Порочат ли сведения о доходах в 50 миллионов долларов

ПРЕТЕНЗИИ ИГОРЯ СЕЧИНА К FORBES И «КОМСОМОЛЬСКОЙ ПРАВДЕ»
В исковом заявлении представитель истца В.Б. Юзефович указывает несколько публикаций журнала Forbes и его онлайн-версии. Кроме того, он заявляет претензии к материалу Дарьи Панкиной на сайте «Комсомольской правды» «Президент «Роснефти» Игорь Сечин стал самым «дорогим» топ-менеджером России».
Представитель Игоря Сечина указывает, что распространенные в публикациях и на сайте, и в журнале «сведения о полученном за 2012 год доходе И.И. Сечина, как президента и председателя правления ОАО «НК «Роснефть», и об источнике финансирования сделки по приобретению И.И. Сечиным 0,0849% акций ОАО «НК «Роснефть», не соответствуют действительности». Оспариваются предложения: «Его денежную компенсацию за 2012 год эксперты оценивают в $50 млн – около 17% от совокупного вознаграждения топ-менеджеров «Роснефти» и «Заем предоставил Газпромбанк». Он просит суд признать эти сведения несоответствующими действительности, опубликовать их опровержение и удалить эти сведения с сайта.
Кроме того, истцом оспаривается следующая фраза в статье «Последний конкистадор», сопровождавшей рейтинг: «Дальше все происходило, как в дурном сне, – вспоминает управляющий фонда, входившего в топ-10 крупнейших акционеров «ТНК-BP Холдинга». – Сечин регулярно высказывался по нашей теме и каждым своим заявлением мочил котировки», а также такое предложение: «"Как минимум с января, когда Сечин продолжал планомерно убивать капитализацию холдинга, бумаги компании начала скупать UCP", – описывает ситуацию один из собеседников Forbes».
Ссылаясь на лингвистическое исследование и используя график Forbes о влиянии высказываний Сечина на котировки, истец спорит с содержащимся в собственном иске, но не в публикациях Forbes и «Комсомольской правды» тезисом о том, что «И.И. Сечин своими высказываниями оказывал влияние на котировки акции (в оригинале – единственное число. – Slon) ОАО «ТНК-BP Холдинг» в рассматриваемый в Графике период времени». «Эти сведения согласно выводам специалиста, – говорится в иске со ссылкой на доктора филологических наук, профессора МГУ им. М.В. Ломоносова М.В. Шульгу, – выражены в форме скрытого (имплицитного) утверждения. (Выделено в оригинале. – Slon) <...> Такие сведения (утверждения о негативном влиянии на котировки акций ОАО «ТНК-BP Холдинг») не соответствуют действительности». Также на «имплицитные (непрямые, скрытые) сведения» истец ссылается, формулируя отсутствующий в текстах журналистов пассаж – «о сговоре И.И. Сечина с компанией UCP и ее владельцем Ильей Щербовичем, целью которого было умышленное снижение котировок акций ОАО «РН Холдинг» и их скупка на бирже для последующей выгодной продажи в рамках добровольного предложения о выкупе акций ОАО «РН Холдинг», о котором было объявлено позже ОАО «НК» Роснефть». «Если следовать положениям российского законодательства, – говорится в исковом заявлении, то статья «Последний конкистадор» и статья «Последний конкистадор» Online (приводимые выше фрагменты) содержат утверждения о совершении И.И. Сечиным преступления с использованием своего служебного положения, предусмотренного статьей 185.3 Уголовного кодекса РФ «Манипулирование рынком».
В дополнительном заявлении об уточнении исковых требований, которое датировано 30 июня, представитель истца говорит о «порочащем характере сведений о размере денежной компенсации истца за 2012 год». Представитель Игоря Сечина полагает, что такой характер о «сверхдоходах» истца формируется «посредством распространения недостоверных сведений уже только лишь о самом размере такой компенсации и ее процентном соотношении к совокупному доходу остальных топ-менеджеров ОАО «НК «Роснефть» (выделено в оригинале. – Slon); «посредством необоснованного включения истца в лидеры рейтинга «25 самых дорогих топ-менеджеров России-2013 <...>», «посредством сравнения дохода истца с совокупным доходом всех топ-менеджеров ОАО «НК «Роснефть» в 2012 году <...>» и «посредством сравнения дохода истца с компенсациями высшего менеджмента крупнейших публичных нефтяных компаний в 2012 году <...>». «Использование руководителями компаний своего служебного положения в личных целях, в том числе получение «сверхдоходов» (необоснованно завышенных (экономически необоснованных) доходов) за выполнение функций руководителя компании, осуждается в обществе по моральным основаниям, а также представляет собой нарушение действующего законодательства, принципов корпоративного управления и деловой этики», – говорит Юзефович от имени своего доверителя в заявлении.
Представитель Игоря Сечина также указывает на «порочащий характер сведений о выдаче истцу займа ОАО «Газпромбанк» на приобретение 0,0849% акций ОАО «НК «Роснефть». «Оспариваемые сведения являются порочащими, – говорится в заявлении, – поскольку представляют собой утверждение о том, что истец, занимая высокие руководящие должности в органах управления компаний с государственным участием, посредством служебной, иной зависимости либо сговора в личных целях использует денежные средства сторонних организаций, также опосредованно контролируемых компаниями с государственным участием, в том числе изымает их в необходимом (причем весьма существенном, исходя из потенциальной стоимости приобретенного количества акций ОАО «НК «Роснефть») ему количестве в виде выдаваемых ему кредитов» (выделено в оригинале. – Slon).
Истец просит суд признать сведения о размере компенсации и об источнике финансирования сделки не соответствующими действительности, а следующие высказывания – не соответствующими действительности и порочащими деловую репутацию Игоря Сечина:
«... Сечин регулярно высказывался по нашей теме и каждым своим заявлением мочил котировки», «...Сечин продолжал планомерно убивать капитализацию холдинга...», «...Сделки шли по рыночным котировкам, на которые то и дело давили выступления главы «Роснефти»...».
Он просит опубликовать опровержения этих сведений в журнале и на сайте Forbes и удалить их с сайта Forbes. С сайта «Комсомольской правды» он просит удалить данные о его доходе.
Материальных претензий Игорь Сечин к СМИ не предъявляет.

