Фото: ИТАР-ТАСС / Михаил Почуев

Политологи, журналисты, а вслед за ними и все неравнодушные продолжают спорить, для чего Владимиру Путину понадобилось массово выпускать на волю самых ярких политзаключенных. К юбилею Конституции РФ президент подписал постановление об амнистии, по которой на свободу вышли участницы группы PussyRiotНадежда Толоконникова и Мария Алехина, активисты Greenpeace, участвовавшие в захвате платформы «Приразломная», пятеро из 28 фигурантов «болотного дела». Большим предновогодним сюрпризом стало освобождение экс-главы ЮКОСа Михаила Ходорковского, помилованного личным указом Владимира Путина. Кроме того, освобожден по УДО школьный учитель Илья Фарбер.
Но споры вызвало и то, как был обставлен выход из тюрьмы каждого из них. Ходорковского, мгновенно улетевшего в Берлин, осудили за то, что не бросился спасать Россию. Толоконниковой и Алехиной, наоборот, поставили в вину, что прямо из колонии они не поехали к детям, а стали раздавать интервью и строить планы по спасению страны. Интервью – отдельная тема: Ходорковский расстроил либералов, заявив, что готов с оружием в руках защищать территориальную целостность России и вообще националист. Еще больше вопросов вызвали его слова о Путине – олигарх с уважением отзывается о человеке, который на десять лет отправил его в тюрьму, и бороться с ним вроде бы не собирается. Не получается Нельсона Манделы, расстроенно вздохнула общественность. PussyRiotже заявили, что не повторили бы акцию в храме и стыдятся своих ранних перформансов, – выходит, девушки променяли искусство на политику, огорчились коллеги по цеху.
Наконец, школьный учитель рисования Илья Фарбер, за которого вступались даже далекие от политики люди – семь лет тюрьмы за взятку в 300 тысяч многим казались кошмаром, – изобразил что-то совсем странное. Появившись перед журналистами в домотканой рубахе, он картинно раздвинул толпу руками, из толпы вышел его сын Петр и бросил под ноги отцу горсть золотых звездочек. Фарбер прошелся по ним, крепко обнял сына, объяснил журналистам, что это были звезды с погон прокуроров, пообещал заняться правозащитой, сел в PorscheCayenneи уехал. Журналистка «Комсомолки» Ульяна Скойбеда (прославившаяся предложением делать абажуры из либералов) назвала Фарбера «мразью» и заявила, что его перформанс оскорбил всех, кто воевал за родину. Но даже либеральная публика смутилась.
В случае с Фарбером, как и в случае с Ходорковским и PussyRiot, кто-то из комментаторов старался напоминать, что политзаключенных поддерживают не за их художественный вкус, личные качества и взгляды, а только из-за несправедливости приговора. Кто-то вздыхал, что российский народ всегда ждет мессию, а герои, выходящие из тюрьмы один за другим, к этой роли оказываются непригодны. Появились даже ироничные предложения открыть для оппозиционеров специальные курсы «Как правильно выходить из тюрьмы». Slonсобрал советы, как нужно выходить на свободу, чтобы не расстроить общественность, и попытался составить универсальную инструкцию.

Марк Фейгин, бывший адвокат PussyRiot
Вообще непринципиально, как человек выходит: эксплуатирует ли прикованное к нему внимание или нет. Кто-то склонен к позерству – разве это опасно? Всякий выход неправосудно осужденного человека должен радовать. Все что угодно можно говорить по поводу Ходорковского и его деятельности, но по крайней мере по второму делу он точно сидел абсолютно незаконно. Надо понимать, что все эти полярные оценки легко задаются властью. Свистопляска по поводу детей Толоконниковой и Алехиной – это была кампания, заказанная властью. Об их детях надо было думать, когда вы их сажали! Почему Ходорковский поехал в Берлин? Мы всех условий его освобождения не знаем. К перформансу Фарбера тут же привязали какие-то коннотации, якобы он топчет звезды офицеров, хотя смысл был не в этом. Мне его акция тоже не кажется уместной: звезды топчут воры в законе, но это не про него. Акцию Фарбера можно сколько угодно обсуждать с точки зрения вкуса, но я не считаю, что она имела далеко идущий смысл. Это было сделано просто от обиды на прокуратуру и ФСИН. Негативная реакция была бы, даже если бы все эти люди просто вышли, сели в машину и уехали. Вдогонку Фарберу кричали бы, что он сельский жулик, PussyRiot – что плохие матери, Ходорковскому – что убийца. Властям не нравится такое внимание к их делам, они пытаются компенсировать его путем некоего демпинга. Нет рецепта правильного выхода – человек должен бежать как можно дальше из тюрьмы и сделать так, чтобы не оказаться там снова. Не провоцировать власть, как в случае с Мохнаткиным, – он человек честный, порядочный, но слишком импульсивный. Надо выбирать разумные методы борьбы с этой системой, которые не будут провоцировать ее на репрессивные действия в отношении вас.

