Последний Страсбург МБХ

Сегодня ЕСПЧ огласил самое долгожданное решение по «делу ЮКОСа»: окончательное решение по жалобам Лебедева и Ходорковского по первому делу. Жалобы рассматривались очень долго, прошли годы с момента их подачи и более трех лет с того момента, когда суд принял решение, что будет их рассматривать. Многие почти уже и забыли, что у Ходорковского и Лебедева было, оказывается, какое-то первое дело, когда их судили за хищения, нарушения в процессе приватизации и уклонения от уплаты налогов. Решение ЕСПЧ, таким образом, – это лишнее напоминание о том, что «дело ЮКОСа» отнюдь не настолько просто, как многим кажется.

В парадигме «дела ЮКОСа» свежее решение ЕСПЧ – фактически последнее «современное» решение, поскольку решение по второму делу, учитывая неторопливость европейского правосудия, стоит ожидать тогда, когда оно не будет интересовать ни Путина, ни Ходорковского. Именно по решению, опубликованному сегодня, многие будут судить о деле ближайшую пятилетку как минимум.

Пресс-релиз Европейского суда по «первому делу ЮКОСа» озаглавлен: «Обвинения против заявителей были обоснованны, но слушанье по их делам не было справедливо, как и помещение в отдаленные колонии». В документах Европейского суда разобраться очень непросто. Ведь они служат прецедентами – обоснованием будущих решений суда по сходным проблемам. Их годами пишут мудрейшие судьи Европы. И, чтобы не утонуть в глубинах передовой европейской юридической мысли, лучше и проще отодвинуть в сторону непринципиальное, выделить основные вопросы жалобы и понять, что же все-таки мудрый Европейский суд на них ответил. Применяя этот принцип, в жалобах и в решении Европейского суда по делу Ходорковского и Лебедева можно легко увидеть несколько узловых проблем.

1. Справедливость самого судебного рассмотрения (ст. 6 Европейской конвенции). Именно требования этой статьи вместе со ст. 5 Конвенции наиболее часто нарушаются российскими судами и служат причиной жалоб в ЕСПЧ.

В рамках статьи 6 Европейской конвенции Ходорковский и Лебедев заявили о целом ряде нарушений, так что работы у Европейского суда, с учетом объема и детализации жалоб, было много. Суд достаточно жестко обошелся с ними. Так, было отказано в признании того, что судья Колесникова была предвзята в связи с ее участием в иных процессах, связанных с ЮКОСом (ст. 6 §1 Конвенции). Суд не уделил особого внимания вопросу помещения подсудимых в течение процесса в металлическую клетку как нарушению презумпции невиновности (ст. 6 §2 Конвенции). Суд также решил, что подсудимые их адвокаты имели достаточно времени и возможностей для подготовки адекватной защиты в процессе (ст. 6 §§1, 3 (b) Конвенции).

Однако суд обнаружил два серьезных нарушения, допущенных в процессе рассмотрения дела. Во-первых, была нарушена конфиденциальность взаимоотношений между подсудимыми и их адвокатами (ст. 6 §§1, 3 (b, c) Конвенции). Суд указал на недопустимые действий администрации СИЗО и судьи по контролю над использованием письменных доказательств, а также на незаконный и необоснованный обыск офиса адвоката. Европейский суд обратил внимание на проблемы с исследованием доказательств (ст. 6 §§1, 3 (d) Конвенции). Несколько свидетелей не были допрошены, письменные доказательства и экспертные мнения, приготовленные защитой, судом необоснованно не были приняты. Таким образом, защита Ходорковского и Лебедева была «не в равном» положении с обвинением.

Дополнительно к нарушениям статьи 6 Конвенции в жалобах Лебедева и Ходорковского содержится требование о признании наличия нарушений статьи 8 Европейской конвенции (прав на неприкосновенность и уважение частной жизни). Осужденные настаивали, что, намеренно этапировав их в чуть ли не самые удаленные колонии России, в поселке Харп и Краснокаменске, власти нарушили их право на общение с семьями. В данном случае ЕСПЧ занял весьма жесткую позицию, указав, что ФСИН не могла создавать узникам столь серьезные препятствия для общения с семьями. Увы, но исправить это нарушение уже нельзя.

Платон Лебедев, используя аргументы своей первой жалобы, также обжаловал свое пребывание без надлежащего судебного решения в предварительном заключении в течение нескольких недель, что суд, используя уже имеющийся прецедент, также признал нарушением Конвенции, – правда, это не повлияло на справедливость процесса в целом. Однако ЕСПЧ, как и ранее, не поддержал позицию заявителя о том, что их условия содержания в предварительном заключении можно рассматривать как пытки (ст. 3 Конвенции).

2. В жалобах содержится весьма важное для всего «дела ЮКОСа» указание на то, что российскими судами было допущено нарушение статьи 7 Конвенции (допустимость наказания исключительно на основании закона). Это нарушение носит «системный» характер и касается налогового эпизода «первого дела Ходорковского», когда российским судом было признанно, что ОПГ ЮКОС под руководством Ходорковского и Лебедева организовала сеть подставных компаний, обеспечивающих системный уход ЮКОСа от налогов в особо крупном размере за счет продажи нефти по заниженным ценам. Заявители указывали в жалобах, что подобная «креативная» трактовка судами налогового законодательства фактически противоречит тому, что прямо написано в законе. Суды, в противовес законам государства, фактически создали для «дела ЮКОСа» свой специальный, нигде ранее не применявшийся «судебный» закон, позволивший признать Ходорковского и Лебедева организаторами гигантской схемы уклонения от уплаты налогов, а также отправить за решетку по сходным обвинениям еще нескольких юкосовцев.

