пресс-конференция «О подходах к разработке стратегии государственной антинаркотической политики Российской Федерации»:
О событиях последних 10 месяцев по борьбе с незаконным оборотом наркотиков. 8 сентября состоялось заседание Совета безопасности, посвященное исключительно этой проблеме. Каждое решение – это целая программа. Если речь о разработке стратегии антинаркотической политики, то это комплексный документ, который разрабатывается группой чиновников, должны быть привлечены общественность, специалисты в юриспруденции, наркологии.
Состоялась поездка в город Томск. Группа ученых в Томске вышли с инициативой по вопросам профилактики в группе молодежи, студентов, которые доминируют в городе. Встреча дала серьезную пищу для размышлений. Сейчас проходит стадия обработки этих обращений. Вторая сторона медали – снижение предложения наркотиков на внутреннем рынке. Меры, связанные с координацией силового блока, службы по контролю за наркотиками.
Итоги 10 месяцев работы показали, что эффективность работы возросла. В среднем на 30% изъяли больше наркотиков, это само по себе показательно. Операция «Канал», которая регулярно проводится – мы в течение недели совместно работали. Создан оперативный штаб, там были созданы рабочие места, созданы оперативные штабы в странах-участниках. В режиме онлайн мы приводили в действие, актуализировали работу ведомств, связанных с пресечением каналов. Изъято 116 тонн наркотических средств, что в 2 раза превышает итоги предыдущей операции.
Более интенсивный обмен оперативной информацией, особенно, когда наркотики проходят границу двух стран. Возбуждено более 70 000 уголовных дел, задержано около 40 000 человек, 1 000 – представители преступных группировок. Операция вызывает интерес во всех странах. По результатам мы подводим итоги и информируем представителей государств.
Было создано порядка 9 000 стационарных постов, перекрыто около 2 000 железнодорожных узлов, 4 000 автомобильных дорог. В работе приняли участие подразделения финансовых разведок стран евразийской группы по противодействию распространения наркотиков.
Должен сказать, что активизировались каналы поставки через Иран, Азербайджан – это достаточно опасное направление. Наркотики попадают на территорию Дагестана, Северного Кавказа. Это можно считать финансированием деятельности террористических организаций на Северном Кавказе. Это неиссякаемый источник финансирования.
Наша работа содействует уменьшению террористической активности. В республике Дагестан был остановлен автомобиль Renault, который следовал из Ирана, было изъято 186 кг героина. Все больше набирает силу транзит афганского наркотика гашиша. Мы вышли на организованную сеть контрабанды. Мы задержали рефрижератор, загруженный картофелем, под овощами [были обнаружены наркотики]. Был пресечен крупный канал поставки наркотиков.
Организующая роль службы по контролю за наркотиками. Только за неделю нашим ведомством изъято более 2 тонн наркотических средств, более 1,5 т марихуаны, более 300 кг героина. Завершилось мероприятие по пресечению поставки наркотиков амфетаминовой группы. Канал работал на поставку в европейские страны, прибалтийские. В Казахстане изъято около 3 тонн наркотиков, которые явно двигались на российский рынок. Хотел бы отметить активизацию работ в Афганистане.
Если возвращаться к стратегии, то усилия государства должны быть направлены по двум основным направлениям. Пресечение поставок внутри страны – это меры полицейского характера, это работа таможни на границе. Второе направление – сокращение спроса. Армия наркозависимых сама участвует в распространении наркотиков, чтобы себе заработать, снять себе ломку. Это бедные больные люди. Но они сами являются элементом распространения наркотиков.
Прежде всего, такими зависимыми являются молодые люди. Основная часть потребителей тяжелых наркотиков – от 18 до 30 лет. Основная часть синтетики распространяется в местах отдыха молодежи. Должна набирать силу профилактика среди молодежи. Повышение интеллектуального потенциала, раскрытие творческого потенциала, чтобы после выпуска из вузов люди могли найти свое место в жизни.
