Ирина Прохорова: Я буду голосовать за Навального

Вчера миллиардер Михаил Прохоров развеял интригу относительно своего участия в выборах мэра Москвы и, возможно, вокруг всей кампании по избранию главы столицы. Прохоров и сам отказался от участия в выборах, так еще и не стал выставлять кого-то из своих соратников или выступать в поддержку других кандидатов. Бизнесмен кивал на власти, они сделали все возможное, чтобы не допустить его участия: срочное объявление выборов не позволило ему переоформить свои зарубежные активы. Из-за этой коллизии последнюю неделю СМИ почти ежедневно сообщали о том, что вместо миллиардера в мэры Москвы может баллотироваться его сестра Ирина Прохорова, главный редактор издательства «Новое литературное обозрение». Slon встретился с Ириной Прохоровой, чтобы поговорить с ней о том, почему Прохоровы не стали участвовать в мэрских выборах.

– Давайте начнем с того, насколько правдивы были сообщения о вашем выдвижении в мэры Москвы. Вы действительно рассматривали вариант баллотирования вместо вашего брата?

– Я называю это народной мифологией, но мне даже лестно, что все эти чаяния претворились в такой псевдоновостной повод. Однако вообще всерьез разговора о том, что я должна участвовать в выборах вместо брата, никогда не было. Согласитесь, довольно нелепо, когда есть сильный лидер партии, а почему-то вдруг кто-то должен участвовать в выборах вместо него. Ситуация, сложившаяся в предыдущую президентскую кампанию, когда вместо первых лиц выступают какие-то заместители, довольно курьезная. И мы так быстро привыкаем к чужим правилам игры, что даже не подвергаем сомнению сам факт, почему так может быть. Разумеется, мое участие в выборах совсем не предполагалось.

– Даже когда этот слух был подхвачен СМИ, обсуждавшими его взахлеб?

– Если смотреть серьезно на реальность и возможность победы, то подходящей для этого фигурой мог бы быть только Михаил: у него высокий рейтинг в городе, он серьезный и уважаемый человек. А все эти игры власти и рассчитаны на то, чтобы, с одной стороны, не допустить к кампании серьезного соперника, а с другой – изобразить легитимность: мол, давайте вместо первых серьезных лиц отправим на выборы кого-то другого – знакомого, родственника, хоть кролика поставим.

– Но вы же понимаете, откуда появились разговоры, что вы можете участвовать вместо Михаила?

– Нет.

– Попробую объяснить: во-первых, у вас нет никаких проблем с имуществом за рубежом, а во-вторых, вы довольно большим количеством людей (в том числе и мной, не скрою) считаетесь как минимум харизматичнее и увереннее вашего брата.

– Я очень польщена и чувствую большую ответственность за то, что если уж меня так любят, то мне нужно поддерживать эту любовь. Но мы с вами о чем говорим? Если речь идет о том, что человеку неплохо бы уметь хорошо держаться на публике и спорить, то это важная вещь в политике. Но если мы говорим о мэре – это человек, который управляет большим городом, занимается хозяйством, транспортом, ЖКХ и так далее. Замечательно, если у него получается совмещать все перечисленное с умением говорить, но вообще-то важнее, когда человек понимает, что такое – такой страшный и проблемный механизм, как город Москва. В этом смысле мы все действуем по эмоциям: как будто если человек умеет замечательно говорить, то и все остальное он тоже может делать хорошо. Я о себе хорошего мнения, я профессионал во многих вещах, но тут совершенно честно скажу, что мой брат был бы прекрасным мэром. Но, может, в будущем он и будет.

И не надо заниматься размыванием на тему, что если у него не получалось избираться, то это должен был делать кто-то пятый-десятый. Мы с вами прекрасно понимаем, какие это будут выборы, – фактически безальтернативные, которые будут декорироваться третьесортными фигурами. Это настолько некрасиво, что проще было бы сказать: тогда уж мы вообще выборы не делаем, а вот этого человека сажаем еще на пять лет. Вся процедура становится настолько нелегитимной, что это бьет прежде всего по самому Собянину. У него и до этого было шаткое положение, в том смысле, что его назначили, а сейчас фактически это не перевыборы, а комедия. И я ему искренне сочувствую, потому что город теперь все равно не будет считать его мэром.

