Когда я служил в армии, мне как студенту-москвичу командир поручил научить представителей национальных окраин обращению с картой мира. В понимании отцов-командиров это означало умение без запинки показывать на карте СССР и вероятного противника (США). Отличник боевой и политической подготовки должен был показать на карте страны-члены Варшавского договора и НАТО. А тот, кто знал, что такое АНЗЮС, мог легко прослыть интеллектуалом.

Поначалу задача показалась очень простой. Но, как выяснилось, карта мира полностью противоречила глубинным представлениям моих подопечных о мироустройстве. Если с США проблем не возникало, то с Родиной были серьезные проблемы. Мои однополчане с завидным упорством принимали Австралию за СССР. И в этом была своя логика: большая страна, окруженная водой, вдали от всех остальных – именно так представляли себе Родину представители трудового крестьянства из Средней Азии. Мысль о том, что мы находимся на одном континенте с Германией, Италией и, страшно сказать, Францией, казалась им невозможной.

Вообще, с ощущением жизни на острове люди расстаются неохотно, поэтому можно лишь приветствовать нежелание украинцев пользоваться предлогом «на».

Ненависть к глобализации возникает от того, что она, эта глобализация, превращает ценности закрытого общества в прах. Что-то подобное, видимо, испытывал персонаж Галича: «Кум докушал огурец и промолвил с мукою: «Оказался наш Отец не отцом, а сукою».

Для молодого поколения мир сжался до размеров собственной улицы. И теперь уже российская география преподносит сюрпризы. Для москвича Париж оказывается ближе, чем деревня Любимовка Курской области. Причем ближе и по ментальности, и с точки зрения транспортной доступности. А для нынешних детей поездка в Турцию не сложнее выезда на дачу.

Но не только пространство спрессовывается. Время тоже меняет форму. Недавно моя дочь сказала, что ей трудно представить, что Пушкин жил давно, и что ей кажется, что Александр Сергеевич и Майкл Джексон почти ровесники. Как же: оба – классики и оба умерли. Такая наивность вызывает улыбку, но это характерный пример восприятия времени, отличного от нашего.

Революция разорвала для нас ткань времени. Для советского школьника все, что было до нее, стало далеким и нереальным. Школьные учебники повторяли рефрен: «Все изменила Революция».

Для сегодняшних школьников именно советский период вывалился из временной канвы. Массовая культура рисует реалистичные образы прошлого и будущего так, будто это вчера-завтра. Формально, Капитан Джек Воробей жил и работал в XVIII веке, однако он вполне современен, не зря его манеры скопированы с Кита Ричардса. А в этом контексте сопоставление Пушкина и Джексона, особенно с учетом их африканских корней, выглядит уже не как наивность, а вполне по-постмодернистски. Гарри Поттер вообще живет одновременно в двух вселенных, стилистически имитирующих разные эпохи.

В то же время советские герои начинают выглядить инфернально. Персонажи «Бронзовой птицы» гораздо более чужды нынешним детям, чем синие кошки из «Аватара».

В итоге, у детей формируется представление о мире, в котором время перемешано, где эпохи стоят рядом друг с другом. И это серьезный удар по традиционному укладу, который основывается на преемственности и подражании. Панибратство с прошлым не допускает священного трепета перед прахом отцов.

И мне кажется, что именно это изменит наш мир. Начиная с моды и заканчивая взаимоотношениями между людьми и между нациями. Ведь у человека, воспринимающего себя как часть эпохи, меньше оснований для разделения на «мы и они». А именно такое разделение порождает конфликты.