Фото: ИТАР-ТАСС / Зураб Джавахадзе

В московском районе Гольяново действует депортационный лагерь для нелегальных мигрантов. Правовых оснований для создания такого лагеря нет, заявил член президентского Совета по правам человека Евгений Бобров. Slon попытался выяснить, почему вообще на территории Москвы был создан этот палаточный городок.

Палатки в Гольяново, вокруг которых стоят служебные машины, напоминают лагерь беженцев. Но у таких лагерей хотя бы понятен правовой статус и объяснима срочность, с какой создаются подобные временные жилища. «Юридический статус палаточного городка до сих пор непонятен. Фактически в нем осуществляется незаконное содержание лиц в местах, не предусмотренных для этого. Ни нормативно-правовыми актами ФСИН, ни нормативно-правовыми актами МВД не предусмотрено создание таких центров содержания граждан», – говорит член общественного совета Фонда ветеранов ФМС России Бахром Исмаилов, юрист-правозащитник.

Руководитель правозащитной организации «Агора» Павел Чиков поясняет, что лагерь действует вне правового поля: правительство России до сих пор не подготовило постановление о типовом порядке работы специализированных учреждений для временного пребывания иностранных граждан до момента их депортации. Между тем еще летом 2011 года были приняты поправки к закону о правовом положении иностранных граждан в РФ, где правительству предписывалось принять такой документ. «До палаточного городка иностранцы в Москве содержались в отдельном спецприемнике, вмещавшем до ста человек, а в других регионах, например в Казани, в обычном приемнике вместе с россиянами», – говорит Чиков.

Закон о правовом положении иностранных граждан в РФ требует, чтобы до выдворения нарушители содержались «в специально отведенных помещениях Органов внутренних дел или безопасности либо в специальных учреждениях, создаваемых в порядке, установленном законом субъекта Российской Федерации, до исполнения решения об административном выдворении за пределы Российской Федерации». Конечно, палаточный городок не является уже существующим помещением, а для создания специального учреждения, как объясняет Чиков, нет того самого постановления от правительства о типовых условиях содержания.

Значит, МВД издало приказ о создании такого лагеря, и его правовой статус может регламентироваться только внутренними нормативными актами, считают Чиков и Исмаилов. Также создание лагеря, по их словам, не могло пройти без согласования с органами власти города Москвы. А вот председатель комитета «Гражданское содействие» Светлана Ганнушкина считает, что даже приказа такого не было. «Нет приказа об организации лагеря и нет такого положения. Наш адвокат спрашивает, как называется ваша организация. Охранник говорит: «Не называется никак! Вы что, телевизор не смотрите? Называется просто лагерь», – рассказывает она.

«Что бы ни создавалось без соответствующего нормативного акта, оно должно соответствовать общим требованиям к условиям содержания. Это и Конституция России, и Конвенция о защите прав человека, и минимальные требования для содержания в заключении от ООН», – говорит Чиков. Полевой палаточный городок никак не может соответствовать этим нормам. «В соответствии с европейской Конвенцией о правах человека это должно быть стационарное помещение, в котором выделено четыре метра на одного человека, доступ к горячей и холодной воде, электричеству. Тут же – палатки, которые находятся на солнце, не вентилируются, ночью и днем нарушение температурного режима», – перечисляет Исмаилов. Но здесь все очень торопились провести массово, показательно и быстро, объясняет юрист.

В Гольяново действительно все сделано наспех. В железных воротах, например, окно без засовов и ставней; оно прикрыто картоном, и если его отодвинуть, можно разглядеть вооруженную охрану, машину «скорой помощи», а слева – бежевые палатки, вокруг которых на жаре сидят люди и всматриваются в открывающиеся иногда ворота, куда въезжают и выезжают служебные машины. Их родственников не пускают, а правозащитники сталкиваются с трудностями при прохождении через охрану, говорит Ганнушкина.

У мигрантов есть те же процессуальные права, что и у граждан Российской Федерации. «Понятно, что судебное разбирательство велось на непонятном им языке. Предоставить переводчиков для более чем тысячи административных дел, рассмотренных в течение недели, представляется маловозможным», – перечисляет нарушения Исмаилов. Им должны были объяснить их права, предоставить переводчика, адвоката, возможность собирать доказательства своей невиновности, обжаловать постановление суда о депортации. Для этого нужна возможность хотя бы написать нотариальную доверенность для доступа к информации по судебному делу. А ведь задержанных планируют выдворить без права на посещение России на пять лет.

Последний раз массовые рейды и депортации иностранных граждан проводились в Москве в 2010 году, после разгона Черкизовского рынка. Так уж совпало, что депортационный лагерь в Гольяново находится на месте бывших складов для владельцев палаток Черкизовского. Раньше туда за забор завозились на хранение обувь и одежда. Сейчас происходящее там напоминает кадры из фильма «Район №9»: земляне готовились к враждебному вторжению инопланетян, а те оказались изможденными беженцами со своей собственной планеты. И пока мировые державы решали, что делать, был организован временный лагерь в южноафриканском Районе №9, где инопланетяне и просидели двадцать лет. Задержанных, надеется Ганнушкина, должны отпустить до холодов. Хотя бы потому, что в палатках нет отопления.

«Началось все с инцидента на Матвеевском рынке, потом Владимир Путин сказал про 30 сребреников, одновременно с этим у всех избирательная кампания, она у всех строится на борьбе с нелегальной миграцией, ну и Олимпиада. Еще наложилось то, что МЧС умеет лагеря разбивать. И они просто сделали то, что умеют. Анализировать они не умеют, прогнозировать тоже, а репрессивные методы – могут. Вот и все основания для создания лагеря», – говорит Ганнушкина.