Фото: Reuters

Накануне было весело. Те, у кого нет валютной ипотеки или просто сколько-нибудь значительных рублевых накоплений, реагируют с юмором, слушая музыку на ставшем уже культовом сайте zenrus.ru и оценивая перспективы длинных новогодних каникул на родной земле. А как еще реагировать на то, с чем ты ничего не можешь поделать? Навык жить при кризисе и скачках курса у многих есть, рефлексы включаются сами. Один из них – ждать перестановок, разбора полетов, жесткой реакции властей. Какой же кризис без отставок! Шутка ли – обвал национальной валюты почти на 20% в течение двух дней и вдвое за последние полгода. Повод менять правительство. Но Дмитрий Медведев в безопасности. Не потому даже, что он уступил Путину президентское кресло, а значит, полезный, надежный и нужный сотрудник. А потому, что катастрофы пока не произошло и Владимир Путин еще не готов к ритуальным жертвам. Более того, надо понимать, что дело обстоит скорее наоборот: отставка правительства и стала бы началом катастрофы.

Нынешний кризис не похож на прежние. Прежние были глобальными. Кризис 1998 года пришел из Азии. Ураган 2008 года зародился где-то в бедных районах Флориды, глубоко закопанный в некачественных кредитах под залог дешевых квартир. Истоки нынешнего кризиса непонятны, жалуется один из чиновников журналу Forbes, но, так или иначе, Россия увязла и тонет в нем в одиночку. (Теоретически можно пополнить список Венесуэлой и Нигерией, но это зависит от точки зрения.) А после «черного понедельника» и «черного вторника» уж точно не надо быть экономистом, чтобы понимать: курс рубля валится в тартарары не из-за снижения цен на нефть.

28 октября 2008 года случилось чудо: автомобильный концерн Volkswagen вдруг обошел по капитализации ExxonMobil и – правда, ненадолго – стал самой дорогой компанией в мире. Это произошло после того, как концерн Porsche неожиданно объявил, что собрал в своих руках 74%-ный пакет акций компании и на свободном рынке осталась лишь мизерная часть, доступная другим покупателям. А поскольку цена акций Volkswagen до этого резко падала в течение двух недель, их активно шортили игроки фондового рынка – тут они и попали в ловушку, которая называется short squeeze. Необходимость закрывать позиции у брокеров и острая конкуренция за оставшийся небольшой пакет взвинтили цену с 200 до 1005 евро. В результате кто-то, играя на понижение, потерял огромные суммы денег.

Все говорит о том, что у рубля случился похожий спазм, и символические 100 рублей за евро не отражают реальную цену рубля – точно так же, как Volkswagen не должен стоить больше, чем ExxonMobil. Валютный рынок попал в ситуацию, похожую на short squeeze: корпоративные долги номинированы в долларах, значительная часть требует погашения прямо сейчас, и, наблюдая, с одной стороны, за тем, как валютный курс резко идет вверх, а с другой – как государство через ЦБ и другие банки поддерживает крупную нефтяную компанию, другие держатели кредитов бросились покупать валюту, загоняя ее курс все выше и выше. Паника заразила и тех, у кого нет долгов, и они тоже бросились выходить из рубля. 

Так что пресс-секретарь Путина Дмитрий Песков не так уж не прав, утверждая, что на ситуацию повлияли «эмоции и спекулятивные настроения», только он постеснялся добавить пару слов о том, что послужило для них причиной: санкции. Если бы Запад не закрыл для российских банков и корпораций рынки капитала, те легко бы перекредитовались, и тогда падение цен на нефть не вызвало бы столь мощного ажиотажа на валютном рынке, а средний класс Москвы, Питера и Екатеринбурга не лишился бы в одночасье зимних каникул в Альпах или даже просто поездки в Прагу.

Вообще, спазм – очень подходящая метафора для того, что произошло. Спазм – это еще не сам кризис, а только его симптом. Точно так же, как мышечная судорога у спортсмена – это рефлекторная реакция одной конкретной мышцы на общую усталость и сигнал всему организму: хватит, надо остановиться. Эту конкретную мышцу можно расслабить и привести в порядок на некоторое время, но без комплексного восстановления долго она не выдержит.

