Назло Путину ЮКОС не убивал

Если кто-то думает, что основное в куче всевозможных дел ЮКОСа – это уклонение от налогов, кража и отмывание «всей российской нефти» и личная обида Путина на намеки Ходорковского о коррупции, тот глубоко заблуждается. Это все некий юридический антураж для гораздо более серьезных вопросов. Пусть до поры до времени скрытых под прочими несущественными юридическими наносами. На протяжении всего десятилетия, пока расследовалось дело ЮКОСа, Владимир Владимирович Путин, находясь в различных властных ипостасях, неоднократно делал заявления о том, что «у Ходорковского и его банды все руки по локоть в крови». Кому надо, тот понимал, что это намеки на возможное «третье дело Ходорковского», которое может решить с ним вопрос окончательно. То есть пожизненно. Дело Пичугина началось еще до того, как дело ЮКОСа получило свое громкое имя и заполнило собой заголовки газет. Сначала все подумали, что арест заместителя начальника отдела экономической безопасности НК «ЮКОС» Пичугина в июне 2003 года есть просто жесткий наезд на Ходорковского с партнерами с целью чего-нибудь отнять и поделить. Однако все оказалось куда серьезней. И в 2005 году Коллегия присяжных признала Алексея Пичугина виновным по нескольким эпизодам обвинения: организация убийства Сергея и Ольги Гориных, организация покушения на Ольгу Костину и организация покушения на Виктора Колесова. В вердикте присяжных было отмечено, что Пичугин не заслуживает снисхождения. Cудья Московского городского суда Наталья Олихвер вынесла приговор: 20 лет лишения свободы в колонии строгого режима. По своему второму делу, в 2007 году, Пичугин был приговорен уже к пожизненному заключению якобы за организацию убийства мэра Нефтеюганска Петухова, директора московской компании «Торговая фирма „Феникс“» Валентины Корнеевой, организацию покушений на главу компании «Ист петролеум» Евгения Рыбина. Прецедентные приговоры по делам Пичугина привели в итоге к пожизненному заочному осуждению заместителя и партнера Ходорковского, Леонида Невзлина. После этого до Ходорковского остался вообще один шаг. Ну, или точнее – один разрешающий кивок соответствующей головы... Дело Пичугина в Европейском суде до конца прошлой недели было хорошо и прочно забыто почти всеми, кроме его адвокатов да журналистки Веры Васильевой, опубликовавшей несколько книг о его процессах. Разумеется, куда интереснее читать про миллионы тонн якобы украденной нефти и десятки миллиардов долларов компенсации, требуемых с Российской Федерации в международных судах. Между тем дело Пичугина – фактически первое за всю историю «лихих 90-х» должно было ответить на вопрос: убивали ли в российской нефтянке? Подобная постановка вопроса, разумеется, может вызвать усмешку у искушенного читателя: вы еще, мол, спросите, не приснилось ли вообще нам все это. Но до Страсбурга подобное дело, которое еще и рассматривалось судом присяжных, дошло впервые. Дело Пичугина ставит вопрос ребром: либо Пичугин (а по и инерции и поименованные в связанных с ним делах юкосовцы) причастен к заказным убийствам, либо все это беспрецедентная по наглости операция спецслужб по навешиванию пожизненных сроков на абсолютно невиновных людей. Или – или. Третьего ответа на этот вопрос быть не может, поскольку трупы есть трупы. Разумеется, Европейский суд не рассматривает дело по существу и не отменяет самостоятельно вынесенные приговоры. Однако его вывод о наличии серьезных нарушений прав подсудимого на справедливое рассмотрение дела способен дезавуировать любой приговор, даже без его последующего формального пересмотра Верховным судом, как это установлено законом. В отличие от жалоб в ЕСПЧ прочих фигурантов дела ЮКОСа жалоба, поданная адвокатами Пичугина, «неполитична»: упор в ней делался не на политическую мотивацию его преследования, а на нарушение его прав при аресте и рассмотрении дела в суде. По сути, в жалобе адвокатов Пичугина и в решении ЕСПЧ три основных узловых момента. Первое. Задержание и пребывание под стражей. Суд не согласился с адвокатами, что задержание