Фото: Роман Доброхотов

Сегодня – последний день работы форума «Селигер 2012». До старта он казался рискованным экспериментом, столкновением цивилизаций – на общей площадке должны были сойтись юные путинисты с оппозиционными активистами. Но оказалось, что сами участники «Селигера» не причисляют себя ни к одним, ни к другим. Лишь появление Путина изменило атмосферу: еще вчера ругавшие власть у вечернего костра селигерцы преобразились в активных лоялистов. Этот «синдром Селигера» известен всем, кто наблюдает, скажем, за поездками Путина по регионам.

Навальный на Селигере

«Держать строй!» – кричит комиссар марширующим на вечернее построение селигерцам. Что это за движение проходит мимо меня, непонятно, но вот зато за ними идут «Местные»: у них флаги, они хором скандируют свое название, что есть силы. Вот она, oldschool Селигера – майки с Путиным, дисциплина, транспаранты, все дела. За пределами Селигера обо всех этих кремлевских движениях уже стали забывать, и, думается, у многих этих движений уже вообще ничего не осталось кроме этого Селигера. Но и даже на Селигере стали происходить вещи для них совершенно непонятные.

Вот наконец-то они выстроились у Большой сцены, тысячи две – две с половиной (в этом году, по оценке завсегдатая Селигера Максима Мищенко, лидера «России Молодой», участников Селигера где-то в два раза меньше, чем в предыдущие). На сцену поднимается парень хипстоватого вида в круглых очках, в бабочке и клетчатой рубашке. Он со своей помощницей-девушкой начинает разогревать толпу, излучая сладковатый позитив. Они зачитывают пару новостей с «большой земли»: что-то там про Путина и что-то про то, что наш дзюдоист поломал свою медаль – они пытаются рассказывать эту последнюю новость посмешнее, но выходит немного натужно. Затем на трибуну поднимается руководитель политической смены (на форуме, как в пионерлагере, несколько смен) блогер Дмитрий Терновский, рассказывает о том, что сегодня в лагере было и что планируется на оставшийся вечер, а затем предлагает посмотреть видео.

http://www.youtube.com/embed/SZbMWIGcs2M?rel=0

Первое время публика не очень понимает, что происходит. Под звуки дабстепа на огромном экране появился Алексей Навальный, скандирующий «Жулики и воры – 5 минут на сборы» и «Кто здесь власть?». Селигерцы остолбенело наблюдают все это. Пара девушек, впрочем, подплясывает в такт, по их лицам видно, что им хорошо. Но вот уже со стороны, где видны флаги «Стали», доносится «буу!». «Сталь» считается самой агрессивной частью пропутинской тусовки, это они на прошлых Селигерах придумывали разные инсталляции про «врагов России», наклеивая свастику на портрет правозащитницы Людмилы Алексеевой, и это их манифест дословно цитирует «10 заповедей национал-социализма» Геббельса (разумеется, с заменой России на Германию). Через минуту уже половина селигерцев скандирует: «Вы-клю-чай!». «Четкий троллинг», – одобрительно говорю я Терновскому, но тот совсем не веселится. Он объясняет, что ребята из движения «белой ленты» (они ведь в этот раз тоже есть на Селигере) попросили его поставить это видео, а он решил, что почему бы и нет. То есть это вовсе не троллинг с его стороны, а плюрализм. Дальше – больше.

На трибуну выходит парень, который рассказывает, что он, мол, оппозиционер, и боялся обнаружить на Селигере озлобленную и агрессивную молодежь, но вот он шесть дней уже здесь живет, носит белую ленточку и ему еще никто слова недоброго по этому поводу не сказал. Пока он произносит эту трогательную речь, толпа свистит и скандирует ему «домой-домой». В голосе парня чувствуется уже неуверенность. Но он продолжает: «Спасибо, что вы оказались чуткими и отзывчивыми людьми! Я в Селигере не разочаровался. Ребята, оставайтесь такими же, готовыми к диалогу!» Тут уже селигерцы в смятении. Кто-то еще, кажется, свистит, но большинство уже хлопает и одобрительно гудит.

http://www.youtube.com/embed/zgOwLRGdI_4?rel=0

Все это время Терновский за сценой заметно нервничает. Он всерьез относится ко всему происходящему и, кажется, реально надеется на «диалог». Массовый свист ранит его, как говорится, в самое сердце.

