Фото: ИТАР-ТАСС / Михаил Почуев
Сегодня ночью в результате противостояния власти и оппозиции на Майдане появились первые погибшие. Конфликтующие стороны, похоже, не собираются прислушиваться друг к другу: протестующие не покидают улицы и все больше склоняются к силовым действиям, а власть не идет навстречу оппозиции практически ни по одному вопросу. Slon обсудил сложившуюся ситуацию с заместителем главы правящей фракции Украины – Партии регионов – Олегом Царевым.
– Как бы вы охарактеризовали то, что сейчас происходит в Киеве?
– Ну а что это, как не боевые действия! Ну как это назвать, мирными протестами? Когда бросают «коктейли Молотова» и бойцы спецназа тушат друг друга, как на кадрах кинохроники о Великой Отечественной войне – когда танкисты выбираются из танка. Идут боевые действия, и самое страшное для Украины – возможность гражданской войны!
– Ну, с танкистами вы, ясное дело, сравниваете служащих «Беркута», но не упоминаете погибших на Майдане активистов. Но скажите, а какой выход из сложившейся ситуации?
– Он есть, но не такой очевидный, как кажется.
– Пока очевидна только нацеленность власти на дальнейшую конфронтацию. Вот сейчас Украина приняла пакет законов, которые ужесточат нормативы во всех сферах, так или иначе касающихся протестов.
– Я так думаю, чтобы избежать дальнейшего кровопролития, нужно задержать экстремистов, которые камнями от мостовой кидают в бойцов спецназа, захватывают государственные здания, бросают «коктейли Молотова». Есть один способ навести порядок – взять и начать его наводить! А вы думаете, что надо вступить в интеллектуальную беседу и убедить людей, ведущих войну, и так прекратить боевые действия? Я думаю, сейчас это не получится.
– Олег, вы прежде говорили, что Майдан организуется Западом. А можно поподробнее о том, как это механически происходит?
– Мы плохо знаем о том, как это происходит. Есть заявление Виктории Нуланд (пресс-секретарь Госдепа США. – Slon) о том, что в Украину вложены $5 млрд. Как понять, куда идут эти средства? На «коктейли Молотова» или на лечение онкобольных? Но видите, какая реакция исходит от другой стороны? Мы принимаем закон об НКО, который в тысячу раз либеральнее аналогичного закона в США! Но хочу заметить, что наши противники продолжают идти на конфликт. Я категорически выступал против разгона Майдана. Я обошел всех руководителей страны, к которым мог обратиться, и просил их не повторять ошибки 30 декабря. Но понятно, что если люди совершают особо тяжкие преступления, то остается только одна вещь – этих людей задержать.
– Решение не лежит в области компромиссов?
– Сейчас это невозможно. О них может идти речь, когда идет мирный протест, а не захват государственных зданий, фактически война с милицией. А то, что мы видим, – это почти война: бросают в строй с милицией камни, бойцов выдергивают, устраивают над ними суд Линча, они теряют сознание. Остается только пресекать. Нужно арестовывать экстремистов.
– Но вы опять говорите только об одной стороне противостояния, хотя еще в Киеве действуют некие «титушки», крепкие ребята, нанятые властью против протестующих.
– Никто не имеет права нарушать закон – ни «титушки», ни экстремисты. Вправе только сотрудники правоохранительных органов, которые выполняют приказ и защищают правительственные здания. Все остальные находятся вне закона.
– Но новый пакет законопроектов будет смягчен?
– А что вы хотите? В том пакете законов, который был принят, было положение о запрете фашизма. Мы единственные из мировых стран, кто не имел закона об ответственности за пропаганду фашизма. У нас до сих пор можно было ходить со свастикой и в фашистской форме!
– Вы же осознаете, что сейчас ссылаетесь на закон, к которому может быть меньше всего вопросов. Хотя и он, как я понимаю, довольно размытый. Не говоря о том, что нацизм и фашизм – это немного разные вещи, хотя вы подразумеваете запрет нацизма, говоря о свастиках.
– Ладно, не будем о запрете пропаганды фашизма. А закон про НКО? В чем проблема, если мы хотим знать, куда деваются средства? Это практика всего мира! А мы что, люди второго сорта?
– Да-да, мы слыхали уже в России про мировую практику законов об НКО. Но вы утверждаете, что из-за отсутствия этих нормативов была подорвана украинская государственность?
– У нас десятки тысяч сотрудников неправительственных организаций! Даже в самых отдаленных сельских районах есть НКО! Фонд Сороса больше, чем на Украину, выделяет только в Северную Африку. Я не знаю, занимаются ли они подрывной деятельностью, но вот мы это и хотим выяснить! Почему в США есть законы о клевете, а нам нельзя их вводить? Вы читали ведь этот шведский бестселлер-детектив, как он называется…
– «Девушка с татуировкой дракона», видимо.
– Точно! Откуда там в первой книжке выходил журналист? Из тюрьмы! А потому что он там сидел за клевету в своей Швеции! Ну а что, вы предложите отменить запрет на ношение масок на митингах? В маске на митинг человек приходит только в одном случае – нарушать общественный порядок и чтобы его потом не узнали.
– Это забавно звучит. Вы говорите, что если человек выходит на митинг в маске, то он выглядит так, будто собирается нарушить закон. Но когда власть принимает в разгар протестов пакет законов, то она, по этой же логике, собирается и дальше пренебрегать мнением протестующих и запасается юридическими рычагами против них.
– Да-да. Но Украина никогда не будет диктатурой! Любой президент, которого у нас выберут, будет всегда пользоваться поддержкой какой-то части украинцев, а кто-то не будет его поддерживать. Не бывает диктатора, которого поддерживает только часть населения. А из-за того, что нас поставили перед угрозой гражданской войны, я убежден, что нам нужны эти законы и больший контроль со стороны государства. Просто чтобы война не пришла в каждый дом.
