Иван Охлобыстин: «Я на этом проекте теряю все»

Едва появившись на российской политической сцене, Иван Охлобыстин решил отказаться от президентской гонки, не получив поддержки от церкви. Экс-кандидат рассказал Slon.ru о том, как от него отказываются инвесторы, за что его троллят в интернете и почему скоро грядут волнения на национальной почве.

– Иван, а правда, что ваша кампания была лишь пиаром билайновского тарифа «доктрина 77»?

– Нет, ну подумайте, это же бред, нет? Послушайте, теория заговора по поводу тарифа, который стоит 277 рублей и который рекламируют в Лужниках на большой пирамиде, где говорят о национальной идее – это чушь собачья.

– Ну, все-таки это была довольно дорогая кампания, неужели какие-то предприниматели оказались готовы в нее вложиться?

– Нет, не готовы. Это мои вложения личные были. И моих друзей. Но в основном мои, потому что два года в шоу-бизнесе… Вот накачал. Накачал из шоу-бизнеса и направил, по моему рассуждению, туда, где это нужно. И вот теперь меня жестко троллят в сети. Забивают пустыми сообщениями ленту поисковиков, атака идет на твит-ленту. Испугались.

– А вы всерьез рассчитывали на какой-то процент на выборах?

– Понимаете, если бы у нас были разумные люди, если бы они не думали о единовременном финансовом успехе, они бы поняли, о чем идет речь и воспользовались бы шансом. Теперь же им придется дожидаться волнений. Нам остается только ждать, к нам все равно обратятся. Вообще, поддержка-то огромная, вы видели рейтинги в сети? Очень хорошие. А блогосфера, она же независимая, пока триста человек не начинают на машинках стучать. Плюс, если бы церковь сказала «Да» – мы бы сняли всех.

– Почему же она не решилась?

– Церковь слишком много теряла за последние столетия. Я понимаю и не осуждаю церковь, не стоит требовать от нее мужества. Она сейчас должна сохранить то, что есть.

– И все-таки, что это было в Лужниках, что это за эстетика в стиле Лени Рифеншталь…

– Большим идеям – красивая эстетика. Ну, все-таки это же действительно большая идея: стать национально-патриотическим силам во главе коалиции всех патриотических сил и сдержать поток крови, который нас ожидает в связи с национальным вопросом в ближайшее время.

– Ну вот зачем все эти символы, зачем этот орел, напоминающий нацистский…

– Это заново оформленный имперский орел… это народ и монарх…

– Вы не боитесь, что силы, которые вы поднимаете, они радикализуются в форме классических нацистов?

– К сожалению, так и произойдет, если будут неразумно подавлять всякие проявления гражданской ответственности. Но сейчас небольшой зазор времени есть, когда можно еще проанализировать, что, собственно, не нравится людям. И понять, что национальный вопрос – один из самых горячих. Русскую нацию затоптали, нас нет. Хотим мы этого или нет. Я на этом проекте теряю все.

– Что все?

– Карьеру, деньги. Но все, мысль пошла, они всерьез не относились до последнего, а когда сообразили, было уже поздно. Уже прочитана была доктрина, теперь люди будут ее только сами совершенствовать.

– Власти с вами как-то контактировали?

– Нет, они в первое время вообще не замечали, и только вот после того, как я прочел, они к тому времени вернулись, видимо, с дач, и жесткий такой троллинг пошел, даже радуюсь я.

– А как с кинокарьерой?

– Вот у нас сейчас слетели спонсоры на 15 миллионов, которые сказали, что мы уже знаем одного президента, который варежки вяжет восьмой год. Это вот мы сейчас снимаем «Соловей-разбойник». Русские были спонсоры, испугались. Я их не упрекаю. Но мы все равно доснимем. Вся остальная съемочная группа знает и поддерживает.

– А из известных лиц в шоу-бизнесе у вас есть какие-то союзники?

– Да, собственно, весь рок-н-ролл.

– Они боятся открыто выражать поддержку?

– Не-а. Рок ничего не боится.

– Тогда, может, вы назовете пару имен?

– Не буду называть, не хочу им неприятностей. Но это всем известные люди.

– Сколько пришло в Лужники людей?

– Где-то 34–35 тысяч.

– Столько народу, почему вы не устраиваете митинги?

– Нельзя, мы спровоцируем волнения. Мы сторонники эволюционного развития, революция нам чужда. Поп Гапон – это не наш вариант. Мы представили программу, мы зажгли головы, это самое главное. Теперь покатится, как лесной пожар, это все. К нам власти придут, когда будет уже плохо. И ресурсы будут нам отдавать, и всячески помогать, но вся печаль в том, что к тому времени мы уже многое потеряем.

– Теперь, когда вы снялись с гонки, вы можете призвать голосовать за кого-то из нынешних кандидатов или партии?

– Ну как мы можем теперь за кого-то другого призывать голосовать, это же будет проституция.

– То есть вам остается теперь только ждать кризиса и волнений.

– Ну, в общем да. Так оно и произойдет, кризис, за которым последует осознание. И это будет, самое позднее, до середины следующего года. А пока они затроллили всех, кто это обсуждал, причем, там не было радикальных идей, они только по форме были резкие. Это все то, что десятилетиями обсуждали на кухнях. По внутреннему содержанию они гуманные. Они построены на благе нации, но это нация добрая, которая всегда препятствовала чьему-либо мировому господству.

– Что такое нация, все-таки, вы имеете в виду какую-то одну конкретную национальность?

– Конечно нет, мы панэтническая группа. Единственное, на что мы можем рассчитывать, это что через столетия монархом может быть только представитель титульной нации. Ну это логично, так же, как в Грузии – грузин. Глупо представлять, что в Грузии будет армянин.

– Или в Америке негр.

– Америка собиралась в течение двухсот лет, это малый срок. Это синтетическая нация. Она как быстро собралась, так быстро и разберется. Мы узнали о ней в начале прошлого века. А наша нация собиралась тысячелетиями. Причем она собиралась в противоречиях, резне, договоренностях, новых договоренностях, опять противоречиях.

– Так как вы все ж таки относитесь к другим нациям?

– Сама логика империума не предполагает розни, более того, империя должна состоять из разных сегментов национальных, иначе это будет не империя.

– И внутри этих сегментов так называемая титульная нация должна иметь преимущества?

– Нет, должно быть равноправие. Наша задача – как раз сохранение многообразия. Мы живем в XXI веке, надо учитывать реалии сегодняшнего дня.

– То, что вы говорите, похоже на идеологию Дугина с его «Евразийским союзом».

– Нет, мы против радикализма. Люди же они все разные: одни интроверты, другие экстраверты, одним нужно срочно что-то делать, другим обдумывать. Сейчас резкие движения приведут к дисбалансу. Надо сначала сформулировать национальную идею, найти единомышленников.

– И как у вас с единомышленниками?

– У нас 200 городов подписались зачитать доктрину. Причем среди них 13 городов-миллионников, они даже не захотели залы какие-то, они именно хотят стадион-пирамида. Причем я им говорю: это же старая программа, она есть в интернете, ничего нового люди не услышат, а они отвечают, нам, главное, факт присутствия важен. Правда, ясно, что раз в электронные СМИ так давят, то и в регионах ничего не дали бы провести. Но это успех – чем сильнее давят, тем больше, получается, наше влияние.