятерых человек, с которыми поговорил Slon, лишь один сказал, что его задержали в Выхино, остальные попались либо прямо здесь, на базе, либо возле метро «Черкизовская», то есть в получасе ходьбы от лагеря.
Кажется, будто придумали сделать такой лагерь, наловили затем поблизости иностранцев, запустили их, как рыбок в аквариум, а потом пригласили прессу. Зачем это все нужно? Глава «Офицеров» Антон Цветков объясняет просто: мол, кончились места в приемниках для мигрантов, вот и сделали такой лагерь. Но почему тогда сюда свезли людей, задержанных здесь же, и почему до сих пор нет ведомства, которое за лагерь отвечает? Такие вопросы у общественников вызывают уже раздражение. «Ну нет ответа на этот вопрос, нужно отправлять официальный запрос в МЧС, ФМС… Вообще все люди, которых вы тут видите, они освобождены из рабства. Сейчас за средства бюджета они будут возвращены на родину… Все эти люди говорили слова благодарности… Они свободно передвигаются, улыбаются, семьи с семьями находятся, у них образовался микроклимат, где они уверены, что защищены и что они находятся там, где находятся», – объясняет член СПЧ Владимир Шапошников, видимо, давая понять, что надо принять ситуацию так, как есть.
Врио мэра Москвы Сергей Собянин уже отреагировал на тему лагеря и мигрантов в интервью «Ведомостям». «Мы говорили об этом задолго до начала выборов. И это действительно запрос горожан, большинство из них считает проблему миграции главной проблемой. Мы понимаем, что половина всех преступлений в городе совершается мигрантами: если мы уберем из статистики миграционную преступность – не только международную, но и межрегиональную миграцию, – то Москва была бы самым безопасным городом мира», – говорил кандидат от власти. В середине июля «Левада-центр» провел опрос среди москвичей, пытаясь выяснить, что больше всего беспокоит горожан. Оказалось, что большинство (55%) говорят о наплыве мигрантов, на втором месте (43%) рост тарифов ЖКХ. Хорошо, что так. Иначе бы пришлось. к выборам снижать цены на коммунальные услуги. Сделать палаточный лагерь явно дешевле.
«Уважаемые журналисты, все собираемся на брифинг», – сгоняет прессу девушка-организатор. Уже вечер, все торопятся. Представители «Офицеров России», пара членов Общественной палаты выстраиваются перед телекамерами. На заднем фоне видны ряды палаток и фигура сирийца, который все что-то пытается объяснить человеку с портфелем.