– Только для власти это, кажется, совсем не трагедия.

– Тогда это страшная недальновидность власти и отсутствие понимания ситуации. Они ведут себя крайне непрофессионально. На самом деле они уже проиграли, потому что город будет неспокоен и будет настроен против того, чтобы с ним так поступали.

– А Михаил поступил профессионально?

– Да, я считаю, он поступил достойно и профессионально: он действительно не успевал переоформить свои активы, это требует нескольких месяцев серьезной работы. А быть допущенным и снятым, когда будут придираться к каждой штучке, – это вещь очень унизительная. Я понимаю, что нелегко было принять такое решение. Но разница между мелким политиканом и политиком с большой буквы в том, что человек может видеть какую-то перспективу, связи и последствия. Случившийся мнимый проигрыш – самый достойный ход в такой ситуации. Это значит, что Михаил не хочет быть марионеткой в такой игре, иначе это выглядело бы так: давайте участвовать для галочки, чтобы было сказано, что каждый, кто хотел принимать участие, участвовал. Но нет, ребята. Я понимаю, что многие расстроились, и я расстроилась не меньше других. Однако настоящий политик может пожертвовать временной популярностью, популизмом ради достижения каких-то серьезных целей.

– При этом ситуация выглядела так: Прохоров заявил, что не хочет легитимизировать победу Собянина, поэтому просто уступил ему дорогу к посту мэра и отказался от борьбы.

– Нет, это никакой не отказ от борьбы. Он был готов участвовать. Но правила меняются на ходу – где гарантия, что, пока мы говорим, они новые правила не примут? Поразительное явление, как нами легко манипулируют, а мы переносим акцент с больной головы на здоровую: мы упрекаем брата за то, что не пошел на эти выборы, забывая упрекать власть, которая создала невозможные условия участия в них. В чем можно упрекнуть Михаила, который сказал, что не будет заниматься балаганом?

– Но он сразу заговорил о планах пойти в Мосгордуму. Хотя, казалось бы, мэрские выборы были бы отличной площадкой, чтобы заявить о себе перед выборами в следующем году.

– Еще раз хочу сказать: он собирался выдвигаться. Но было сделано все, чтобы он не смог это сделать, причем абсолютно цинично. Мне кажется, он сделал красивый жесткий жест: нет, я в эти лилипутские игры с вами играть не буду. Вы там выбирайте, что хотите, потому что это не выборы…

– Знаете, это скорее такая классическая интеллигентская позиция, неподходящая бизнесмену и политику, который вроде бы не привык сдаваться.

– А почему вы вообще считаете, что он сдался? Думаете, выдвижение какого-то другого лица от его партии – это правильно политически? Чтобы что-то сделать для галочки? Но, повторюсь, в этой ситуации надо винить не его, а тех, кто принудил его к ней.

– На президентских выборах Михаил как будто бы и использовался властями для галочки: чтобы был какой-то протестный кандидат и через голосование за него у протестного электората немного вышел пар. Как будто это тоже была какая-то имитация.

– Так говорить – это очень большое упрощение. Мой брат человек такого уровня, что его так пользовать и использовать невозможно, это немного другая величина. Он прекрасно понимал, что коридор возможностей нестабилен, но попробовать что-то сделать было необходимо. И действительно: во время той президентской кампании появился новый лидер, за него голосовало много людей. Хотя цифры, которые нам обнародовали, меня не впечатляют и не убеждают. С одной стороны, политик должен понимать, что он работает в очень несовершенных обстоятельствах, а с другой – сделать то, что он может, отстояв себя и свою репутацию. Выборы – это же прекрасный механизм, который помогает понять настроение людей и общества, а для политиков это важный камертон снижать напряженность, где-то пойти на уступки, поменять законодательство. Но, увы, у нас трагическая традиция закручивания гаек, которая всегда надрывает страну. Очень грустно, но сейчас власть идет по этому пути.

