Иллюстрация: Василий Верещагин. Апофеоз войны
Случилось сегодня сначала прочесть официальное подтверждение слуха, который еще вчера появился: фотокорреспондент МИА «Россия сегодня» Андрей Стенин все-таки погиб. И так хотелось, чтобы начальник его, Дмитрий Киселев, это подтверждение озвучивший, соврал так же, как обычно врет.
Но нет же, не соврал.
Пока думали, что жив, столько споров кипело: кто журналист, а кто пропагандист, столько неаккуратных слов было сказано. Но смерть отменяет слова. Как ее осмыслять и зачем теперь спорить.
А потом уже стало известно о ночном разговоре Путина и Порошенко. Пресс-службы долго выбирали слова и правили тексты официальных релизов, но пока ясно одно – некая договоренность о режиме прекращения огня между президентами все-таки достигнута.
Видите, я тоже выбираю слова, просто потому, что эта война научила не верить вообще никому. Все может оказаться ложью и любой лжецом. И не обязательно по злому умыслу.
На самом деле трудно ведь поверить, что кому-то из игроков прекращение огня нужно. И легко представить, сколько всего плохого скажут о любых вариантах завершения конфликта, – да что там скажут, уже говорят все, кто имеет хоть какое-то отношение к этой войне, хоть прямое, хоть диванное. Все убийцы, и благородные, и подлые, и подневольные, и увлеченные, – в проигрыше. Всем ведь война для чего-нибудь нужна.
А если всем нужна, то, значит, будет длиться. Такой исход вероятнее прочих. Но вдруг.
Просто невыгодное убийцам крайне выгодно тем, кого убивают. Тем более на войне грань тонка. Вдруг, вдруг все-таки убивать перестанут. Всех: мирных жителей, украинских военных, российских военных, боевиков ДНР. Людей.
Те, кого не убьют, а могли бы убить, – они точно выиграют. И это не разговор о том, кто прав, а кто виноват. Даже не спор о будущем Украины, России, мира. Будущего, как древние греки учили, пока нет, а мертвые есть, и что ни день, то больше.
О чем тут спорить. Я, например, понимаю, что если бы не приехали косноязычные любители русского языка спасать этот самый русский язык от фашистской хунты, если бы не потянулись потом им на помощь из России пиарщики и десантники, если бы не гавкал из телевизора Киселев, помянутый где-то выше, – стоял бы сейчас Донецк целым. Ну, вероятно, народный губернатор Губарев сидел бы в киевском СИЗО, да. Стоила ли свобода сего выдающегося мужа тысяч жизней – не решусь отвечать.
А вы, может быть, уверены, что, не приедь в Славянск героический Стрелков, там бы вообще всех поголовно вырезали ошалевшие от крови бандеровцы. И лежал бы Славянск в руинах (как будто сейчас не лежит). И пылал бы Донецк (как будто теперь не пылает). Тут нам, видимо, не договориться, и пытаться – только время терять, но повод ли это для наращивания количества мертвых?
Шансов на мир мало. Всем ведь понятно, и украинским политикам тоже, что «семь путинских шагов» – просто способ сохранить контроль над украинскими территориями. Яценюк уже заявил, что они неприемлемы. А есть ли там что-то, за «договоренностями о режиме прекращения огня», помимо этого плана, может, уже и Путин с Порошенко позабыли.
Но все-таки, но вдруг. Повторяю это «вдруг», как предки – «авось», без особой веры, но с надеждой, умирать не желающей.
В конце концов, и мы, привыкшие наблюдать за войной с увлечением, но с безопасного расстояния, выбирая в потоке вранья правду по собственному вкусу (что мне нравится – то и правда), как блюдо в ресторанном меню, тоже выиграем. Кажется мне, что мы усвоили за эти месяцы одну привычку: научились радоваться чужим смертям, поначалу – оправдывая радость свою некими высшими соображениями, а потом – и вовсе позабыв, что хоть какие-то оправдания нужны.
Повторяя шутки про мелко нарубленный укроп или жареных колорадов.
А это ведь крайне скверная привычка. И если вдруг (еще раз это «вдруг») все-таки случится то, на что сегодня появилась надежда, – это будет вообще лучшая из вещей, в последнее время с нами случавшихся.