К сожалению, в этом вопросе суд занял весьма неоднозначную, но принципиальную позицию, указав, что все решения по налоговым эпизодом хотя и могли выглядеть как абсолютно прецедентные, выносились в пределах полномочий российских судов. Таким образом, и Ходорковский, и ЮКОС фактически полностью утратили возможность доказать в ЕСПЧ, что компания не была «налоговым уклонистом», а МБХ не участвовал в этом.

3. Отдельный пункт жалобы Ходорковского – нарушение российскими судами требований статьи 1 Протокола 1 Конвенции (защита собственности) в связи с тем, что суд обязал его возместить задолженность ЮКОСа по налогам после приговора. По мнению заявителя, вне зависимости от того, уклонялась бы компания от уплаты налогов или нет, обязанность по уплате неуплаченных налогов, а также штрафов и пеней могла нести только она. Что фактически и произошло в процессе продажи «Юганскнефтегаза» и банкротства ЮКОСа. Но суды возложили на Ходорковского и Лебедева повторную уплату части суммы налогов, которые, по их же мнению, не были уплачены самой компанией. Таким образом, государство пыталось «нажиться» вдвойне.

Европейский суд встал однозначно на позицию заявителя и указал, что подобное «удвоение счета» недопустимо.

4. Еще одним болевым узлом заявлений Ходорковского и Лебедева в ЕСПЧ явились по уже сложившейся традиции жалобы на нарушение требований статьи 18 Конвенции (пределы использования ограничений в отношении прав). Журналисты и политологи часто для упрощения именуют это «политической мотивированностью» дела, хотя статья Конвенции гораздо сложнее. Ни в одном решении, вынесенном до настоящего времени, Европейский суд не признавал наличие нарушений статьи 18 в «делах ЮКОСа», что давало, соответственно, возможность журналистам говорить о «сотрудничестве» суда с правительством Российской Федерации. Так он поступил и в этот раз, сославшись на ранее использованные прецеденты. Таким образом, МБХ не удалось убедить ЕСПЧ, что его первое дело – политическое.

Дополнительно суд признал, что государство фактически мешало адвокатам Лебедева и Ходорковского в подготовке заявлений в ЕСПЧ (ст. 34 Конвенции), что корреспондировало с его позицией по статье 6 Конвенции.

Принципиально важным для всего решения является то, что Европейский суд не сделал в нем такой же оговорки, которую сделал в недавнем деле Пичугина, указав, что дело надо обязательно пересмотреть. В данном случае у Российской Федерации руки оказались развязаны. Как итог – суд присудил Ходорковскому «скромные» (как указал суд) 10 тысяч евро и полностью отказал Лебедеву во взыскании 6 млн 800 тысяч евро «утраченного от несправедливого осуждения заработка», сославшись в том числе на свою позицию статьи 7 Конвенции.

Что важно в итоге для России в решении ЕСПЧ? Очевидно, два принципиальных момента. Во-первых, чтобы дело Ходорковского и Лебедева не было признано политическим (не были установлены нарушения требований статьи 18 Конвенции). Во-вторых, чтобы нарушения требований статьи 6 Конвенции в совокупности не привели к необходимости пересмотра всего дела российским судом, что он недавно был вынужден сделать по давно забытым делам по взрывам в приемной ФСБ. Пока только в одном «деле ЮКОСа» – недавно разрешенном ЕСПЧ первом «деле Пичугина», судом был сделан однозначный вывод о необходимости его пересмотра. Если брать выводы суда в совокупности, то российские власти своего достигли: суд отказал заявителям и в нарушениях статей 18 и 7 Конвенции, а также прямо указал в пресс-релизе, что обвинения против них были обоснованы.

Достиг ли Ходорковский ожидаемого им успеха при подаче жалоб в Европейский суд? И да, и нет. Ему, вне всякого сомнения, удалось доказать, что в отношении него часто не соблюдались требования Европейской конвенции и он иногда не имел возможности адекватно себя защищать. Но «российская» практика Европейского суда в отношении уголовных преследований, имевших место в конце 90-х и начале нулевых, четко показывает, что подобные нарушения носили системный характер – и в отношении бомжей, и в отношении олигархов. Но адвокатам Ходорковского не удалось доказать весьма важную позицию: то, что все перечисленные в решении ЕСПЧ нарушения – результат избирательно и политически мотивированного применения «всей правовой машины Российского государства» исключительно к Ходорковскому и Лебедеву.

Может, решение ЕСПЧ и не идеально для Михаила Ходорковского и Платона Лебедева. Может, оно не приведет к их скорейшему освобождению и не вернет им ЮКОС и потраченные в тюрьме годы, но в любом случае это решение ЕСПЧ по «делу ЮКОСа» – еще один небольшой, но важный кирпичик в фундаменте будущего российского правосудия. Правосудия не XIX, а XXI века.