Когда после трех месяцев массовых протестов в столице Украины Виктор Янукович бежал из Киева, вопрос о том, почему украинскому Евромайдану удалось добиться того, что не получилось у участников акций на проспекте Сахарова и Болотной площади за два года до этого, оказался на короткое время в центре внимания, хотя вскоре его затмили события в Крыму и в Донбассе. 

Однако ответ на него, который давали прокремлевские обозреватели, полагавшие, что Запад сыграл в этих событиях ключевую роль, выглядит не слишком убедительным. В самом деле, средства, потраченные США на «продвижение демократии» на Украине, составляли в пересчете на душу украинского населения чуть более $5 в год за весь постсоветский период: явно недостаточно для свержения режима даже в относительно небогатой стране. Гораздо важнее были различия внутриполитических процессов: в России 2011–2012 годов и близко не наблюдалось тех признаков «революционной ситуации», что сложились к началу 2014 года на Украине.

На стороне Евромайдана работало несколько тенденций, сложившихся задолго до массовых протестов в Киеве: это и огромный опыт массовых уличных протестов со времен акции «Украина без Кучмы» в 2001 году, и активная парламентская оппозиция, отстаивавшая свое мнение в Верховной раде всеми доступными способами вплоть до кулачных боев, и низкая популярность Януковича. Да и украинские олигархи не сидели сложа руки: в условиях передела украинского рынка в пользу сына главы государства часть из них решилась выступить против статус-кво. 

Ничего подобного в России и близко не наблюдалось: массовых уличных протестов в стране не было после октября 1993 года; парламентская оппозиция тихо сидела в уголке, довольствуясь объедками с кремлевского стола; уровень популярности Путина, Медведева и режима в целом хоть и снижался, но был далек от критически низкого; а напуганные «делом ЮКОСа» бизнесмены до смерти боялись обвинений в нелояльности Кремлю. И все же в декабре 2011 года на улицы Москвы и других городов России вышли сотни тысяч россиян. Почему это произошло и почему внезапные протесты быстро сошли на нет?

В немалой мере всплеск протестов был вызван почти случайным стечением обстоятельств: латентное недовольство властями усугубилось плохо подготовленной «обратной заменой» Путина и Медведева на посту президента и премьер-министра, а бесцеремонные фальсификации думских выборов сыграли роль детонатора. Но ключевым фактором, повлиявшим на протесты, стала активность российской оппозиции. Лидерами протестов 2011–2012 годов стали представители поколения, чье личное и политическое взросление пришлись на постсоветские годы, некоторая либерализация в период президентства Медведева помогла приоткрыть если не «окно», то «форточку» новых политических возможностей, а кампания «против жуликов и воров», усилиями Навального ставшая главным пунктом повестки дня оппозиции, позволила создать «негативный консенсус» против режима среди различных сегментов общественности. 

Но к всплеску уличных протестов оппозиционеры оказались готовы еще менее, чем власти. Справедливости ради – для успешного противостояния с Кремлем у них не хватало ресурсов. Не было ни сильных разветвленных организаций, способных мобилизовать и удерживать значительное число сторонников не только в столице, но и в регионах, ни влиятельных союзников среди элит, способных конвертировать требования улицы в политическую повестку дня, ни, наконец, собственной тактики и стратегии дальнейших действий. По сути, единственным оружием протестующих стали социальные сети, которые, разово послужив инструментом мобилизации сторонников, в дальнейшем оказались менее эффективны. 

Протесты начали выдыхаться еще до президентских выборов марта 2012 года, и Кремль, умело перехватив инициативу, смог, с одной стороны, мобилизовать массы в поддержку режима статус-кво, а с другой – обещаниями частичной либерализации (облегчение правил регистрации партий, возврат губернаторских выборов) частично направить энергию оппозиции в безопасное русло. В отличие от режима Януковича, на пике протестов прибегшего к силовой тактике закручивания гаек, российские власти дождались спада уличного активизма и лишь после этого начали последовательно и планомерно проводить «работу над ошибками» предшествующего периода. 

Целенаправленное преследование лидеров сочеталось с атаками на случайно попавших под раздачу участников протестной акции 6 мая 2012 года, а ограничение пространства для независимых СМИ и НКО – с «наездами» на «иностранных агентов» и публичной дискредитацией оппозиционеров. Что же до либерализации, то она в итоге оказалась выхолощена до уровня, когда ни партии, ни губернаторские выборы уже не представляли угрозы для властей.

В целом Кремлю удалось не просто сбить волну выступлений против режима, но и прицельно подавить основные механизмы протестной мобилизации. В отличие от двоечника Януковича, которого с позором выгнали с урока по сохранению власти, Путин заслужил пятерку с плюсом в глобальной школе автократов. Но Кремлю удалось победить лишь симптомы кризиса режима, а не его причины, которые рано или поздно грозят новыми потрясениями. Вот почему Евромайдан так напугал Кремль, который, вглядываясь в Киев, увидел в нем отражение Москвы. И главное отличие от Януковича для Путина состоит в том, что бежать ему в сходной ситуации будет некуда, а значит, в борьбе со своими противниками придется применять все виды оружия вплоть до ядерного. Но время для этой развилки в России пока не настало.