Писать о том, что всем интересно, – от бирюлевской драмы до политических перспектив Алексея Навального, – крайне рискованно. К концу нельзя не впасть в неслыханную пошлость – производство высказываний, каждое из которых чем верней, тем невыносимей. Тем не менее я вынужденно иду на этот риск по инициативе Slon, подкинувшего мне сюжет: Навальный как наш Нельсон Мандела – да или нет?
Кроме мандельей темы, я еще решил обсудить несколько подсюжетов, плодящихся и размножающихся вокруг Алексея Анатольевича, чтобы, по возможности, еще долго ко всему этому не возвращаться.
Навальный как Мандела
Конечно, нет. Никогда. И дело не в сопоставлении личных качеств двух политиков. Вполне возможно, что наш А. А. – личность ничуть не менее выдающаяся, чем их всемирный Нельсон. Об этом нам будущее расскажет. Дело тут в разнице эпох. Мандела – типический субъект эпохи модерна. Настоящий террорист-убийца, возглавлявший самое что ни на есть вооруженное крыло Африканского национального конгресса (АНК). Погубивший немало христианских душ. Вознагражденный за то, естественно, Нобелевской премией мира. Приговоренный к пожизненному заключению. Отсидевший 28 (двадцать восемь) лет. В 1985 году, после 23 лет заключения, отвергнувший самое переговоры с властями ЮАР об освобождении на определенных условиях. Ставший президентом в 75 лет. И тому подобное. В эпоху модерна миф политика существует отдельно от личности, но они часто сливаются до степени смешения.
Навальный – типический субъект эпохи постмодерна. Где миф политика может не иметь вообще ничего общего с политической личностью и живет совершенно автономной жизнью, как нос коллежского асессора Ковалева. Скажите, какая из приведенных выше строк биографии Манделы показалась бы вам органичной в curriculum vitae Навального?
У черного террориста была в запасе вечность. Годы тюрьмы в этом смысле ничего не меняли, они только приближали неизбежную (по причинам роковым и мистическим, понятным только отпрыску южноафриканского рода-племени) победу. У нашего белого рыцаря вечности в запасе нет. Если он на три месяца исчезнет из информационного потока, обновляющегося каждые 5 секунд, его перестанут считать лидером.
У Манделы все весомо, грубо, зримо. Определенно до гранитной тяжести. Он живет в классической механике. Навальный же – фигурант механики релятивистской. Красная ртуть. Существующая по принципу неопределенности, позволяющему, например, одновременно присутствовать и отсутствовать на «Русском марше», – смотря каковы координаторы наблюдателя (посмотрим, что А. А. изобретет к ближайшему 4 ноября, чтобы не разозлить ни националистов, ни столичную богему).
А. А. не станет Нельсоном, потому что при господстве политического постмодерна Мандел вообще не бывает. А если они хотят появиться, их быстренько затаптывают во избежание нарушения базовых правил постмодернистской игры.
Еще соображение. Российское общество не предъявляет спроса на морального лидера сопротивления, каким был в свое время Мандела. Медленный стоический героизм – не для дорогих россиян. Им, то есть нам, нужен добрый и удачливый диктатор – что и показывает история вертикального взлета Навального. Алексей Анатольевич же – политик типа «благодаря», а не «вопреки». Он дружит с попутным ветром. Когда ему дают линованную бумагу, он не пытается писать поперек. Навальный будет соответствовать животворящему запросу, а не изменять его огнем/мечом.
Лимонов vs. Навальный
Действительно, примечательно, что один из крупнейших русских писателей конца XX – начала XXI века уделяет столько злобноватого внимания Алексею Навальному (кажется, и Slon от этого гиперпристального внимания слегка пострадал). Многим сторонним наблюдателям кажется, что Эдуард Лимонов завидует молодому и уже более успешному политику. Сделавшему без пяти минут то, о чем сам Лимонов мечтал, но чего не добился. Это не так. Я давно знаю Эдуарда и утверждаю: он не завистлив. Хотя бы потому, что хорошо знает цену самому себе.
