Сесть у телевизора, как герой «Нашей Раши», и разговаривать с телевизором, показывающим трансляцию из Киева. Говорить о геополитике, интересах России, о том, что, как бы ни был неприятен Янукович, но могила адмирала Нахимова не должна находиться на территории Евросоюза, и все такое прочее. Еще можно сказать телевизору что-нибудь в первом лице, допустим: «Отключим газ» или даже «Введем войска». Или, обращаясь как бы не к телевизору, а просто так, для себя, порассуждать, что неплохо было бы разделить Украину на два, а еще лучше на три разных государства: чтобы одно – то, в котором Львов, – черт с ним, вступило бы в ЕС, а другое, в котором Донецк, осталось бы «с нами». В телевизоре мелькают шлемы «Беркута» и сине-желтые флаги протестующих, ты сидишь перед телевизором и ведешь с ним беседу – хорошо!
Телевизор сейчас некоторые смотрят через монитор компьютера, но с ним, в общем, тоже можно разговаривать, только разговор будет немного другим, более заинтересованным, что ли. Компьютерный телезритель, наверное, включит даже не «Дождь», а чей-нибудь любительский онлайн-стриминг с нечеткой картинкой и еще более нечетким закадровым голосом. Такой зритель вспомнит, конечно, что подобные трансляции были в моде в Москве еще два года назад, на любом митинге и не только на митинге всегда обнаруживался жизнерадостный гражданский журналист со смартфоном в дрожащей руке, который засовывал этот смартфон в самую гущу событий, иногда комментируя за кадром: «О, сейчас начнется винтаж!», «Космонавты подтягиваются!», «Инфа» – это все сейчас тоже есть в Киеве, и как избежать сравнений с Москвой двухлетней давности? «Участники митинга бросают в милицию комья земли, срывают с них шлемы», – это новость из Киева, сразу по прочтении которой хочется открыть в соседнем с трансляцией окне текстовый редактор и написать колонку с прогнозом о будущем «майданном деле», вложив в уста Януковичу апокрифическую фразу: «Они испортили мне евроинтеграцию (не совсем точно, конечно, но что еще рифмуется с «инаугурацией»?), я испорчу им жизнь». Продвинутый креативный телезритель, тот, который смотрит трансляцию через интернет, найдет десятки совпадений между происходящим теперь в Киеве и тем, что было в Москве полтора-два года назад. С телевизором разговаривают не только герои «Нашей Раши». Каждый политически активный россиянин, если разобраться, всю жизнь разговаривает с телевизором – пускай не вслух, а только посредством язвительных или гневных статусов в социальных сетях.
А можно не разговаривать с телевизором и вообще не смотреть в него. Молча выглянуть в окно: там дворник, маленький таджик с лопатой, по двору кружит, и до самого горизонта простирается бескрайний Таможенный союз – такой, кажется, сейчас псевдоним у «Евразии», «особого пути», «совка» и прочих терминов того же рода. Это украинцы будут драться и спорить по поводу того, идти им в Европу или не идти, – нас это касается только в том смысле, что если все-таки решат не идти, то программа «Время» пока не будет называть их врагами, а в очередном блокбастере про войну, может быть, не появится самый зловещий отрицательный герой в виде бандеровца. Но, что важно, и этот результат не навсегда, а всего лишь до следующего раза, до следующих, может быть, выборов, до следующего эпизода, в котором почти похороненная на прошлой неделе евроинтеграция вдруг оживет и снова вырвется да хоть бы и на центральную киевскую площадь. Это динамичный и непредсказуемый сюжет, что будет дальше, не знают и сами украинцы.
А мы, в отличие от них, все про себя знаем. Вслед за потомками писателей и заплывом факелоносцев у нас в новостях появится еще какой-нибудь сорокинский сюжет, и все будут над ним смеяться или негодовать, а после торжеств по случаю 400-летия дома Романовых начнутся торжества по случаю 100-летия Первой мировой войны, которые нам еще раз напомнят, что мы империя, а в империю из Узбекистана можно ездить без визы, а Лев Гумилев был против гей-браков, а толерантность – это ругательство, и вообще, как принято писать в Инстаграме, «дала г1азот къобал дойла Цуьнна». Украина на наших глазах делает свой болезненный, сложный и наверняка неправильный выбор, но он у нее, по крайней мере, есть, а у России его не будет, может быть, вообще никогда, и остается только смотреть трансляцию из Киева и, если станет совсем невмоготу, разговаривать с телевизором.