Вопросы:
– Практика показывает, что государства с недемократическими режимами борются с наркотиками более эффективно.
– Я бы не говорил, что служба работает неэффективно. Если бы служба не работала, то наркотиков было бы в 10 – 100 раз больше. Это заставляет распространителей изобретать новые схемы, дробить партии, прятать более тщательно. Еще 3 – 4 года назад партии были крупными, просто загружали грузовик и не прятались. После мер по укреплению российской государственности рост наркозависимых практически прекратился, но достигнут уровень очень высокий.
Смертность колоссальная. Службы работают, но одних полицейских мер мало. Мы более полумиллиона человек посадили за решетку. Давайте мы будем сажать миллион человек – но это же не решит проблему. ФСКН – это орган государственной власти, за нами наблюдает прокуратура, мы можем рекомендовать и рекомендуем.
У нас нет границы с Казахстаном – это просто вольница. Это калитка в поле, которую очень легко объехать. Упрощение пунктов пропуска, сокращение количества – это, конечно, рай для наркодельцов, они практически ничем не рискуют. Граница – это та линия, где можно пресекать поставки. Жители приграничья – это, как правило, бедные районы. Основной их заработок – содействие контрабанде, в том числе и наркотиков, они готовы помочь пересечь границу. В это втянуты и жители приграничья других государств.
Мы видим, что между Афганистаном и Россией нет этих границ. В Афганистане у них западная граница, граница с Ираном – это фортификационные сооружения, где соружены рвы, заборы. Они просто принимают войсковые операции, чтобы пресечь появление наркотиков. А вот на севере Афганистана границы почти нет, это «шелковый путь», который скользит к нам. Весь север усыпан лабораториями, там нет боевых действий, многие лаборатории оборудований по последнему слову техники. А дальше он идет к нам, через незащищенную границу.
Министры иностранных дел – мы готовы оказать содействие, но нам надо усилить работу. Пока квалифицированное производство наркотиков в Афганистане несет угрозу миру. Сотни тысяч гибнут от афганского героина. Для этого нужна наступательная работа.
Санкционные списки по терроризму есть, а по наркобаронам нет таких списков. Будучи в Вашингтоне я предложил обмениваться этой информацией, но пока этого не наступает. Давайте в разных частях света применять одни и те же стандарты, тогда мы сможем решить проблему.
– Сайты, которые предлагают «цифровые наркотики», – что с ними нужно делать?
– Цифровые наркотики – эта проблема получает свое звучание, так как бинауральные ритмы, воздействующие на ухо человека и действующие с определенным эффектом, вызывают подавление психики. Но мы не наделены полномочиями регулировать эту сферу деятельности. Мы не вправе регулировать эту деятельность. Требуется дополнительное изучение медиков, каково воздействие. Видимо, последствия негативны, но надо быстрее наделять органы власти способами регулирования. Требуется решение медиков и правительства, кто этим будет заниматься.
По идее, такие сайты надо уничтожать. Нам надо решительно действовать, мешает отсутствие ясной позиции законодателя. Но правительство должно инициировать этот вопрос.
- Но это мошенничество или реальные наркотики?
– Сегодня, в соответствии с нашим уголовным правом, нет такой статьи, что [это] признано преступлением. Мошенничество трактуется как мошеннические действия, направленные на то, чтобы завладеть чужой собственностью, чужим имуществом. Здесь такого нет. Как практикующий юрист могу сказать: это не образует состава преступления. Надо понять, каков механизм нанесения вреда. Мы не производили закупки. У нас нет таких полномочий. Мы – орган исполнительной власти. Условно говоря, они ничего не нарушали. Все регламентировано.
– Как идет сотрудничество с иранскими спецслужбами?
– Мы в контакте с иранскими визави, я неоднократно встречался с начальником штаба, мы готовы обменяться нашими представителями. Пока Иран не согласовал кандидатуру. С точки зрения проведения операции Иран принимает участие. В Иране, как и в других странах, участниках «Канала», были созданы оперативные штабы.