Ольга Романова, исполнительный директор движения «Русь сидящая»

Тут не может быть правил. Можете на самолете улететь в Берлин – отлично. Можете как «Пусси» или как Фарбер – тоже замечательно. Надо выходить в любом случае, потому что в тюрьме нормальному человеку делать нечего. Я ставлю себя на место людей, которые выходили в последнее время, – мне трудно поставить себя на место мужчины с художественной натурой, а на месте Маши Алехиной, матери двоих детей, я легко могу себя представить – и думаю: а куда я поеду сначала, к мужу, к детям или к своим соратникам? Наверное, я бы поступила так же, как Маша. Про Фарбера ничего говорить не хочу. Попробуйте поставить себя на место человека, который долго был отключен от источников информации. В первые минуты, дни после выхода наши поступки часто бывают странными и не всегда объяснимыми. Поэтому не судите, да не судимы будете. Когда ты выходишь из тюрьмы, все же надо думать не о себе, а о тех, кто тебя поддерживал. Часто ты с ними не знаком, не представляешь себе, кто это. Я знаю, что Фарберу помогали люди на должностях, а Riot– представители церкви, Ходорковского защищали сотни людей, взгляды которых никак не совпадают с его взглядами. Когда выходишь из тюрьмы, нужно стараться сделать так, чтобы люди не пожалели о своей поддержке. Хотя нормальный человек никогда не пожалеет. Но все равно неосторожным словом или жестом нельзя обманывать доверие людей – кто-то ночи не спал, кто-то тебе посылку собирал, сидел с твоими детьми. Хотя очень часто, когда мы делаем что-то для заключенных, мы на самом деле сами себе чистим карму. Главное – не разочаровываться.

Эдуард Лимонов, писатель, лидер партии «Другая Россия»

Я в своих колонках никого не критикую, я просто высказываю свое мнение Что критиковать какого-то Фарбера, которого я и не знаю, двух срамных девок? Я с тошнотой и удивлением вижу каких-то маленьких глупых людей, попавших неизвестно зачем в тюрьму, несоответствующих величию любой тюрьмы и ведущих себя, как насекомые. Что значит «достойно выйти»? Нет никаких правил, есть люди великие и ничтожные, каждый поступает соразмерно своей личности, а правил никто не писал. Я считаю, что захваленные СМИ глупые девки должны занять свое место, а не ходить с высоко задранной головой и не встречаться с дьяконом Кураевым, который тоже не бог весть кто. Всю эту фальшивую панораму жизни создают СМИ, когда поднимают людей на несколько дней, месяцев или лет на недосягаемую высоту, а потом эти люди грохаются. И Ходорковский, которого все ждали, поджал хвост и свалил за своими деньгами, по-моему, в Израиль. Героев нет. Так хотелось бы видеть героев вокруг, а я вижу либо людей, которым одурманили голову извне, как вот эти две девки, либо тех, кто продержался десять лет достойно, а потом отказался быть героем. Ходорковскому судьба приготовила пьедестал, а он отказался быть политиком.

Ирек Муртазин, журналист, бывший заключенный

Нет никаких правил, каждый выходит как может. Меня, например, из колонии выгнали. Я, помнится, стою, ночь на дворе, меня неожиданно освобождают по УДО, и начальник колонии заявляет, чтобы и духу моего утром не было. Делать нечего: я попросил телефон у одного сотрудника колонии. Он проходил мимо, я говорю: «Мужик, дай телефон позвонить». Я позвонил в Челны, оттуда за мной приехали и довезли до Казани. Все зависит от того, насколько ты устал от мест лишения свободы и что собираешься в ближайшее время делать. Для Фарбера было важно продемонстрировать вот это, ведь он же художник – в данном случае от слова «худо». Я хоть и зэк, но бывший офицер, и меня это очень возмутило. Ходорковский вышел так, как было оговорено условиями: до посадки в самолет он был фактически несвободным и только в воздухе понял, что освобожден. Толоконникова с Алехиной первые звонки сделали все-таки домой. Есть тюремные традиции, например, нельзя ничего забывать на зоне. Все свои вещи, продукты, книги надо раздать другим зэкам со словами: «Это тебе, это тебе…» Есть примета, что все вещи, связанные с тюрьмой, надо уничтожить. Но кто-то верит в приметы, кто-то нет.

