Нежная революция

Перед митингом

«Так, записывай, Касьянов, Митрохин, Чирикова», – Немцов задумчиво вспоминал всех, кого бы он хотел видеть выступающими на следующем митинге. Оппозиционеры в узком составе: Немцов, Рыжков и еще несколько человек из «Солидарности» – собрались в кафе «Парижская жизнь», что в саду «Эрмитаж», пили чай и надиктовывали фамилии, а пресс-секретарь «Солидарности» Ольга Шорина заносила их в свой ipad. Кафе «Парижская жизнь» просто оказалось первым на пути от Петровки 38. А на Петровке 38 оппозиционеры оказались потому, что стояли по очереди в одиночных пикетах в поддержку задержанных после митинга на Чистых прудах.

«Еще запиши Нателлу Болтянскую и Женю Альбац обязательно», – добавил Рыжков. Более молодые активисты осторожно предложили разбавить выступающих теми, кто более понятен поколению Facebook: Леонид Парфенов, скажем, или Андрей Лошак. Рыжков, кажется, обиделся за Нателлу Болтянскую, которую – это было сразу видно – лично он очень любит. Но Парфенова в список внесли. И даже выделили специальную квоту «для молодых». Список, составленный в «Парижской жизни», вырос впоследствии вдвое, его редактировали и обогащали новыми именами, порой совсем не из политического мира, например, такими, как Юрий Сапрыкин. Вот только наибольшая часть посетителей митинга смотрела выступления уже постфактум, в Youtube, потому что даже мощные колонки не пробивали звук даже до середины толпы, так что даже кто выступает, понять было чаще всего невозможно. 

Сидя в «Парижской жизни», организаторы больше всего боялись того, что в городе объявят какое-нибудь чрезвычайное положение и митинги запретят. Уже было известно о том, что в город входит бронетехника. Но власти, очевидно, понимали, что люди придут все равно, и потому просто предложили перенести митинг подальше от Красной площади – на Болотную, четко дав понять организаторам: больше заявленных 300 человек не пустим. При желании им ничего бы не стоило заполнить всю площадь Революции внутренними войсками и оставить свободный пятачок на 300 человек. Митинг бы превратился в мясорубку в лучших традициях Триумфальной площади. Организаторы решили, что мирный и многочисленный митинг сегодня важнее близости к кремлевским стенам, и согласились на Болотную с условием гарантии безопасного прохода от площади Революции. Власти гарантировали проход и даже не стали задерживать там Лимонова и его сторонников, которые оттуда уходить не собирались. Те, кто еще вчера в твиттере кричал про предательство организаторов и про то, что митинговать надо только на площади Революции, с Лимоновым почему-то не остались и вместе со всеми пошли на Болотную, к огромному разочарованию лидера «Другой России» – тот заявил, что у него «украли революцию».

Митинг

10 декабря больше походил на народные гуляния – тысячи людей собирались на площади Революции и оттуда маршем двигались по центру Москвы в сторону Болотной. Белые шарики и ленточки придавали этому событию совсем уж праздничное настроение. Это и был в каком-то смысле праздник – люди пришли не драться с милицией, а встретиться друг с другом, посмотреть на то, как их на самом деле неожиданно много. Сколько именно было людей – судить сложно, но, конечно, не 20 000 человек, как об этом сообщают прокремлевские комментаторы, и далеко не 150 000, как это было объявлено со сцены Рыжковым. Судя по фотографиям, число людей на Болотной визуально примерно сопоставимо с полными трибунами Лужников, что-то между 60 000 и 80 000 (кстати, именно оценка в 70 000 звучала в милицейских рациях). И про такую толпу уже никак не скажешь, что это все охотники за иностранными грантами.

Судя по флагам, толпа была идеологически разнородной, а судя по внешнему виду – разнородной во всех смыслах слова. На митинг проникли даже такие светские дивы, как Ксения Собчак и Тина Канделаки (они, правда, не любят когда их ставят в один ряд, но тут уж ничего не поделать). Впервые митинг оппозиции оказался мероприятием из разряда «нельзя не пойти, иначе когда его будут все обсуждать в офисе, ты не сможешь поддержать разговор». А ведь самое опасное для власти – это когда митинг из политического инструмента превращается в модное времяпрепровождение. С диссидентами бороться легко, а с модой – почти невозможно.

Но, несмотря на все внутреннее разнообразие, общие ценности у пришедших были, причем это не уважение к институту выборов. Дважды толпа недовольно гудела: один раз, когда лидер «Союза советских офицеров» Евгений Кобышев с трибуны восславил советскую власть, а второй – когда националист Крылов призвал к «русской революции». Организаторы, очевидно, хотели показать свою идеологическую толерантность, и ведь и правда же были на митинге красные и имперские флаги, вот только в 70-тысячной толпе сторонники этих взглядов составляли, похоже, лишь небольшую часть. Во всяком случае, митинг националистов, организованный на следующий день на той же площади, собрал от силы три сотни человек.