Иран играет большую роль в пресечении и афганского наркотрафика. Наркотик продается за пределами Афганистана, как в близких странах, так и в Европе. Как попадают они в Европу? Через балканские страны. Иран задерживает значительное количество наркотиков, 20% наркотиков задерживается в Иране. Это страна непосредственно соседствует с Афганистаном, в Пакистане – 17%, чем дальше страна, тем меньше. В США – 1,5% героина. Но у них проблема героина практически не стоит, за последние 5 – 6 лет у них количество героина уменьшилось в 5 – 6 раз. У нас, к сожалению, возросло.
– Не могли бы вы рассказать о наркоситуации в стране?
– Если говорить о наркоситуации в стране, то, во-первых, виды наркозависимых. Количество опиатных наркозависимых у нас около 2 млн человек. Понятно, что статистики нет, и не отмечаются в списках потребители каннабисной группы, и сюда надо добавить порядка 3 млн человек, которые более-менее регулярно потребляют эти наркотики. У них болезнь протекает менее заметно, но фатальность это не уменьшает. Это не менее опасно, но менее выявляемо. Совет безопасности постановил создать систему по выявлению наркозависимых. Сейчас мы имеем данные с людьми, которые сами обратились к врачу за помощью. Мониторинг позволит вести более объективный анализ ситуации.
Наибольшее количество наркозависимых выявляют органы внутренних дел. За счет административной практики мы видим серьезную картину. За этот год изъяли права у 31 000 водителей за управление в состоянии наркотического опьянения. Наркобольного тяжело выявить. Если мы наделим автоинспекторов специальными тестерами, то эта цифра вырастет.
– Расскажите, зачем вы завели блог в «Живом журнале». Это дань моде?
– У меня дома и на работе есть компьютер, я катаюсь на горных лыжах, занимаюсь дайвингом. Это дань моде? Это упрощает общение. Это естественный этап – получать отзывы от граждан, субъектов федерации. Очень много предложений, но чтобы это передать... Отправляйте мне, мы это получим, будем обрабатывать.
Надо использовать все возможные способы коммуникаций. Мы можем разрабатывать стратегию, мы разрабатываем, но ФСКН – это структура полицейская, это ее основная деятельность. Но она обязательно соприкасается с медиками, наркологами, институтами образования, вузами, школами. Будет странно, если полиция за врачей будет решать, как принимать решения.
– Как нужно обеспечивать помощь наркобольным в стране?
– Пункты, которые есть для помощи наркобольным, чтобы снять «ломку», – эта проблема все больше обсуждается. Мнения разделяются. Наша точка зрения разделяется с США и рядом других государств. Европейцы практикуют меры заместительной терапии, так называемый обмен шприцов, с тем, чтобы не распространялся ВИЧ, СПИД. Одни и те же методы в разных ситуациях могут быть позитивными и негативными.
Скажем, по Германии. Я с немцами разговаривал, у них 60 000 опиатных больных. По данным Германии, это тяжелые больные, в основном эти люди старше 45 лет, в основном это люди, которые приехали из СССР и не нашли там свое место в жизни. Им можно помочь только тем, что дать шприцы, чтобы снять абстиненцию. Потому что это, по сути, не лечится. Люди не нашли место в жизни, у них все время чувство дискомфорта, депрессия. Это очень сильный фактор наркозависимости, когда люди находятся в депрессии. Для них эти методы подходят.
Но у нас под 2 млн наркозависимых. Если мы установим такие пункты и раздадим шприцы, представляете – 2 млн шприцов надо раздать, надо два, а то и три укола в день сделать. Нам надо будет освободить магазины и разместить шприцы. А народ спросит: что же вы делаете? Мы не сможем это контролировать. Нам надо добиться улучшения ситуации. Нам надо ограничить молодежь от этой зависимости.
