Путин и смерть бобового короля

Вот какой замечательный плакат пропустили в штабе правящей партии во время думских выборов. Еще в одна тысяча девятьсот девятнадцатом году, оказывается, защищали Единую Россию. Но теперь уж поздно. Во-первых, потому что Россия с того времени уже два раза распадалась, во-вторых, потому что весна, масленица, и «Единую Россию», как осыпавшуюся елку, давно разрядили, сняли с крестовины и вынесли во двор. Хотя нет, это если бы «Единая Россия» была живой елкой. Но такие елочки срубили под самый корешок, остались искусственные, и ее – елку, конечно же, синтетическую, – просто убрали подальше на антресоли до следующего нового избирательного года. Против чего и протестуем: хотим к следующему новому году живых елок.

Но и без надписи про Единую Россию плакат уже неправильный. Два месяца назад был еще ничего, а теперь никуда не годится. Почему это Кремль белый (хоть и с синим оттенком), а дракон – красный? И всадник, который ошеломляет дракона, – тоже белый. Это у наших предков политический дальтонизм. Ведь если Москва за нами, то белым должен быть как раз дракон, на худой конец – оранжевым. А тут все наоборот. Хотя масленица и есть такое время, когда все меняется местами. Об этом я разговаривал в субботу с теоретиком СМИ Андреем Ланским, когда мы ехали жечь чучело к моему университетскому приятелю, тоже филологу, поселившемуся в заброшенной усадьбе под Волоколамском. Взять того же дракона: на плакате он – враг, который ополчился на Кремль. А ведь дракон – это же Путин. Во-первых, раз возвращается, значит – дракон: это еще со времен Е.Шварца в исполнении М.Захарова известно, что драконы возвращаются. Хоть сейчас М.Захаров и представитель дракона. К тому же дракон ближе к удаву, чем конь. Но тогда он должен быть в Кремле, а он почему-то – вокруг. А может, и правильно, что вокруг. Формально Путин ведь не в Кремле: ему еще нужно туда вернуться, он еще должен его взять – как снежную (белую) крепость. В такой перспективе завещанный предками плакат можно истолковать и как «Не пустим Путина в Кремль». Наша масленица, она же европейский карнавал – это когда все шиворот навыворот и от великого до смешного шаг уже сделан тем, что великому придумана пародийная копия, ироническая замена. «Единую Россию» переименовали в партию жуликов и воров, и окончательно высмеяли на Болотной. Но карнавальное копирование на этом не закончилось. Болотную спародировали на Поклонной, автостопом за Путина ответили на автопробег против Путина, в заведениях, где интеллигенция планировала протесты, появились путинские столики, на белый круг ответили полукругом из красных сердец с надписью «Путин любит всех», а на них в свою очередь плакатом «Все не любят Путина». Так что уже и не сразу поймешь, что тут, собственно, великое, а что на него пародия. Но вообще-то великое и серьезное – обычно начальство, так что первый карнавальный ход – все-таки за гражданами. Это видно хоть бы из того, что в текущем гражданском пробуждении больше освободительного надрыва ценится смешной плакат. А первым от карнавала вообще пострадало национальное тотемное животное. Высмеивая «Единую Россию», российское общество совершает в себе величайший структурный переворот: то ли убивает в себе медведя, то ли выдавливает его из себя по капле. Но об этом подробнее здесь. На масленицу водят хороводы. И белый круг в воскресенье масленицы – это, конечно, главный масленичный хоровод Москвы. У нас в центре хоровода, он же Садовое кольцо, – Кремль, а обычно там кукла-масленница, обреченная ритуальному уничтожению вместе со всеми грехами и недостатками уходящего зимнего периода, включая наши собственные. То же самое, что в ветхозаветной традиции козел отпущения (на языке оригинала – Азазель), а в европейском карнавале – бобовый король. Сarne vale, «мясо, прощай» (на латыни), но масло и другие продукты животоноводства еще можно, а потом и их нельзя: здравствуй, боб. Бобовый карнавальный король, которого коронуют на день, шутливо поклоняются, а потом свергают, имеет самое почтенное происхождение. Он ведет свой род от царя-жреца, которого в глубокой древности периодически приносили в жертву ради прихода весны и процветания народа. Когда-то это была настоящая человеческая жертва, потом ее заменили ритуальной, но серьезной, а потом – поскольку серьезная жертва отошла по ведомству христианства – жертвой шуточной: изгоняемым козлом, чучелом, которое надо сжечь, бобовым королем, которого нужно свергнуть. Страшное стало веселым и забавным. И совершенно естественно, что именно в день окончания масленицы, то есть в день свержения бобового короля появилась новость о покушении на Путина. И так же естественно, что ее восприняли как смешную. Хоть ничего невозможного в ней нет, все сразу поняли, что это только карнавальная имитация настоящего человеческого жертвоприношения: шуточная смерть бобового короля. В масленицу понятно и то, почему противники Путина не хотят увидеть в нем серьезного врага. Казалось бы, борьба с серьезным врагом повышает собственный статус, отчего бы не признать в нем тех достоинств, какие есть или проявляются иногда: силу, способность держать аудиторию, умение понравиться разным слушателям, риторические способности. Но нет: голоса тех, кто, например, оценил выступление Путина на митинге в Лужниках, потонули в других голосах – смешон, нелеп. Бобовый король не может быть серьезным. Над карнавальным королем больше всего смеются именно тогда, когда он пытается вести себя как настоящий: возникает комический эффект. Поэтому когда Путин говорит, что умрет под Москвой, его противникам смешно. Ну вот сожгли масленицу, высмеяли бобового короля. Дальше за этим обычно следует великий пост – период временного отступления веселья, трезвого обдумывания возможностей. А потом неизбежно наступит пасха: это показывает как гуманитарный, так и естественнонаучный опыт. Но перед ней желательно все-таки простить друг друга, а то нормальной весны не получится.