После митинга

Митинг на Болотной – это не только количественный рост, но и качественный скачок: многие ранее довольно осторожные публичные деятели уже не стесняются ассоциировать себя с протестующими. И если, скажем, Леонид Парфенов просто ярко выступил на митинге, то Борис Акунин пошел дальше и предложил создать единый оргкомитет для координации будущих акций, куда и сам вошел вместе с Немцовым, Рыжковым, Гудковым, Пархоменко и – тоже свежая кровь – Юрием Сапрыкиным. Сложно сказать, будет ли новый митинг столь же многочисленным (вряд ли, все-таки люди выплеснули уже свою энергию, да и новогодние праздники на носу), но вот в чем можно не сомневаться – так это в том, что мы увидим в числе выступающих много имен, известных не по политике. И это сейчас, возможно, даже важнее для оппозиции, чем собрать дополнительные пару тысяч человек на площади. В конце 80-х, когда формально советская власть еще никуда не уходила, из партии дружно побежали разного рода узнаваемые общественные деятели. Для общества это важный знак смены вектора движения, даже более важный, чем любой стотысячный митинг.

Еще более важным симптомом стало требование журналистов федеральных каналов поставить в эфир информацию об акциях протеста. Сообщалось, например, что корреспондент НТВ Алексей Пивоваров, ранее вполне себе лояльный, отказался вдруг вести вечерний выпуск новостей, если там не будет сюжета о Болотной площади, и в итоге сюжет в новости попал, причем с фрагментом выступления бывшего коллеги Пивоварова – Леонида Парфенова, где тот стыдит журналистов за игнорирование митингов. Да и на «Первом канале» сюжет дали первой новостью (первой! До Путина и Медведева с их новыми подвигами во спасение человечества!), причем сюжет вполне адекватный и взвешенный, разве что численность сильно занизили. Важный момент для самих журналистов – рискнули, надавили, добились возможности сказать, и ничего – никто не пока уволен.

Волна протестов не особенно прибавила популярности тем, кто ее поднимал изначально, а то и наоборот. Пресса и соцсети радостно рапортуют о том, что в митингах участвуют помимо «профессиональных оппозиционеров» новые, ранее ни в чем не принимавшие участия люди. Мол не маргинальные элементы, как раньше, а весь народ как он есть. То есть те, кто все путинские годы пытался растрясти людей с криком «Люди, проснитесь!», попадая за это в автозаки и получая язвительные комментарии СМИ о своей малочисленности, сегодня обозначаются как некие «профессиональные оппозиционеры», люди вчерашнего дня, зато те, кто все путинские годы был ни сном ни духом, сегодня ходит гоголем. То же относится и к публичным деятелям – давно уже не стесняющийся говорить начистоту Виктор Шендерович сегодня как-то не котируется, приелся, в отличие от ранее очень осторожных в выражениях Акунина и Парфенова. И уж тем более достается «политическим лидерам» типа Немцова и Рыжкова: еще полгода назад СМИ и интернет стенали по поводу того, что оппозиции не хватает сильных лидеров, и потому, дескать, на площадях собирается так мало народу. Стоило пройти первым массовым митингам, организованными теми же Немцовым и Рыжковым, как все те же журналисты и блогеры пишут, что лидеры не нужны и напрасно они пытаются присвоить себе победу. Впрочем, никаких серьезных трений между «новыми» и старыми» оппозиционерами сегодня нет, равно как нет конфликтов между системными и несистемными, левыми и правыми. И это, наверное, самый «розовый» период начинающейся «снежной революции» – никто никого еще не успел предать, все полны надежд и готовы идти плечом к плечу, прощая друг другу идеологические разногласия. Причем отсутствие единого лидера лишь укрепляет это движение, власти не на кого давить, некому ошибаться, некому разочаровывать сторонников. Если оступится один, на его место быстро встанет кто- другой.

Но что дальше? Если бы «Справедливая Россия» позволила себе выдвинуть какую-то компромиссную фигуру вроде Оксаны Дмитриевой, нынешний несистемный протест мог бы вылиться в предвыборную кампанию. Но «Справедливая Россия» выдвинула Миронова, и едва ли это тот кандидат, которого может поддержать «снежная революция». И уж тем более не ее герой Геннадий Зюганов. А поскольку остальных независимых кандидатов (которым надо собирать подписи), скорее всего, не зарегистрируют, системных методов борьбы у оппозиции не остается. А это значит, что сценарий, вероятнее всего, будет развиваться по сценарию несистемному, а он только один – собрать на улицах столько людей, чтобы заставить власти провести новые выборы, с допуском оппозиционных кандидатов. У власти ответных ходов немного. Свозимые автобусами провластные митинги вызывают лишь еще большее раздражение населения, а разгонять или запрещать митинги оппозиционные – значит провоцировать беспорядки. А потому от власти зависит немногое, и что там отвечает в «Фейсбуке» Медведев, мало кого интересует. Точка прежнего равновесия пройдена, и ком «снежной революции» покатился куда-то в своем направлении, быстро нарастая по пути.