Юрист компании Hermitage Capital Джеймисон Файерстоун рассказал Slon о материалах независимого парламентского расследования дела Магнитского, которые привозила в Вашингтон делегация российских сенаторов с целью не допустить принятия «закона Магнитского», запрещающего некоторым российским чиновникам въезд в США. 

– Вы видели документы, которые привезли российские сенаторы, – что в них?

– Самое интересное про эту делегацию сенаторов, что они в Вашингтоне проанонсировали, что провели свое собственное парламентское независимое расследование, но все, что они рассказали и показали в документах, полностью совпадало с материалами, которые показывали на пресс-конференциях следственные органы России, таких пресс-конференций было две, одна в первую годовщину смерти Сергея, вторая в декабре, когда следователи объявили, что доклад Hermitage об обстоятельствах смерти Магнитского не имеет отношения к действительности.

То есть, в реальности никакого отдельного расследования у этих сенаторов не было, все материалы, которые они привезли, мы видели и раньше. От российской делегации в Вашингтоне ждали новых данных, новых фактов, может быть, настоящее независимое расследование, которое провели бы не следственный органы России, которые Магнитский как раз и обвинял в коррупции, а представители парламента, и могло повлиять на процесс принятия «закона Магнитского». И были очень высокие ожидания от российской делегации, потому что они как раз и обещали привезти именно такие документы, но сенаторы поступили самым глупым из возможных способом, привезя ровно то, что все уже видели, – те же самые данные. 

Когда они выступали, они ни разу не затронули те темы, которые нас волновали, они не говорили ни о коррупции внутри российских органов, не расследовали те истории, о которых мы много раз говорили в докладах Hermitage, о том, как обогатились российские чиновники, причастные к делу Магнитского и входящие в список. То есть российская делегация даже не попыталась ответить на обвинения в коррупции, которые выдвинуты по отношению к этим людям и отвести от них подозрение. 

В конце концов, после презентации российских сенаторов в Вашингтоне у тех, кто ее слушал, остался главный вопрос: вы сказали, что сделали что-то новое, заявили, что привезли новые факты, но все, что мы услышали, об этом вы уже говорили. Зачем говорить, что вы сделали что-то новое и независимое от российских следственных органов, а потом привозить все то же самое?

– Главе российской делегации Виталию Малкину запрещен въезд в Канаду, как на это реагировали в Вашингтоне?

– Да, это просто какое-то сумасшествие и, наверное, один из самых больших просчетов российской миссии. Смотрите, вы собираетесь послать делегацию в другую страну, чтобы доказать, что Россия вполне способна сама наказывать своих преступников за коррупцию, вы стараетесь в эту делегацию включить людей с безупречной репутацией, тех, кого можно считать абсолютно честными – это было бы логично. Но случилось все совершенно по-другому. Главой российской делегации стал человек, которого канадский суд обвинил в участии в международной организованной преступности, легализации средств, полученных от торговли оружием и ангольскими бриллиантами, и частичном владении компанией, через которую могли быть получены средства по сделкам о списании долга Анголы. Канадцы обвиняли Малкина в том, что он лично обогащался на этих сделках. И этого человека Россия посылает в Вашингтон в качестве главы делегации, чтобы он доказал, что Россия может сама провести расследование и наказать людей, виновных в коррупции. Это нонсенс. Если канадцы действительно правы, то получается, что сенатор Малкин является живым доказательством того, что Россия не может наказывать своих преступников. И его в качестве доказательства она посылает в Вашингтон. Вот как это воспринималось.

– Но если всё так, почему тогда сенатору Малкину дают визу в США? Выглядит странным, не так ли?

– Нет, мне не кажется это странным. Проблема в том, что каждая страна должна провести собственное расследование, чтобы принять решение, кому разрешать, а кому запрещать въезд. Это не касается преступлений более серьезного характера, таких как организация пыток, убийств, торговли людьми. Преступление Малкина не связано, по мнению канадских властей, с жестокостью и насилием, и все-таки Малкин не представляет серьезной угрозы миру, надо это понимать, поэтому каждая страна в отдельности принимает решение, разрешать ли ему въезд на свою территорию.

– После того, как вы запустили эту лоббистскую кампанию, пытались ли представители российской власти лично с вами обсудить дело Магнитского?

– Нет, проблема в том, что российские власти от меня не хотят ничего, только чтобы я заткнулся. Российское государство разговаривает с очевидной позиции, они прекрасно понимают, что произошло, они прекрасно понимают, кто украл деньги, у них нет никаких вопросов по делу Магнитского. Но они приняли решение покрывать своих преступников – решение принято, и зачем им контактировать со мной? Да, они много раз непрямым способом пытались меня запугать, но ни разу не пытались поговорить.

И все, что я мог бы сказать российским властям, если бы мне представилась возможность с ними поговорить, это: «Ребята, вам надо начать расследовать и преследовать настоящих, пусть даже самых высокопоставленных, коррупционеров». А все, что я мог бы сказать американским властям: «Вы дали достаточно времени российским следственным органам разобраться в деле Магнитского, и присланные к вам сенаторы со своим якобы независимым расследованием, которые проигнорировали вопросы всех международных организаций и вопросы своих собственных граждан по делу Магнитского, должны были стать последней каплей терпения. Российская власть прекрасно показывает, что единственное, чего хочет добиться, – защитить свое право воровать. И единственное, что вы должны сказать, – нет».

– У вас остались бизнес-интересы в России? Если закон будет принят, а дело будет честно расследовано, ваше личное благосостояние и финансовое положение как-то изменится?

– Нет, у меня нет личных финансовых интересов в расследовании дела Магнитского и в принятии «закона Магнитского». Единственное, что я бы хотел иметь возможность вернуться в Россию и иметь возможность жить здесь.

– Вас задержат, если вы прилетите в Россию?

– Сложно сказать, я не являюсь обвиняемым ни по одному из дел, тем не менее, в томах материалов дела Магнитского моя фамилия часто встречается, это означает, что меня могут задержать как свидетеля и быстро переквалифицировать в подозреваемого. И это большой риск для меня, еще большим риском является возможная попытка неформально со мной расправиться – так, как расправляются в России с журналистами или теми, кто сует свой нос туда, куда власть считает, его совать не следует. Нет, приезжать в Россию для меня сейчас было бы слишком рискованным.