– По поводу заменителей наркотиков. В аптеках по всей Москве продается буторфанол, содержащий морфин. Стоимость ампулы – ровно стоимость школьного завтрака, 65 рублей.
– Ежегодно появляется от 15 до 20 новых синтетических препаратов. Конечно, это огромная проблема, надо быстрее реагировать на это, чтобы быстрее эти препараты появлялись в списке запретительных. Если это продается под видом медицинских препаратов, надо усилить рецептурный контроль. Сегодня многие препараты отпускаются бесконтрольно. Например, кодеиносодержащие препараты – из них выпаривают так называемый дезоморфин. Гангрена наступает через два месяца его потребления. У людей конечности отмирают сразу. Это дешевый препарат.
Мы наблюдаем кратное увеличение продажи этих препаратов в регионах. Губернаторы стонут, жалуются. Вырабатывают меры, чтобы аптеки свои контролировать. В Перми продажа обезболивающих препаратов возросла в 6 раз. Что, у людей в шесть раз стала голова больше болеть? Но идет большая дискуссия. Народ говорит: что ж нам теперь, от головной боли мы должны получать рецепт у врача, а потом идти покупать? А у меня голова болит, что делать? Специалисты Минздрава говорят, что будет большое возмущение народа, особенно бедных слоев населения, которые не смогут купить препарат без рецепта врача.
По поводу насвая что я могу сказать... Вы попробовали, и сразу наступила реакция. Мы добиваемся, чтобы меры были приняты. Повторюсь, сегодня ФСКН лишена права выходить с инициативой запрета веществ в правительство. Мы не можем этого делать, мы выходим в Минздрав, а они уже должны это делать. Но этот подход в ближайшее время будет меняться, чтобы ФСКН быстрее реагировала на изменения. Это касается и насвая, и буторфанола.
– Вы говорили, что нет списка наркоторговцев в Совете безопасности ООН. А у вас есть список российских наркоторговцев?
– У нас не просто список, у нас база данных. Мы были заинтересованы в выдаче [преступников]. Банк данных у нас есть. В рамках развития сотрудничества начинает функционировать банк данных стран ОДКБ. Создан программный продукт, который предотвращает несанкционированный доступ к программе.
– Как обстоит ситуация с генералом Бульбовым?
– Бульбов, насколько я знаю, сейчас находится под следствием, ему изменена мера пресечения. Той должности, которую он занимал, сегодня уже нет. На сегодняшний день он находится в распоряжении нашего ведомства, он был в нашем офисе, мы используем его на каких-то поручениях.
– Как вы относитесь к применению метадоновой терапии для наркозависимых?
– С точки зрения России, ничего не изменилось. Мы консолидировано заявили о недопустимости применения метадоновой терапии. Но с точки зрения пилотных проектов, мы не препятствуем этому. Но внедрять на федеральном уровне как метод лечения – мы не видим позитивного эффекта от метадоновой терапии. Зависимость от метадона выше, чем от героина. Если от героина абстиненция снимается за две недели, то от метадона – 45 суток.
Если на местном уровне это применяется, то это дело регионов, но на федеральном уровне мы этого не применяем.
- Как нужно регулировать распространение курительных смесей?
– Острая тема не только для России, но и для Европы. В Европе три такие смеси запрещены. Они внесены в таблицу запрещенных препаратов, которые содержат наркотические вещества. Соответственно, торговля и распространение таких веществ ведет к наказанию. В России этого нет. Давно назрела, перезрела необходимость внесения таких веществ в таблицу веществ, запрещенных к распространению.
В них входят такие вещества, как «Сабенарин Д», который вызывает широкий спектр реакций, схожий с ЛСД, кетамином, включая подавление эмоций: человек входит в глубокую депрессию. Еще в августе прошлого года мы направили предложение в Минздравсоцразвития, чтобы внести их в список запрещенных. Но мы не можем, не наделены полномочием внесения в правительство этих предложений. Сейчас проходит процедура согласования, но, к сожалению, очень долго.
