Фото: PhotoXPress.ru

Бизнесмен Александр Лебедев, владелец Национального резервного банка, заявил о намерении свернуть бизнес в России. В интервью Slon он рассказал о своем намерении уйти в политику и объяснил, чем может помочь оппозиции, а заодно рассказал о судьбе «Новой газеты», о проблемах при продаже бизнеса и о причине давления на него.

– Александр Евгеньевич, что вы все-таки будете делать со своим российским бизнесом, продавать, передавать в доверительное управление…

– Я его подарю прямо этому подразделению Федеральной службы безопасности, они же в основном на эту тему, у кого-нибудь что-нибудь отобрать. Нет, слушайте, как получится, так и получится, вариантов не так много. Можно, например, подарить, можно продать, посмотрим… На самом деле это не так просто, взять и продать, бизнес же у нас выстроен под вертикаль, там без согласования ничего не сделаешь. Это большой бизнес, там работает много людей, нельзя же просто распрощаться, «все, я пошел», как будто это ко мне никакого отношения не имеет. Тем более, с банком все сложно, это уже совсем вкопанная в землю история и, конечно, они у нас клиентуру поразогнали. Бизнес, он всегда уязвим, а когда его кошмарят каждый день – просто же невозможно работать. Если бы у меня были долги, я бы их давно уже не смог бы выплатить, но у меня был принцип – не занимать деньги, это идет еще с 98 года, когда у меня оказалось на балансе банка достаточно много иностранных задолженностей, а рубль в три раза обесценился. На каком-то этапе иначе уже и быть было нельзя – если бы захотел получить госкредит или госпомощь, у меня бы этого не вышло, я был от них отрезан. Так что и им, вроде, не получилось съесть меня до конца, и я, вроде, никакого результата не произвожу. Получается, я только кручусь напрасно как белка в колесе. А тут еще и засуха очередная, и по картошке мы потеряем 50% урожая. Это не страшно, но что дальше-то, в бизнесе ведь смысл имеет финансовые результат, но когда он на 90% блокирован действиями спецслужб, – о чем тут говорить.

– Ваш уход из бизнеса в России не означает, что вы перестанете финансировать «Новую газету»?

– Посмотрим. В принципе, я выступал издателем, получая откуда-то прибыль, она же не берется из воздуха. Поэтому, получая дивиденды, я финансировал все эти годы газеты, так что такая связь, действительно, есть. Но, я надеюсь, с «Новой газетой» мы выработаем modus operandi. Ведь одной из целей этих господ было прекратить наши расследования.

– Будете ли вы жить в России?

– А почему я должен перестать жить там, где я родился? И, кстати, я вовсе не планирую бездействовать. Вполне возможно, что я чем-то займусь.

– А конкретнее?

– Ну они же меня считают диссидентом все эти годы, что я такой оппозиционер. Но я же как политик еще не практиковал, делал отдельные рейды по коррупции в Москве или в других городах, ну и иногда свою позицию высказывал или мог на митинг какой-то сходить. Но ни к отдельным лидерам оппозиции, ни к оппозиционным движениям я пока не присоединялся.

– А теперь какие у вас варианты?

– Варианты могут быть самые разные. Мне предлагают, например, поучаствовать в выборах мэра Калининграда, это очень интересная идея, хотя тут есть одна проблема – я ведь все-таки уже депутат районного собрания Слободского района Кировской области, так что разве если только удастся с местными жителями как-то договориться и они меня отпустят. Кроме того, планируются выборы координационного совета оппозиции. И, к сожалению, в России не удастся это сделать на государственной платформе, как это было, например, в Венесуэле, где 3 миллиона человек проголосовали на оппозиционных праймериз, там площадку для этого предоставило государство, у нас же ее никто не даст, а дело-то это дорогостоящее. Так что, не исключаю, что я могу и здесь тоже помочь. Кроме того, у меня отличные отношение с «РПР-Парнасом», они меня давно звали к себе, также я сотрудничаю с Михаилом Сергеевичем (Горбачевым – Slon). Маловероятно, конечно, что я теперь пойду в «Единую Россию». Да и из «Народного фронта» я тоже теперь планирую выйти, чтобы не компрометировать ее лидера. Все-таки я без пяти минут уголовник, против меня уже несколько уголовных дел ведется, тем более, мной интересуется ФСБ – наверняка она выявит во мне еще какие-то тайные особенности.