Юрий Сапрыкин, шеф-редактор объединенной компании «Рамблер-Афиша»

Я считаю, что это не мое собачье дело: судить людей, которые просидели несколько лет за решеткой, я не вправе. Не знаю, что бы я сделал на их месте, может быть, упал бы лицом в асфальт с крыльца. Пережитый ими опыт вполне оправдывает любые огрехи, которые они могут совершить на выходе из тюрьмы. Но все эти претензии и критика вполне естественны, так как люди выходят из тюрьмы публичными персонами. К Ходорковскому это не относится, но PussyRiot попадали в тюрьму в совершенно ином качестве – они были задержаны и помещены в СИЗО в качестве мало кому известных людей, а сейчас они суперзвезды мирового масштаба, чьи фото публикуют на первых полосах Guardian, NewYorkTimes и так далее. И это изменение в их судьбе они не успели почувствовать. К сожалению, в этой ситуации они не могут не режиссировать каждое свое публичное появление. Сложно представить, чтобы какая-нибудь певица Мадонна растерялась, если бы на выходе из поезда ее окликнула мама. Певица Мадонна живет с постоянным ощущением, что каждый ее шаг будет снят, растиражирован и обсужден далекими от нее людьми. К несчастью, той непосредственности, которую девушки могли позволить себе два года назад, они позволить уже не могут, либо им за нее придется платить. Что касается Фарбера, его появление на свободе было несколько перережиссировано, причем не самым изящным образом. Что касается Михаила Борисовича Ходорковского, по-моему, ведет он себя исключительно умно, деликатно и достойно.

Марат Гельман, арт-куратор, политтехнолог

Все эти заключенные стали символами, пока сидели, и, видимо, то, что они еще живые люди, нам как-то мешает. Еще наделают глупостей, как это свойственно живым, да еще слегка потерявшим адекватный взгляд на происходящее за время отсидки людям. Мне кажется, что благодарность тем, кто прилагал усилия к их освобождению, – единственное, что они должны сделать обязательно. Второе – власть не должна выглядеть благодетелем. Ее заставили. Она людей сама посадила, а выпустила под давлением. И в этом смысле очень неудачный по форме перформанс сына Фарбера был очень правильным по сути. Я его поддерживаю. Что касается Нади и Маши, разве они всей своей небольшой жизнью не показали, что для них общественное важнее личного? Требовать от них тут же превратиться по нашему желанию в добропорядочных домохозяек и матерей, по крайней мере, странно. Да, это необычное поведение, но, может, нам нужны такие примеры, когда работа важнее семьи не только для героев-мужчин, но и для героинь-женщин. Ну, а что касается Ходорковского, я надеюсь, что настоящий «выход из тюрьмы» он еще покажет, когда освободит своих заложников.

Мария Баронова, фигурант «болотного дела», амнистирована

Выходя на волю, надо помнить: прогрессивная общественность не без участия тех журналистов, которые точно планируют поменять мир to a better place, уже составила ваш светлый образ. И вы точно не будете ему соответствовать, потому что вообще-то вы хотите есть, в кроватку, читать и смотреть кино. Поэтому, что бы вы ни делали, вы все равно все сделаете неправильно. Но вот несколько советов:

1) Вы обязательно должны определить свою национальность, чтобы, когда все начнут инстаграмить вашу справку об освобождении, все были бы довольны. Желательно избрать что-то неместное. Например, назовитесь хуту. Ну, хуту и хуту. Это точно не расстроит прогрессивную общественность. Иначе выяснится, что вы не правы в любом случае.

2) Обязательно надо до «треска в колготках» начать обнимать под камеру своих детей сразу по выходу из другой камеры. Иначе вы очень, очень плохой родитель, а общественность будет расстроена, что ей показали недостаточно желтых моментов вашего освобождения. Но при этом слишком сильно увлекаться не стоит. Как только вы обнимете своего ребенка, то сразу же будете обвинены в том, что делаете это напоказ и, значит, вы плохой человек.

3) Помните, все сказанное вами будет использовано против вас. Так что молчите. Но при этом постоянно говорите. Ну что значит «как?» – придумайте как, зря, что ли, прогрессивная общественность вас ждала!

4) Пользуйтесь только общественным транспортом. Тот факт, что раньше вы были небедны и у вас по-прежнему есть успешные друзья, будет страшно бесить общественность. Политзэк должен быть нищим, а желательно вообще умереть сразу после освобождения. Это будет важным доказательством кровавости режима.

5) Постарайтесь все же дать интервью тем журналистам, которые вас поддерживали. Они старались, а сейчас им нужно ваше интервью. У этих журналистов есть дети и начальство. Не будьте буками.

И воздержитесь от перформансов странного рода. На самом деле да.