Очевидно, Муртазаев имеет в виду указ президента от 8 июля 2013 года «Вопросы противодействия коррупции», который обязывал ряд госструктур, а также государственных корпораций размещать сведения о доходах, расходах, имуществе. В мае этого года компания «Роснефть» выпустила пресс-релиз, в котором заявляла «о выполнении поручений президента РФ и правительства РФ по декларированию сведений о доходах должностных лиц и членов их семей». Но, как сообщала газета «Ведомости», «Роснефть» не намеревалась публиковать эту информацию: в компании считали, что она не подпадает под формулировки указа, хотя и предоставила соответствующие документы «в компетентные органы». В июне «Роснефть» рассказала, что готова публично отчитаться о доходах, но только одновременно с другими компаниями, «чтобы ни для кого не создавать конкурентных преимуществ».
«Сечин, насколько я понимаю, обратился в правительство с просьбой (так же, как и руководитель «Газпрома» Алексей Миллер) засекретить данные о его доходах: он будет предоставлять декларацию, но она не должна будет публиковаться», – говорит Муртазаев.

«С чего вы взяли, что мы госкомпания? – возмущен директор департамента информации и рекламы «Роснефти», известный тележурналист Михаил Леонтьев. – Мы компания с большой долей государства, работаем на конкурентном рынке, и рядом с нами такие же компании, некоторые из них – «гос.» в том же смысле, как мы, вроде Statoil или китайских компаний, а некоторые совсем частные. Почему мы должны работать по худшим правилам?» Говоря о своем начальнике, Леонтьев отмечает, что «он не обязан никому ничего предоставлять». «Что касается непосредственно дивидендных выплат, – добавляет он, – то их можно посчитать, имея публичные сведения о количестве акций. Что касается зарплат, то она носит конфиденциальный характер во всех коммерческих компаниях, извините». В суде, в котором оспариваются данные о доходах истца, они также не разглашались.