Так и рубль в короткой перспективе может даже отыграть часть панического обвала, но через два-три месяца цены на нефть еще, не дай бог, снизятся, подойдет срок очередных долговых выплат, на валютном рынке начнется паника посильнее, меры придется принимать круче нынешних. А послабления, обещанные бизнесу президентским посланием, будут примерно как мертвому припарки на фоне высоких кредитных ставок и вообще новой реальности, как ее называет Эльвира Набиуллина, разорительной для целых отраслей экономики. Банкротства и маржин-коллы будут чпокать, как хороший ливень по июньским лужам.

Зато чем хороши и полезны судороги – они вносят определенность. Как резкое сжатие одной мышцы валит спортсмена с ног, так и обыватель не получал еще более четкого сигнала о том, что творится в российской экономике. Средний класс наконец почувствовал на себе, в какую цену обходится международная изоляция. Эффекта надо ожидать значительного: в социальном смысле девальвация рубля – это в первую очередь девальвация самообмана и ожиданий. Владимиру Путину теперь крайне трудно будет убедить всю сознательную часть общества. Не только и уже не столько интеллигенцию с хипстерами, но и огромную касту чиновников, в целом настроенных конформистски, зато также привыкших жить относительно припеваючи. Чай, тоже ведь не на «Ладах» ездят.

Резкое и быстрое обеднение – шоковая терапия, быстро отрезвляющая и от конспирологического мышления вообще, и от телевизионной пропаганды в частности. Вкупе с прямыми финансовыми потерями конспирология и пропаганда работают гораздо менее эффективно.

Холодный душ понедельника и вторника четко разделит население на две группы. Одна будет состоять из тех, кто уже почувствовал девальвацию на себе, осмыслил свои потери и приходит к выводу, что в любом случае надо что-то предпринимать, будь Америка хоть четырежды враг России. В другую, бедную и пассивную, войдут не понесшие серьезного финансового ущерба и, грубо говоря, по-прежнему согласные – хоть с известной сентенцией о том, что, продав товаров на один доллар, мы теперь зато получим гораздо больше рублей, хоть с утверждением, что это провокаторы «навальные, немцовы и кудрины» раскачали валютный рынок. По этой группе девальвация будет бить не напрямую, не так сильно и не столь заметно – высокой инфляцией.

Первая группа будет исходить из экономических реалий. Вторая будет склонна искать врагов и голосовать за самые простые – они же самые опасные – рецепты преодоления кризиса. И главный вопрос, собственно, заключается в том, к кому примкнет самодержец Владимир Путин, – это притом, что воссоединение с первой группой потребует от него мужества признать, что причина нынешнего эксклюзивного для России кризиса кроется в нем самом.

Пока что Путин избегал ответа на этот вопрос, и его план действий тоже был достаточно очевиден: стоять в стороне и просто тянуть время в ожидании роста нефтяных цен, которые, конечно, не вернут доверие инвесторов, но хотя бы снова наполнят бюджет, укрепят рубль и позволят корпорациям без скрипа раздать долги. Тем более что этот план уже один раз сработал в 2009 году неизвестным науке способом.

План ничего не делать по-прежнему в силе: Дума отказалась вызывать на ковер глав правительства и ЦБ. Но поскольку новая реальность уже наступила, исполнение этой программы на практике оставит впечатление шизофрении в тяжелой форме: девальвация будет объявлена не девальвацией, а происками Госдепа, экономические успехи будут измеряться какой-нибудь забавной фикцией вроде грядущего урожая или несбыточных планов по постройке Керченского моста. В общем, нам продолжат говорить всю ту бессмыслицу, которую всегда теперь говорят, когда сказать уже абсолютно нечего, разве что она станет более яркой и выпуклой. Считайте это анонсом известной пресс-конференции. 

Ну а сами будут ждать и изо всех сил надеяться, что пронесет и сакраментальный вопрос о том, кто виноват и как же теперь со всем этим быть, можно будет оставить без действенного ответа. И так – до тех пор, пока не прозвучит второй и третий звонок к спектаклю, когда сидеть сиднем будет уже нельзя по объективным причинам. Первый звонок мы все услышали.