После того как вечернее построение заканчивается, на трибуну вбегают девчушки в коротких юбках с блестками и начинают что-то петь под фанеру. Это должно знаменовать начало дискотеки. Ее остаются слушать человек семь, все остальные разбредаются по другим делам. Вот, например, по соседству стоит боксерский ринг, украшенный большим плакатом «Бойцовский клуб имени Владимира Путина». Путину еще предстоит подняться на него и даже рухнуть на нем, но об этом позже. Сейчас там начинается бой тяжеловесов в жанре mixfight. Зрелище притягивает множество селигерцев. Долго представляют двух бойцов: один, пониже ростом, 107 килограммов, стоит сосредоточенный, второй – 117, стоит – улыбается своей группе поддержки. Через секунду после начала поединка тот, что пониже, наносит три резких удара подряд в голову противнику. Видно, что уже после второго удара противник «поплыл», а после третьего удара он падает как подкошенный, лежит без сознания, из носа течет кровь – нельзя сказать, что на Селигере нет зрелищ.

Место для дискуссий

Организаторы придумали для политической смены «Селигера 2012» лозунг «Оккупай Селигер». Казалось бы, абсурдно, но если вдуматься, в этом есть своя логика: ведь на московских протестных «оккупаях» собирались представители самых разных и часто полностью противоположных идеологий, лишь отношение к Путину объединяло всех. И если к этой гремучей смеси добавить молодых путинистов, то «оккупай» окончательно потеряет смысл и превратится в «Селигер 2012». 

Правда, из приглашенных на Селигер известных оппозиционеров мало кто приехал, самым статусным был, пожалуй, депутат Илья Пономарев. Но это не значит, что оппозиции не было вовсе. Как минимум несколько десятков человек, не скрывающих свои оппозиционные взгляды, приехали из разных регионов. И им было непонятно, почему никто из лидеров не приехал на подмогу. Некоторые из них представлялись от «Доброй машины правды», проекта Алексея Навального, вели активную агитацию, но число их было незначительно.

Впрочем, вполне достаточное, чтобы существенно изменить привычное для Селигера течение лекций и дебатов. В субботу на Селигер на воздушном шаре прилетел Владимир Чуров. Все его спутники, как и он сам, были одеты в майки с именами героев «Таинственного острова». Глава ЦИК в какой-то момент, по его словам, «почувствовал себя молодым козликом» и решил самостоятельно выпрыгнуть из корзины, самым неблаговидным образом завалившись на помост. Это не подорвало его боевой дух, весь последующий день он пускал ракеты своего остроумия: то покажет на экране «юмористический» ролик, где на избирательный участок все приходят голые, то майки раздаривает с разными, придуманными им самим афоризмами, то повторяет шутки о том, что белая лента напоминает ему презерватив (причем в чуровском варианте – «использованный презерватив», что, конечно, поднимает вопрос о том, как именно глава ЦИК представляет себе использование презерватива).

Чуров объяснял Терновскому, что всю оппозицию он знает как облупленную и готов к встрече с ней в любой момент. Однако же, едва он закончил лекцию и начались вопросы, помощники Чурова переполошились. Прямо скажем, вопросы были не самые приятные для «волшебника». Кто-то приводил примеры фальсификаций, кто-то спрашивал, что Чурову говорит цифра «146%». «Откуда такие вопросы, что все это значит?» – взволнованно спрашивал помощник Чурова у Терновского, явно не ожидая такой подставы. Когда я уточнил у Чурова, нет ли какого намека в имени на его майке (как и на майках его коллег), – ведь все эти герои «Таинственного острова» по сюжету сбегают из страны из-за гражданской войны, Чуров отреагировал эмоционально и стал грозиться плевать в морду всем, кто «бежит из рашки», а его помощник еще более взволнованно начал интересоваться у Терновского, не Навальный ли этот парень, что задавал вопрос. Насилу Терновский успокоил его.

По похожему сценарию проходили встречи и с другими представителями власти. Очевидно не ожидала такого приема и Ирина Яровая, которая на правах председателя думского комитета по безопасности и коррупции стала читать лекцию о коррупции. Но когда селигерцы ей действительно стали задавать вопросы о конкретных примерах коррупции во власти, она стала интересоваться, где это они, мол, такого начитались.

