Иллюстрация: Ринат Шингареев
В американской политике есть такое понятие – midterm – середина президентского срока, когда президент США, если у него есть поддержка конгресса или он надеется ее получить в ходе промежуточных выборов, может рассчитывать на реализацию своих инициатив и продвижение своей повестки. Русский midterm – явление новое: старый четырехлетний избирательный цикл никакого midterm'а фактически не предусматривал. Все было до крайности сжато: выборы, год на передышку и планирование новой предвыборной повестки, новая думская кампания, новые выборы президента. Теперь, после того как Дмитрий Медведев увеличил президентский срок до шести лет, midterm появился. После речи Владимира Путина в Санкт-Петербурге стало понятно, как примерно он будет выглядеть.
Разбив оппозицию, посадив НКО в будку с надписью «агенты мирового гомосексуализма», Путин лицом к лицу встречается с повесткой, которая не может понравиться опытному политику: вялый экономический рост, плавно переходящий в застой, элитная грызня, в которой глухарей подают на обед, а доносы на их поедателей или их врагов – на ужин, усталость граждан и геополитический тромбоз в виде Сирии. В такой midterm вползать совсем не хочется, но придется. Кажется, что ответом на вызовы междувременья будет небольшая перезагрузка правительства и ограниченный набор милостей для стигматизированных, но, в общем, не вредных для власти групп населения.
1. Новое правительство. Читая про объединение Высшего арбитражного и Верховного судов, предложенное Путиным в пятницу, трудно удержаться от мысли, что возглавить такой авторитетный и в то же время вполне живой, в отличие от Конституционного суда, орган может только Дмитрий Медведев. По крайней мере более высокопоставленных правоведов в России сегодня нет. Его отставка для так называемых политических наблюдателей давно стала чем-то вроде летней грозы: понятно, что она будет, вопрос в том, когда именно.
Амнистия – мостик к новому премьеру, которым вполне может стать Алексей Кудрин, ее просто выдать за начало тех самых политических перемен, которых Кудрин так добивается. И которые, судя по всему, нужны ему, чтобы все поняли: он будет не таким премьером, как предыдущие, мандат у него – совсем другой. Обещанный перевод ярого сторонника госинтервенций в экономику министра Андрея Белоусова в Кремль – второй мостик в сторону Кудрина. Если он таки переедет в Кремль, а на посту министра его сменит Алексей Улюкаев из ЦБ, Кудрин как премьер возглавит в общем команду единомышленников: взгляды у Улюкаева такие же консервативные, как и у Кудрина, если не сказать больше. Тогда во главе тройки из Игоря Шувалова, Улюкаева и Антона Силуанова Кудрин поведет экономику туда, куда захочет, а отраслевые министры и вице-премьеры вяло поплетутся у них в хвосте.
2. Послабления и милости. Заведя в тупик, вернее, в камеру ситуацию с несистемной оппозицией, Путин проделал важную работу: отделил небольшую часть граждан, диалог с которыми невозможен, от всех остальных, с которыми можно если не говорить, то хотя бы иногда их слушать. Амнистия, вероятно, – первая ласточка, за ней могут последовать и ограниченно-упростительная реформа налогового учета, и даже усмиряющие служебный пыл «сигналы» правоохранителям. Тут важно понимать, что гоняться за владельцами парикмахерских и булочных этим самым правоохранителям надоело и без всяких команд сверху – навар от таких погонь невелик, а бегать все равно надо. Антикоррупционная кампания – идеальный способ направить их молодой задор в нужном направлении, да и профит от борьбы с чиновным жульем будет, очевидно, больше, чем от атак на забитых коммерсантов. Понятно, что в целом такая гуманизация далеко не зайдет, но сам ее факт должен, с точки зрения Путина, как-то разрядить гнетущую общественную атмосферу.
3. Политическая инфраструктура межсезонья. Упоминание Народного фронта в контексте борьбы за чистоту госзаказа в том же выступлении Путина на Питерском форуме вовсе не случайно. Несмотря и вопреки прогнозам умников, ОНФ – это вовсе не протопартия и вообще не политический субъект, а ровно то, чем его почти официально считают в Кремле, – объект политической инфраструктуры, зонтик, под который Путин и Кремль могут запихнуть любой тактический или стратегический проект. Госзаказ, огонь по гей-штабам, ипотека, ЖКХ, губернаторы-воры – любой враг и любая задача по плечу ОНФ, потому что, по сути, ОНФ – это способ превратить любую повестку в «народную» и любое дело в общенациональное. Руки – кремлевские, лица – с улицы, враги – по разнарядке.
Понятно, что в конце этого пути закаленные фронтовики будут аплодировать самому Путину, если он решит пойти на четвертый срок, или его преемнику, если слухи о здоровье лидера хотя бы отчасти соответствуют действительности. К тому же, если реально либеральное правительство Кудрина все же случится, ОНФ станет его мощным публичным оппонентом, а Кремль – справедливым, но строгим судьей матча между западниками и народом.
Такие или подобные им контуры midterm'а, кажется, позволят Путину как-то оживить мрачные пейзажи поствыборной России. Но вряд ли помогут отреагировать на главный вызов долгого политического межсезонья. Слишком много времени для борьбы всех против всех в элите и слишком много усталости от самого Путина, которая, как радиация, постепенно копится где-то в районе общественной печенки. Но о том, когда и как Путин запустит главный политический аттракцион двух предыдущих избирательных циклов – шоу «Кто может быть президентом», – мы поговорим на следующей неделе.
