Марина Лошак. Фото: Алексей Куденко / Коммерсантъ
– Какой была ваша первая реакция на новость, что директором Пушкинского музея станете вы?
– Удивление: я к этому была совершенно не готова и совершенно этого не ждала. Я взяла время на размышление, потому что не могла сразу сказать, насколько это возможно для меня.
– И как долго вы думали?
– Неделю.
– Почему это решение принято именно сейчас? Кто его принимал?
– Ирина Александровна сама в какой-то момент поняла, что настало время. Она очень зрелый человек, и замена директора музея была инициирована только ею. Мне кажется, что все было сделано очень правильно: никто не увольнял ее, это было ее желание, она сама добровольно приняла это решение. Она обратилась с просьбой, чтобы выслушали ее предложение по кандидатуре нового директора, были консультации с ней, и моя кандидатура была одобрена.
– Чем будет теперь заниматься Ирина Антонова?
– Она будет президентом. Президент – это человек, который рекомендует и советует исходя из своего опыта.
– Что будет происходить с музеем в ближайшее время? Что изменится?
– Мне трудно сейчас ответить на этот вопрос, потому что я пока не знаю всех подробностей жизни музея. Пока еще я занимаюсь манежными планами. В ближайшее время, после 10-го числа, с которого я, собственно, начинаю там работать, я планирую лучше понять, как живет музей. Пока еще я знаю этот музей только как зритель, но не как человек изнутри. Мне надо понять, что там происходит, кто эти люди – 700 человек, которые там работают, каковы фонды музея, кто за что отвечает. А дальше, используя эти знания, я буду заниматься уже попечительским советом, информационным советом, информационной системой, которая позволит обеспечить полную прозрачность всей работы музея. Мне нужно вникнуть в планы, связанные с постройкой будущего музейного квартала, что дико важно. Мне нужно будет собрать мнения, привлечь очень много разнообразных экспертов, интеллектуалов разного профиля, чтобы у нашего любимого музея было будущее, было движение вперед.
– Будучи зрителем, вы хотели что-то поменять в музее?
– Вы знаете, я дико благодарный зритель. Когда я задумываюсь об этом музее, я воспринимаю его как и любой традиционный старый музей, как некую инсталляцию во всей ее целостности. Когда делают выставку-инсталляцию, любая подробность оказывается уместной – у нее своя художественная нагрузка. Мне кажется, Пушкинский музей – это типичный образец музея-инсталляции со всем, что там есть, что нажито. Это как старый дом, где много-много разной мебели, напоминающей о людях, которые в нем жили, старых зеркал, где отображаются хозяева дома. Такое место, где накоплено очень много привидений, разных и совершенно прекрасных. Меня спрашивают, что я буду менять, какие будут революционные изменения, – ужасно не хочется революций, разрушений, а хочется движения. Хочется, чтобы это место стало более свежим, более дружелюбным, более открытым. Современный человек приходит в музей не только за эстетическими переживаниями – он привык, что в музее удобно и легко. Ему должно быть у нас комфортно, чтобы не нужно было говорить шепотом и ходить на цыпочках. Это только кажется, что это так просто сделать, а на самом деле это достигается многими усилиями. Музей прекрасный, его очень любят, но ничто не должно стоять на месте.
– Не секрет, что у ГМИИ и у Манежа разная аудитория. Каким вы видите посетителя Пушкинского музея?
– Очень грустно, когда посетителей делят по возрасту или по каким-то другим социальным или интеллектуальным особенностям. Я совершенно уверена, что все они должны быть нашими посетителями. Сказать, кого из них приятнее видеть, тоже невозможно. Я обожаю посетителей Пушкинского музея и так же точно я очень люблю посетителей «Винзавода» или Манежа. Правда, это все отличная публика, по-разному реагирующая и по-разному воспринимающая, но очень живая. Главная задача – всем этим разным людям дать возможность почувствовать себя комфортно.
– А это возможно? В «Гоголь-центре» после недавних реформ почти не увидишь старых театралов.
– Я надеюсь на это. Во всяком случае, это очень важная задача, которую вы очень правильно сформулировали, – сделать так, чтобы к нам ходили все.
– Какая задача из тех, что стоят перед вами сейчас, будет самой сложной?
– У меня самое большое волнение вызывает построение музейного квартала.
– Вы пока не общались с коллективом музея?
– Я не успела, ведь сегодня все только началось. Конечно, нужно со всеми общаться, потому что я не всех знаю. Какие-то люди мне прекрасно знакомы, я с ними дружу, но огромное количество людей мне неизвестны. Само вхождение в коллектив – это важная история, поскольку как все начнется, так и будет продолжаться.