И наоборот, когда звучали выступления с критикой действующей власти, они находили неожиданно большое число благодарных слушателей. После лекции «О коррупции в Кремле», которую довелось прочесть мне, несколько десятков человек подошло ко мне и оставили свои электронные адреса, с просьбой прислать текст лекции и ссылки, где об этом можно прочесть подробнее. Это как-то обескураживало, я ведь настраивался на крайне враждебную аудиторию. Но все просто, рядовые селигерцы на лекции не ходят, ходят те, кто искренне как-то политически ангажирован. Но здесь таких немного. О политике на «Селигере» вообще говорят только во время политических лекций, во все остальное время – о чем угодно другом: о футболе, музыке, кино – только не о политике. И в этом разительное отличие от, скажем, «Антиселигера», в котором участвовали реальные политические и гражданские активисты, приехавшие по своей инициативе и за свой счет. Там, наоборот, о чем ни начинаешь разговор, через пару фраз обязательно прозвучит «Путин» или «Навальный».

Да и вообще, нынешний «Селигер» уже и не «Селигер» вовсе, а типичный пионерлагерь. Подростки живут в палатках, кормятся полевой кухней, плавают на байдарках. Тут и футбол, и два тренажерных зала на открытом воздухе, и скалодром, и спортивные пробежки по лесу. Встают пионеры, как и полагается, под гимн (в довольно попсовой, надо сказать, обработке), который гремит каждое утро из динамиков, а весь распорядок идет по расписанию – не успел уйти с пляжа после объявления из динамиков о начале «образовательной программы» – отрежут уголок от бейджа. Если отрежут четыре уголка – поедешь домой. На пляже и вовсе о политике думать не хочется, хочется плавать. Там же стоят и батуты, самое популярное развлечение здесь почему-то, особенно у девочек. Вон скачет девочка из движения «Наши», волосы развеваются, на лице неподдельная счастливая улыбка – вот оно счастье-то настоящее! Проходит минут 15, она устало спускается на землю, и через секунду я вижу уже там девочку из «Доброй машины правды» с точно таким же счастливым выражением на лице. И совершенно нет настроения здесь делить кого-то на своих и чужих. Тем более, что большинство здесь и не причисляет себя ни к какому лагерю. Это становится очевидно вечером, когда все собираются у костров, атмосфера раскрепощает, и все становятся как-то искреннее. Пытаюсь разговорить их о политике. Большинство из них не верит ни Путину, ни оппозиции. Большинство из них знает, что в стране нужны перемены, но не верят, что они у нас возможны. Девушка из Курска громко возмущается, что в детском саду, где она работает, ее заставляли подписываться в заявлении о том, что она поддерживает «Единую Россию». Ее подруга жалуется на то, что в стране нет демократических свобод, и расстраивается, что это никак не изменить, потому что менталитет и вообще территория большая. Парень рядом с ней рассказывает, как у нас полностью разрушено местное самоуправление. Одним словом, образ несчастных детей, травмированных «Первым каналом», тут разрушается. Они, видимо, где-то ближе к палаткам движения «Сталь», но наш костер от них далеко.

Хозяин

О визите Путина знали заранее, но как-то не чувствовалось радостного ажиотажа. Разговоры были скорее о предстоящих неудобствах – мол, везде будет ФСО, все огородят, нормальной жизни не будет. Среди немногочисленной оппозиции разговоры шли о другом: неужели и правда всем дадут задать вопрос? Как они отделят своих от чужих? Под каким предлогом «чужих» не пустят?

Опасения отчасти оправдались. В день приезда Путина ФСО задержала двух «белоленточников» для профилактической беседы. Но быстро отпустили. Из неудобств – только исчезнувший почему-то из продажи квас и прочие напитки. В остальном же все оказалось неожиданно демократично: все собрались в зале, занимая места в произвольном порядке, приготовились задавать вопросы. Путин оказался пунктуален: считается, что он всюду опаздывает на четыре часа, и ведь действительно, его вертолет приземлился ровно в четыре часа ноль минут (по расписанию должен был в 12). Как только он вошел, от аудитории повеяло таким благоговением, что стало понятно, что «Селигер» – это все-таки «Селигер». И думается, что везде, куда прибывает Путин, будь то затопленное какое-нибудь село или другой какой-нибудь Мухосранск, это место тут же превращается в «Селигер», потому что барин приехал, потому что можно о чем-нибудь попросить, и желание тут же исполнится.