Пичугина было незаконно, но указал, что оно неоднократно безосновательно продлевалось, поскольку российский суд использовал в качестве единственного основания продления аргумент серьезности якобы совершенных бывшим юкосовцем преступлений. Подобный подход прямо противоречит устоявшейся практике ЕСПЧ. Страсбургские судьи также обнаружили нарушение прав Пичугина при рассмотрении кассационных жалоб на продление сроков его пребывания под стражей, констатируя, что в ряде случаев ему было фактически отказано в правосудии. Второе – суд. Принципиальные для разрешения всей жалобы выводы были сделаны относительно нарушений статьи 6 Конвенции («право на справедливое судебное разбирательство»), хотя суд согласился отнюдь не со всеми доводами заявителя. Так, было констатировано отсутствие оснований для признания незаконным формирования панели присяжных и отсутствие оснований для установления заинтересованности судьи. У адвокатов просто не нашлось доказательств для столь серьезного заявления. В то же самое время суд очень жестко охарактеризовал допущенные нарушения публичности процесса, указав, что наличие определенных документов, не подлежавших публичному оглашению, не давало оснований для закрытия всего процесса. Самое же главное нарушение заключалось в том, что допрос основного свидетеля, фактически единолично уличавшего Пичугина, был произведен с грубыми нарушениями: свидетелю необоснованно было позволено не отвечать на определенные вопросы, а вопросы, задаваемые защитой, необоснованно отклонялись судьей. Таким образом, защищая свидетеля от защиты, прокуроры грубо прокололись. И наконец, допрос под психотропными веществами и врачебная помощь. Европейский суд не нашел оснований для удовлетворения двух принципиальных заявлений о нарушениях, сделанных адвокатами Пичугина в своей жалобе. Во-первых, суд пришел к выводу, что Пичугин во время всего срока предварительного заключения получал надлежащую врачебную помощь. Во-вторых, констатировал отсутствие оснований для выводов о пытках, в частности применении психотропных препаратов для допроса Пичугина. Суд обосновал свое заключение тем, что Пичугин не использовал всех предоставленных законом возможностей для защиты своей позиции по этому вопросу. Хотя подобные выводы суда и подрывают публично озвученную позицию пиарщиков и адвокатов, но в целом не оказывают принципиального влияния на окончательную позицию суда о самом процессе. Но главное во всем решении по делу Пичугина – это вывод суда о том, что подобные нарушения, допущенные судом при рассмотрении дела, могут быть устранены только в случае отмены приговора и проведении повторного рассмотрения дела. Таким образом, Российская Федерация фактически поставлена перед жесткой дилеммой: или Верховный суд отменяет первый приговор Пичугина и дело рассматривается заново, что, естественно, крайне неприятно для организаторов и вдохновителей дела ЮКОСа, или же над делом Пичугина всегда будет висеть дамоклов меч решения ЕСПЧ о его несправедливом рассмотрении. Пичугин если и не будет официально признан политическим заключенным (в своей жалобе он об этом не заявлял), то будет однозначно рассматриваться как одна из одиозных жертв российского правосудия. На самом деле что может показаться удивительным, так это то, что решение ЕСПЧ имеет значение не столько для самого Пичугина, судьба которого будет решаться еще многие годы в процессе возможного пересмотра его первого приговора и его второго дела в ЕСПЧ. Решение о несправедливом осуждении Пичугина однозначно разрушает позицию вдохновителей дела ЮКОСа о том, что кто-то в компании организовывал заказные убийства. Концепция «третьего дела Ходорковского» как дела о заказных убийствах терпит полный юридический крах: никакой желаемой следствием РЕАЛЬНОЙ преюдиции для дела Ходорковского несправедливый приговор Пичугина не создает. И слова Владимира Путина о том, что у них «руки в крови», выглядят теперь чем-то вроде официальной клеветы не только на Ходорковского, но и на весь ЮКОС. Извиниться бы надо, Владимир Владимирович.