– Правда, власть у нас и так как-то научилась с этими настроениями балансировать. И хотя вы говорите, что Михаил не такого масштаба человек, чтобы власть с ним играла в свои мелкие игры, но когда надо – его выставляют на выборах, как с «Правым делом». Когда он перестает быть нужен – его оттуда же снимают, а потом разрешают участвовать в президентских выборах. И какое бы недовольство он ни проявлял, он продолжает играть в то же самое с теми же.

– Но мы видим ряд политиков, которые во всех неблагоприятных условиях что-то пытаются делать. Тот же Навальный, он ведь не мальчик, тоже понимает все сложности ситуации. Если люди не сопротивляются и не создают условия для политической борьбы, то ведь вообще ничего невозможно. Михаил ни на какие выставленные властью условия сейчас не согласился. Он им фактически заявил: «Нет, мы не будем участвовать, играйте сами с собой! При таком безобразии позорьтесь, а мы позориться не будем».

– Но я считал, что позицией силы здесь было бы создать какую-то коалицию. Когда Прохоров заявил о своем неучастии, он не произнес никаких внятных слов, скажем, о поддержке или против Навального. Например, готов ли он поддержать Навального при сборе муниципальных подписей. Ведь, несмотря на решение Михаила, связанное с проблемами его неучастия, выборы не заканчиваются.

– Вы меня заставляете говорить за брата, а такие вопросы нужно задавать Михаилу. Я скажу то, что я вижу со своей стороны. Я поддерживаю брата и считаю, что он поступил правильно, исходя из того, в какую ситуацию он был поставлен. Сама идея условия отказаться от активов безобразна; собственно, с какой стати? На каком основании возник этот закон. Проблема в том, что закон установился под сиюминутную задачу – исключить Прохорова. Почему-то сейчас никто не упрекает власть в том, что она занимается шулерством. Есть пример, возможно, не слишком уместный, но наиболее яркий: когда в конце 80-х годов стали открываться архивы, находилась масса людей, которые говорили: «Вот Бухарин-то, когда над ним был суд, сознался, что он враг народа». Жертве инкриминируется, что он был рыцарем без страха и упрека, а потом вдруг под пытками все признал! Это ситуация, когда обвинение переносится с тех, кого следует обвинять, на человека, который вынужден в таких обстоятельствах принимать какое-то решение.

– Потому что на Прохорова были возложены какие-то надежды.

– Тем не менее его поставили в ситуацию, когда он не смог участвовать в выборах. Может, мы еще будем винить юристов за то, что они не успели переоформить активы? Или за тех, кто откровенно шельмует выборы? Мне кажется, народный гнев должен был бы вот в эту сторону направиться. Но все радостно принялись клевать брата. Простите, вот мы и подыгрываем власти, включаясь в эту порочную логику, подыгрывая каким-то депутатам, язвя и подхихикивая. А все претензии к человеку, который стал в этом заложником обстоятельств. Но что бы делали другие на его месте?

– Думаете, через год, когда выборы будут в Мосгордуму, что-то поменяется с этими правилами и людьми, которые их диктуют?

– Мы не можем гадать, что будет через год. Мы живем в настоящем, и каждый раз мы принимаем какие-то решения исходя из условий, наших ценностей и приоритетов. То, что Михаил не бежит сейчас подыгрывать публике, по-моему, делает ему честь. В какой-то момент все успокоятся, я думаю, и поймут правоту его решения.

– Тогда вопрос к вам лично как к москвичке. Вы пойдете голосовать за Навального, если его допустят до выборов?

– Если он будет допущен до выборов, то лично я как гражданин и как москвичка за него проголосую.

– Он вам импонирует или это было бы в рамках протестного голосования?

– В чем-то импонирует, в чем-то – нет. Конечно, если его допустят (а на это очень хотелось бы надеяться), я все-таки выслушаю, что он предложит, как он выскажется, что он видит, что собирается делать, и приму решение. Но в принципе, если мы смотрим и выбираем из оставшихся кандидатов, то да, думаю, что за него проголосую. Он яркий политик, и мой брат бы этого никогда не отрицал.