Здесь дело в другом. 70-летний Лимонов предъявляет 37-летнему Навальному претензии, какие и должен предъявлять деятель модерна деятелю постмодерна. (См. п. 1 про Манделу – почти то же самое, с известными поправками, отклонениями и допущениями). У меня, Лимонова, все реальное – оружие, тюрьма, кровь, любовь, революция, искусство. У тебя, Навального, – все условное. Ненастоящий ты какой-то, неподлинный. Вот что хочет объяснить старый писатель про молодого политика. Его, конечно, плохо слышат, потому что объект его нападок слишком уж соответствует духу времени, Zeitgeist, а все критики Навального так или иначе смотрятся коллективным анахронизмом (а до дня всеобщего прозрения путь еще далек).
Еще Лимонов, как я его трактую, хочет сказать следующее. Слава Навального случайна-сиюминутна, и потому ей нельзя верить. «Позорно, ничего не знача, быть притчей на устах у всех». «Не по таланту пьешь». А какой еще бывает стандартная слава при постмодерне, спрашивается? Вот такой. Морально позиция Эдуарда Вениаминовича мне близка. Но разделить ее практически я не могу. У меня нет внутренней легитимности, а потому – истинного права говорить на заданную тему. Я ведь тоже не совсем настоящий. Тоже не по таланту пью. Известность моя, пусть и много меньшая великой славы Навального, существенно превосходит мои объективные заслуги. Моя судьба куда ближе к траектории Навального (в light-варианте), чем к пути Лимонова. Так что молчу.
Навальный ничего не сделал!
Так говорят многие его оппоненты. Дескать, всего-то изучал открытые данные о госзакупках. Отмены всяких тендеров почти не добился. Ну, еще сливал неизвестно откуда добытый компромат на путинских людей. И все! Это рассуждение мне НЕ нравится.
Как говорил великий политик В. И. Ленин, революционное слово уже есть революционное дело. А еще: вчера – рано, завтра – поздно. Оказаться в нужное время в нужном месте – это отдельный талант и одновременно заслуга политика. Пусть Навальный сделал не очень хитрое дело, но он таки, в отличие от остальных, довел его до логически верного рубежа. И занялся своей антикоррупцией именно тогда, когда общество оказалось готово к восприятию тезисов «Путин – вор» и «„ЕдРо“ – партия жуликов и воров». Ни днем раньше и ни днем позже.
Благодаря этому А. А. Навальный стал самым популярным оппозиционером. А популярность для политического деятеля – это самоценный и самодовлеющий результат. Не нуждающийся в дополнительных оправданиях и разъяснениях. Так что вопрос «Что сделал Навальный?» предлагаю снять с рассмотрения. Он до фига сделал.
Сможет ли Навальный участвовать в выборах?
Не имеет никакого значения. В выборах участвует не физическое лицо А. А. Навальный, 1976 г. р., а его миф. Или, если угодно, бренд. А электоральная судьба брендомифов пока что никаким законодательством в РФ не регулируется. Я вообще считаю, что если бы нашего героя (не дай Бог!) посадили, то результат блока его сторонников, скажем, на выборах в Мосгордуму – 2014, оказался бы даже более впечатляющим. Ибо любые страдания Навального-человека умножают стоимость Навального-мифа. Это не цинизм, это пресловутый постмодерн.
Детям о взрослых
Сила Алексея Навального в том, что он – взрослый среди детей. Сторонники главной оппозиционной звезды – психологически сущие дети. Неважно при том, о ком идет речь, – офисном планктоне, футбольных фанатах или университетских профессорах. Ребенок живет прекрасными иллюзиями. Он верит в чудо и хочет его. Он не будет ждать, если можно не ждать. Он съест столько конфет, сколько сможет унести/проглотить, а не сколько действительно нужно для достаточной сладости.
Детям не нужна скучная демократия – им требуется веселый вождь, массовик-затейник, переполненный подарками Дед Мороз. Эту нишу и занимает Навальный. Его путешествие к власти – крестовый поход детей. При том сам он мыследействует совершенно по-взрослому. У него-то младенческих иллюзий нет. Потому он и может так грамотно управлять детьми со всеми их комплексами/эмоциями. Должны ли мы осуждать его? Едва ли. Всякому мотыльку – свое пламя. Можно уговаривать мотылька не лететь к верной гибели. А можно – зажечь вожделенный огонь. И мотылек до самых последних мгновений своих будет благодарен за второе, никогда – за первое.
Вот пока все. Dixi. «Написал стихи о любви – закрыл тему» (с). Это уже моя пятая за последнее время большая колонка об А. А. Навальном. Очень хочется, чтобы последняя. Но в России от тюрьмы, сумы и очерков о Навальном не зарекаются.