– Что стало для вас последней каплей, после которой вы приняли решение уйти из бизнеса в России?

– Нет, ну это просто совокупность действий, методов. Вот как началось с масок-шоу в октябре, так только шло по нарастающей. Я уже два года, получается, трачу 90% времени на то, чтобы отбиваться от атак, каждый день я этим занимаюсь, посмотрите мой дневник, станет понятно. Если это все пояснять, то все свободное время от отбивания этих атак уйдет на объяснение. Конечно, некоторым коррумпированным офицерам не нравятся те расследования, которыми мы занимаемся вместе с «Новой газетой», и они пытаются со мной бороться, выдавая меня за политического противника, который финансирует оппозицию. Я, кстати, никогда не финансировал оппозицию, да она и не очень нуждается в деньгах – волонтеры и организаторы, стоящие за последними протестами, делали это не ради денег, это их собственная инициатива. Так что все эти записки сов.секретные, что я трачу сотни миллионов долларов на оппозицию, – это абсурд. Они просто пытаются выставить себя защитниками трона. Я уж не знаю, какая на это реакция руководства…

– И все-таки то, что Владимир Путин не вмешивается в ситуацию, – это его политическое решение?

– Думаю, что нет. Ситуация более сложная. Конечно, политические власти обо всем все знают. Ну сами посудите, если в доброй сотне принудительно обанкроченных банков исчезло от 50 до 100 млрд долларов, думаете в Центральном банке об этом ничего не знали? Когда что ни банк, то несколько миллиардов долларов уходило за рубеж по кредитам от собранных здесь у клиентов денег? Вот эти расследования их и беспокоят больше всего. Этим расследованием я занимаюсь еще с того времени, когда был членом парламента, то есть с 2006 года, обострение его пришлось на 2010 год, но продвижения с того времени не произошло. Оно произойдет, когда будет институт спецпрокуроров, когда будет специальное бюро по борьбе с коррупцией, будут парламентские расследования, но пока всего этого нет. В этих конкретных делах политическое руководство не замешано, обвинять его – это как обвинять Обаму в том, что он замешан в делах Берни Медоффа или Аллена Стэнфорда, осуществивших аферы на десятки миллиардов долларов. Так что на 70% они ведут борьбу для прекращения расследования, а на 30% – тут я могу задать вопрос, а что, политическое руководство этого не видит?

– Как насчет личной безопасности, вот, скажем, Чичваркин, например, все же вынужден был уехать в Британию.

– Тут я могу что сказать, кроме как повторить Лукреция: «Там где есть я, нет смерти, а там где есть смерть – нет меня». Ну что, безопасность, все мы, к сожалению, не в безопасности. Ну вот Евгений такое решение принял, еще многие его приняли, я, кстати, его не осуждаю.

– Насколько я знаю, с Чичваркиным была проблема в безопасности не только его личной, но и его родственников, вы не опасаетесь…

– Главное – это не опасаешься ли ты, а умеешь ли ты преодолевать свой страх, это тоже сказано. У нас всегда есть из-за чего опасаться, но надо уметь искать выход из ситуации.

– Теперь у вас освободилось время, планируете развивать свой бизнес вне России (как, собственно, тот же Чичваркин)?

– Да нет, я, видимо, займусь другой деятельностью. Тоже в нашей стране, но теперь найду другие сферы применения своих сил. Я это пока обсуждаю. У нас все-таки нет возможности самому принять решения и выдвинуться в президенты или губернаторы, или партию создать, с которой тебя допустят к основным СМИ, – все это сейчас невозможно. Думаю, что свои конкретные планы я объявлю к сентябрю, это надо делать уже тщательно подготовившись.