Желаний было много. Кто-то предлагал свои проекты, кто-то просил помочь со спортивной школой или программой для инвалидов, в общем, типичная «Прямая линия» с согласованными вопросами. Кому давать микрофон, решал ведущий Михаил Леонтьев, иногда, впрочем, указывал на кого-то и сам Путин – попросил задать вопрос девочку с большим сердечком в руках. «Владимир Владимирович, вы помните, что год назад я тоже разговаривала с вами и тогда вы меня поцеловали», – начала девушка, и я было даже испугался за президента, но оказалось, что дело всего лишь в том, что она создала группу «Армию Путина» из таких же, как она. Затем последовали ее утомительные признания в любви, и Путин ответил ей неожиданным парадоксом, что, мол, каждый может ругать власть, что это, дескать, легко и приятно, а вот те редкие люди, которые готовы власть похвалить, – вот они настоящие смельчаки. Сейчас я не утрирую, а практически цитирую, он действительно именно так и сказал, и с такой интонацией, что не оставалось сомнений – он в это искренне верит.

Явно не всё было срежиссировано, вопросы согласованы явно не все. Первый, вступительный вопрос, который на правах руководителя смены задал Терновский, был больше похож на маленький митинг. Там было и про Pussy Riot, и про Тимченко с Ковальчуком, и про несменяемость власти, и про цензуру в СМИ. Было даже слишком много всего, так что Путину было легко проигнорировать большинство высказываний и ответить лишь, что, дескать, все меняется, конечно, но нужна же ведь и преемственность. Были и неожиданные вопросы из зала. Кто-то спросил, почему после митинга 6 мая арестовывают даже тех людей, которые не были на Болотной (Путин обещал разобраться), кто-то спросил, почему президент заявляет, что в России нет политзаключенных, когда они есть (Путин с этим настойчиво не согласился), кто-то спросил, почему через пару месяцев после отмены уголовного наказания за клевету его опять ввели, что за эти месяцы могло измениться (Путин ответил, что не знает, что изменилось, но подтвердил, что уголовное наказание за клевету ему нравится, это, дескать, делает более ответственным). Признаться, я тоже хотел задать вопрос. И сидел я всего лишь в третьем ряду. Но в какой-то момент ко мне подошел двухметровый ФСОшник и попросил меня руку опустить. Я попробовал объяснить сотруднику, что он не прав. ФСОшник указал кому надо и сказал: «Этому микрофон не давать», – а затем вызвал своего начальника. Сзади ко мне подошел другой громила и стал спрашивать, что я тут собираюсь устроить и не душно ли мне, а то, мол, жаркая погода, духота на голову давит. Пришлось и ему ответить, что погода меня вполне устраивает и свой вопрос я все-таки намерен задать. К сожалению, мне не повезло, Михаил Леонтьев не только не показывал на меня, но и весь наш сектор пропускал. Так я и не узнал, у Владимира Владимировича о его роли в сделках компании «Петромед» и о причине невероятных бизнес-удач, преследующих его соседей по кооперативу «Озеро».

Так или иначе, но Путин сыграл в рискованную игру. Что, если бы на «Селигер» приехало не 20, а 200 оппозиционеров? Ведь тогда неудобных вопросов было бы принципиально больше, настолько больше, что никакого пиар-эффекта от такой поездки бы уже не было, был бы эффект обратный. Впрочем, пока же этот риск оправдался, после встречи Путин уезжал всеобщим любимцем, когда он уже шел к вертолету, сотня человек скандировала «фото-фото», чтобы президент сфотографировался с ними. Тот великодушно развернулся, взобрался на край боксерского ринга, и столько понабежало желающих сфотографироваться, что подпорки рухнули, и все вместе с президентом повалились вниз. Но это не беда. В последний раз, когда он выходил на ринг, его, как известно, массово освистали. Теперь синдром Монсона как-то уже стал забываться. Возможно, нас ждет еще 12 лет синдрома Селигера.