Оценивая перспективы иска в суде, Леонтьев отмечает, что «по чисто формальным обстоятельствам никакого решения, кроме как в нашу пользу, быть не может, так как позиция ответчика выглядела абсолютно неубедительной, в суде они ничего предоставить не могли, все это абсолютно ни о чем». По его словам, Forbes пытался инициировать примирение и обратился с просьбой к «Роснефти», где изданию пошли навстречу. Называя своего бывшего коллегу Эльмара Муртазаева другом, Леонтьев говорит, что и с ним, и с гендиректором издательского дома «Аксель Шпрингер Раша» Региной фон Флемминг он «общался абсолютно дружественно, с расчетом на сотрудничество». Но потом, говорит Леонтьев, издательский дом вдруг уведомил через СМИ, что не будет заключать никакого мирного соглашения.
Комментарии в отношении «Роснефти» Регина фон Флемминг, в свою очередь, оставила при себе. На просьбу Slon об интервью на тему иска Игоря Сечина она ответила отказом, сославшись на уже опубликованное ранее официальное сообщение, в котором выражала уверенность в объективном решении суда и в справедливости российской судебной системы, «исходя из значительного положительного опыта нашего участия в судебных процессах за последние 10 лет». От комментариев также отказались Елизавета Осетинская, в бытность которой главным редактором журнала и выходили оспариваемые материалы, а также главный юрист издательского дома Мария Сакулина.
«Проиграют, – убежден Леонтьев. – Не думаю, что это будет иметь судьбоносные последствия для кого-то, кроме того, что будет поставлена точка с формальной, юридической стороны. Там же нет материальных исков, нам важно, чтобы было зафиксировано, что сведения являются диффамацией».
Впрочем, профессионалы в области права СМИ менее оптимистичны в отношении исковых требований Сечина. Текст иска и дополнительное заявление к нему оставляют «впечатление вымученных» у адвоката бюро «Клишин и партнеры» Владимира Энтина, одного из авторов действующего закона о СМИ и автора закона «Об авторском праве и смежных правах». Для того чтобы выиграть это дело, говорит он, главе «Роснефти» нужно доказать, что изданиями были распространены сведения, не соответствующие действительности, и что они носят порочащий характер. Судебная практика по таким делам, говорит он, идет обычно по следующему пути: «Если сведения носят порочащий характер, то защитой является действительность, правдивость этих сведений». А в этом иске, говорит Энтин, на себя обращают внимание два обстоятельства: во-первых, не оспаривается сама по себе сумма доходов истца, говорится лишь о том, что она неверно интерпретируется, а во-вторых, говорится, что плохо не само по себе вознаграждение, а только тогда, когда оно носит неоправданно высокий характер. «Можно ли считать, что сведения о том, что кто-то много заработал или много получает, носят порочащий характер?» Схожее с Энтиным мнение высказывает и управляющий партнер Коллегии юристов СМИ Федор Кравченко (см. его развернутый комментарий в справке ниже). 

Однако в «Роснефти», видимо, считают, что большие доходы – порок. «Почему журнал Forbes для богатых, богатеньких и любящих богатеньких занимается коммунистической пропагандой, систематически разжигая социальную ненависть? – кипит пресс-секретарь компании Леонтьев. – Весь смысл этих изысканий по поводу зарплат менеджмента – абсолютно коммунистический, это разжигание ненависти в стране, в которой есть очень серьезные социалистические стереотипы. Пафос этой статьи – абсолютно безобразный и абсолютно лживый: Forbes является журналом, встроенным в систему капитализма, богатства. Рейтинги «Топ-100» всегда и везде были рейтингами престижа, в них люди себя хотели найти, но в России все почему-то делается наоборот».

Энтин спорит с этой логикой. «Журнал, редактор и журналисты могут отвечать только за то, что они написали, – говорит он, – а не отвечать за то, что мог подумать, рассуждая на тему о написанном, читающий. Кто-то мог подумать, почему так мало [получает глава компании], мог подумать, что значимость такого предприятия, как «Роснефть», для российской экономики или ее политическая роль – гораздо больше, чем значимость другого предприятия в экономике другой страны, но о том, что Сечин богат незаслуженно, никто оценок не давал: характеристики оценочного характера даны не в журнальной статье, а в логике рассуждений адвоката истца. Юмор ситуации состоит в том, что выводы сделал адвокат, а привлекать журналистов за выводы адвоката нельзя».

Словом, формулировки истца не подпадают под требования материального права, касающиеся опровержения сведений порочащего характера, считает он: «Речь идет о допущенной неточности, а она может быть исправлена только тогда, когда вместо ошибочной суммы будет указана правильная». На взгляд юриста, у редакции есть два способа защиты: первый – доказывать, что опубликованные расчеты соответствуют действительности, второй – что ничего порочащего в этой информации нет. Впрочем, «если суд обяжет опубликовать, что солнце восходит на западе, журналисты должны это сделать, даже если считают это неправильным», – заключает Владимир Энтин.

