Вчера на «России 1» вышел очередной обличительный фильм про оппозицию – «Биохимия предательства». Автор, корреспондент Константин Семин, в течение часа пытается донести до зрителя тезис о том, что порочное влияние вольнодумия на умы россиян может привести к поступку, сопоставимому с предательством советского генерала Андрея Власова, перешедшего на сторону Гитлера. В фильме спикеры четко разделены на людей патриотических взглядов и оппозиционеров, потенциальных предателей родины. При этом выяснилось, что те, кто попал во вторую категории, не знали, для какого кино их снимают. Константин Семин обманул их, уверяя, что занимается историческим проектом. Slon связался с двумя участниками «Биохимии предательства» – эмигрировавшим в США бизнесменом Юрием Мошей и историком Игорем Чубайсом – чтобы узнать, как они попали в это кино.
Игорь Чубайс, философ
– Посмотрели уже фильм про предателей? Как вообще согласились там сняться? – Да, конечно, посмотрел вчера. Только вот для съемок в «Биохимии предательства» меня никто не приглашал. А поведение автора фильма, с чем бы так его сравнить… Представьте, что вы в страшных преступлениях обвиняете какого-то человека, который живет по соседству от вас, но вы с ним даже не встречаетесь, не говорите. А вы просто выходите на федеральный канал и заявляете о его преступлениях. Это какая-то удивительная форма мрачного доноса. – Так как вы там вообще появились? – Дело в том, что там просто были надерганы фрагменты из передач, в которых я когда-то выступал и которые не имеют никакого отношения к этому фильму. И это по меньшей мере странно. Ну и, конечно, еще одной особенностью этого кино стало то, что он сопоставляется с другим фильмом – с «Анатомией протеста». В нем шла речь о гражданских лидерах, активистах. А у «Биохимии предательства» вовсе получилась попытка нанести удар по свободе мысли, что противоречит Конституции, законам и всевозможным правилам приличия. Ну и авторы применили очень распространенный сейчас прием: у людей из речи вырывается по фразе, и вообще непонятно, о чем они рассуждают. – Там вы, в частности, произносите фразу, что блокады не было. Как это понимать? – Действительно, если обрезать мою цитату так, как они это сделали, то нормальный человек задастся вопросом: что это за идиотизм? Я говорил, что Ленинград был не в полной блокаде, но дальше я пояснял: в годы войны город не находился в кольце блокады. От Ленинграда до Ладожского озера вдоль Невы шла полоса шириной приблизительно 30 километров, которая была под контролем Красной армии. То есть к Ленинграду был доступ. Это очень известная вещь: даже если вы посмотрите карты Великой Отечественной войны, которые печатались при Сталине, то и там вы это обнаружите. И, конечно, я задавал вопрос: почему, если кольцо блокады не было замкнуто, властям страны не удалось обеспечить город достаточным количеством продовольствия? – Тем не менее вашу фразу обрезали, а после нее шла ремарка: ну раз Игорь Чубайс говорит, что блокады Ленинграда не было, то его отец, фронтовик Борис Чубайс, наверное, и Прагу не освобождал. – Я полагаю, что знаю своего отца лучше, чем этот шустрый парень, который в 24 года стал главой корпункта ВГТРК в США и который снял это, простите, произведение. Мой отец воевал и всю жизнь строго придерживался коммунистических убеждений. О войне мы с ним почти не говорили. И я, наверное, понимаю почему: слишком много на фронте происходило такого, о чем рассказывать было потом тяжело.
– А как с вами договаривались о съемках в «Биохимии предательства»?
– Семин мне позвонил и сказал, что видел заметку про меня в русском журнале Forbes. Мне он понравился, честно говоря. Он сказал, что учился в Америке, очень любит приезжать в США, а теперь он хочет снять фильм про россиян, переехавших сюда. Что-то похожее как раз про меня в Forbes и писали – он вроде бы как телевизионную версию хотел сделать того материала.
– Он пояснил при этом, для кого этот фильм?
– Не уточнил, для какого канала, просто сказал – для одного из государственных каналов. Я не поверил, правда, что такое могут показать по государственному каналу. Но он стал меня уверять, будто работает в частной компании, а потом попробует продать фильм госканалу. Сказал, что все свои личные деньги вложил в фильм: покупал оборудование, брал в аренду машину, покупал билеты в Америку – и очень финансово рискует из-за этого проекта. Но, мол, это частный бизнес, и ничего не поделаешь. Потом мы с ним начали говорить про политику: вот Навальный, да, молодец какой.
– Это Семин такое говорил?
– Да, да! То есть он не то чтобы фанател от Навального, но постоянно повторял, что Навальный молодец. Он пытался все время показать, что он на моей стороне и как круто жить в США. Никогда бы не подумал, что он снимает программу про Гитлера.
– Вы вообще не знали, что это за человек?
– Посмотрел уже, как фильм вышел. Правда, автор тут же удалился у меня отовсюду – и из фейсбука, и из скайпа. Я подумал: ну, елки-палки, наверное, фильм запретили, вот пацан и исчез. Да и спалил еще столько денег. Я его, правда, еще до этого спрашивал, кого он еще собирается снимать – я бы ему еще показал каких-то переехавших, которые здесь устроились. Он заявил, что у него и так на примете есть какие-то люди в Нью-Джерси. Это я сейчас понял, что его люди в Нью-Джерси – это могила Власова.
– Семин как-то обещал согласовать получившийся материал?
– Они вырезали куски. Кое-что я снял на айфон для своего видеоблога, когда были съемки. Но Семин меня заверил, что ничего снимать не надо, потому что он поделится материалами своего фильма и покажет, что там и как, когда смонтирует. Но, ей-богу, он мне таким нормальным парнем показался, что я и предположить не мог, что вот так получится.
