Андрей Гейм

На этой неделе лауреат Нобелевской премии по физике за открытие графена впервые за 16 лет посетил Москву: ученый поучаствовал в общественном совете при Министерстве образования и науки, был избран его почетным председателем и публично поддержал министра Дмитрия Ливанова. Все это происходило на фоне избрания нового президента РАН и громких отставок в Минобрнауки. Во время своего короткого визита Гейм успел ответить на несколько вопросов Slon.

– Три года назад вы со смехом воспринимали предложение приехать в Россию. Сейчас вы здесь и активно комментируете ситуацию, сложившуюся в российской науке. Что изменилось? Появилась надежда на перемены? Или, наоборот, все стало настолько плохо, что вы больше не смогли молчать?
– Просто настало время. Да, я приехал, потому что воодушевлен работой Ливанова, и тот факт, что на министра ополчились все вокруг, лишь подтолкнул меня к активным действиям. Понимаете, когда я вижу, что чиновник вдруг оказывается врагом других чиновников (что само по себе удивительно), депутатов, публичных политиков, университетского сообщества, ВАК, РАН, прессы, сразу становится понятно, что он заслуживает поддержки. Так просто у нас «врагами общества» не становятся, для этого нужна смелость, нужно разворошить осиное гнездо. В этом есть некоторое донкихотство, но я уверен, что без борьбы с ветряными мельницами невозможно добраться до сути и добиться результата. Без донкихотства ты просто встраиваешься в систему и ничего не можешь изменить.
– Вы однозначно поддержали Ливанова. Его политика вам действительно настолько близка или это просто выбор меньшего из зол?
– Я вижу, что это человек из моей среды. Он был ректором МИСиС и поддерживал репутацию университета на достойном уровне, что мне было очевидно даже из Англии. В университете действовали сильные лаборатории, привлекались мегагранты и иностранные ученые. Он участвовал в создании Квантового центра. То есть при нем появились реально работающие институции. Наконец, он как ученый занимался сверхпроводимостью, и у меня была возможность оценить его научные подходы и работы, проконсультироваться с коллегами. Это достойный специалист. Помимо того, что он правильно говорит, он еще что-то делал. Почему у меня должны быть сомнения по этому поводу?
– Вы успели довольно жестко высказаться по поводу Российской академии наук. Новым главой РАН только что стал Владимир Фортов. Следили ли вы за выборами и могут ли кадровые перестановки что-то изменить в Российской академии?
– Я бы не хотел обсуждать личности, это не главное. Я вижу взаимосвязанные процессы. Видно, что Ливанов с одной стороны, а РАН – с другой. Да, я уже успел назвать РАН «домом престарелых», а российские университеты «детским садом», но это и образ, и констатация фактов. Академия и университеты в России живут параллельными жизнями. Академия – это мудрые старцы с исполнительными и законодательными функциями, самодостаточная, консервативная и закрытая корпорация. Там нет молодых кадров, нет внутренней тяги к переменам. Университеты же зачастую – это организации с бестолковым управлением и отсутствием какого-либо опыта. Есть исключения – Физтех, Новосибирский университет и несколько других. Но в целом с точки зрения инфраструктуры, кадров, компетенций, каких-то управленческих навыков российские университеты очень слабы, что признают все. Важно, чтобы произошла интеграция высшего образования и академии – свежие кадры должны быть совмещены с опытом.
– Это и есть главная задача Ливанова?
– Естественным путем это не произойдет. Нужен хирург, который проведет эту операцию, и, вероятно, он должен быть из Министерства образования. Для этого, правда, важно добиться того, чтобы РАН не подменяла своими функциями и авторитетом министерство, как это зачастую происходит сейчас. Ясно, что сидеть на двух стульях невозможно. Но также ясно, что в этом случае уместна английская поговорка: Turkeys don't vote for Christmas, «Индюшки не голосуют за Рождество». Академики не заинтересованы ни в каких переменах.
– Еще один важный параллельный процесс – скандал с диссертациями российских чиновников и отставка замминистра образования Федюкина, которую связывают с диссергейтом. Вы хорошо знаете западную образовательную и академическую систему. Что сейчас в этих условиях нужно делать министерству, чтобы нормализовать ситуацию? Продолжать беспощадно разоблачать плагиаторов?
– Надо разделять несколько вещей. Надо разделять некачественные диссертации и плагиат. И надо разделять функции министерства и правоохранительных органов. На Западе огромное количество бестолковых и безграмотных диссертаций, шутки про британских ученых давно никого не удивляют. Это обычные издержки хорошо работающей академической машины. В этих случаях работают простые критерии – важно, где защищалась конкретная диссертация, в каком университете, колледже, под чьим руководством. Есть авторитетные институции, печать которых является гарантом качества. Если ты защищался вне их, к твоей работе могут быть вопросы. Но это будет вопрос исключительно профессиональных и моральных претензий. И здесь важны функции министерства, которое должно способствовать созданию и развитию таких институций. 

Плагиат – совершенно другая история, это преступление. Это проблема откатов и взяток. Министерство науки и образования не должно заниматься этим в принципе. Фальшивые диссертации, взятки, кражи ЕГЭ – задача правоохранительных органов. Абсурдно требовать этого от Ливанова. Министерство должно контролировать ВАК, но исключительно с точки зрения организации процесса, прозрачности процедур и методологии. Министерство не должно иметь дело с преступниками, оно должно общаться с учеными.