МНЕНИЕ УПРАВЛЯЮЩЕГО ПАРТНЕРА «КОЛЛЕГИИ ЮРИСТОВ СМИ» ФЕДОРА КРАВЧЕНКО ОБ ИСКОВЫХ ТРЕБОВАНИЯХ ИГОРЯ СЕЧИНА
Истец – гражданин Сечин, попал в определенную ловушку, связанную с тем, что он попытался оспорить данные, которые с определенной натяжкой можно признать порочащими. Несмотря на то что в мотивировочной части первоначального заявления он упомянул об их порочащем характере, в «просительной части» он просил признать их несоответствующими действительности, не настаивая на их порочащем характере. Пункт 10 ст. 152 Гражданского кодекса, которая применяется к данному спору, устанавливает, что, если гражданин оспаривает непорочащие сведения, то бремя доказывания несоответствия этих сведений действительности перекладывается с ответчика на истца. Таким образом, выигрыш иска при ситуации, когда он не требует признать эти сведения порочащими, достижим, если он говорит: данные о том, что я заработал 50 млн долларов за восемь месяцев 2012 года, не соответствуют действительности, и показывает декларацию или другие документы, например справку НДФЛ-2.
Поскольку, как мы предполагаем, раскрытие этой информации для него чувствительно и нежелательно, ему пришлось в уточнении к исковому заявлению начать обосновывать, отчасти на пустом месте, порочащий характер этих сведений. Сами эти сведения [в иске] делятся на несколько больших и разных групп.
По объему больше всего внимания уделено сведениям о заработанной им сумме. Само по себе зарабатывание некоей суммы не может считаться порочащим или нарушающим какие-то моральные принципы. Высказывания Forbes и «Комсомольской правды» чрезвычайно лаконичны, и даже в иске семантически не очень определены, но по контексту можно догадаться, что речь – о доходах в соответствующей компании. Попытка представителя Сечина объяснить, что в сравнении с доходами руководителей других нефтяных компаний в мире он платит себе необоснованно много, получает «сверхдоходы», мне кажется неубедительной, так как журналисты в этой части (по крайней мере из иска этого не следует) не сделали вывод, что такая зарплата является необоснованной. Таким образом, представитель Сечина ставит его в очень неудобное положение, когда названная сумма признана им самим необоснованной, как если бы Сечин вдруг заработал столько, то это стало бы чем-то незаконным или чем-то аморальным. Ставки подняты высоко: сделаны заявления в официальных документах, а гипотетическая возможность ответчика просить суд документы из «Роснефти» в рамках этого судебного процесса существует. Ссылки на то, что данные – конфиденциальные, или представляют личную тайну, или их разглашение иным образом может повредить, не должны оказать влияния на решение суда, так как они безусловно относятся к делу и имеют отношение к той цифре, которая названа ответчиком и которую истец требует признать не соответствующей действительности. Видимо, ему нужно ходатайствовать, чтобы процесс был закрытым и эти сведения были известны только суду и сторонам процесса. И я не представляю себе, как в этой части Сечин мог бы выиграть процесс, не решившись сказать хотя бы в полузакрытом режиме о том, сколько он заработал.
Вторая группа оспариваемых сведений связана с достаточно серьезным и наиболее опасным для Forbes обсуждением о влиянии высказываний Сечина на фондовый рынок. Я думаю, что мнение представителя Сечина о том, что любое влияние можно считать незаконным манипулированием рынка, за которое установлена уголовная ответственность, – сильная натяжка. Любой человек может делать высказывания, они могут влиять на рынок, и далеко не все из них будут признаны уголовным преступлением. Forbes Сечина в этом не обвинял, а отмечал давление его высказываний на котировки. Мне кажется, что форма таких высказываний в целом близка к мнению. Журналисты утверждают, что он что-то говорил (и это, безусловно, вопрос факта), но по поводу таких определений, как «убивал рынок», «давил на рынок», «делал это целенаправленно», может быть много дискуссий. Приведенная в суде экспертиза специалиста в области математики и рынка ценных бумаг ставит вопрос, могли ли эти высказывания оказать какое-то влияние на рынок. Он этого не исключает, но говорит, что влияние мало. В случае, если высказывания Сечина оказывали какое-то влияние на рынок и участники рынка, которые давали интервью, говорят об осознанном влиянии, можно было бы как-то подкрепить. (Хотя, возможно, это и было сделано в публикациях.) Наибольшая опасность в том, что журналисты взяли на себя смелость утверждать, что влияние было и оно было системным и целенаправленным. Мне кажется, их юридическая безопасность была неправильно оценена в момент публикации.
Что касается истории с займом «Газпромбанка», то даже если выяснилось бы вдруг, что Сечин у «Газпромбанка» его не брал и что он не приобретал акции НК «Роснефть», признать такие сведения порочащими нельзя. В иске и в дополнении к нему есть додумывание – о том, что он входит в одни и те же органы управления различных компаний и что это автоматом означает использование служебного положения в личных целях. Из статьи этого не следует, не следует из фрагментов статьи, которые цитируются в иске. Имеет место интерпретация высказываний истцом, но не сами высказывания. Сами они чрезвычайно кратки и такого обоснованного простора для фантазий нет.
Если Сечин подтвердит, что он акций не приобретал и кредита не брал, то ему можно требовать то, что он требует, но для этого ему нужно взять на себя бремя доказывания несоответствия этих сведений действительности. Если же он пытается перепихнуть это бремя на журналистов, то ему необходимо доказать порочащий характер этих сведений. С чем, на мой взгляд, в этой ситуации он не справляется.