В Мосгорсуде завершился главный судебный процесс года – дело об убийстве адвоката Станислава Маркелова и журналиста Анастасии Бабуровой – но удовлетворенных его итогами оказалось мало. Признанные виновными Никита Тихонов и Евгения Хасис готовят кассацию в Верховный суд. Их адвокаты назвали приговор политической расправой. Отсутствие в зале суда главного свидетеля обвинения Ильи Горячева, рассказ одной из присяжных о спорах внутри коллегии, шестичасовой спор оставшихся заседателей в совещательной комнате – все это заставило участников процесса и его наблюдателей усомниться в тщательности следствия и правоте суда. Оставив за скобками три месяца судебных заседаний, Slon.ru решил разобраться, что за люди оказались на скамье подсудимых. ТИХОНОВ Тихонов родился в семье разведчика. Его отец, полковник СВР в запасе, семь лет служил в Ираке, мать Никиты жила с дочерью при муже, а сына в Москве воспитывали бабушка с дедом по отцовской линии – ветераны Великой Отечественной войны. После операции «Буря в пустыне» семью Тихоновых эвакуировали в Россию. Отцу, как многим сотрудникам ФСБ, дали квартиру на Мичуринском проспекте, неподалеку от Академии федеральной службы безопасности. Там же Тихонов пошел в школу. Однажды его сбила машина, и со скрученным переломом правой ноги Тихонов оказался в больнице на вытяжке. Через 20 лет по особой манере подволакивать ногу его опознают в суде. В палате с Тихоновым сидел отец – взял отпуск и читал ему вслух книги Валентина Иванова: «Повести древних лет», «Русь изначальная», «Русь великая», «Зори над Русью». Выписавшись, Тихонов обошел все районные библиотеки в поисках книг по русской истории. Раменки в 90-х годах были «скиновским районом», вспоминают знакомые Тихонова. Территория делилась на зоны: где-то тусовались спартаковские болельщики (одним из которых потом станет и сам Тихонов), где-то «кони» (болельщики ЦСКА), а где-то – «чистокровные скины». Со всеми Тихонов был знаком. С членами известного погромами «Московского скин-легиона» Олега Гуськова он даже подрался. По легенде, при встрече в парке 50-летия Октября Тихонов отказался вскидывать руку в нацистском приветствии, за это его избили. И без того болезненный сын полковника (диатез, серьезное плоскостопие, лишний вес) попал в больницу. «Всех посажу», – угрожал отец, узнав о ЧП. Но Тихонов объяснил, что «причиной всему были идеологические расхождения, которые в правом сегменте имеют принципиальное значение», что он подрался с «гитлеристами», и запретил отцу пользоваться служебными связями, а сам занялся рукопашным боем. Он отказался от помощи отца и при поступлении в вуз: родители хотели, чтобы Тихонов учился на факультете международных отношений в МГИМО, и могли этому поспособствовать, но сын выбрал исторический факультет МГУ, куда сдал экзамены сам. В университете тоже не обошлось без конфликтов: на этот раз на вечеринке у однокурсников в общежитии Тихонов поругался с «горцами»: «Они забили «стрелку», кавказцы пришли толпой, а из «наших» – один Никита. Его пальцем не тронули, посмеялись над трусостью остальных», – рассказывают друзья. Тихонов понял, что полагаться в жизни можно только на себя. Через 10 лет он убедится в этом на суде, куда давать против него показания придут его друзья и единомышленники по националистическому движению. Учился Тихонов увлеченно. Вступил в Творческий союз студентов-историков, организовывал «День историка», выбрал научного руководителя. Им стал профессор Александр Вдовин, автор учебного пособия «История России. 1917–2004». В 2010 году книгу изъяли из учебного процесса после политического скандала: чеченские власти потребовали от историков извинений за содержащиеся в пособии сведения о том, что во главе СССР на протяжении значительного периода его истории стояли люди нерусской национальности, и что в годы Великой Отечественной войны 63% призывников из Чечни стали дезертирами. Восемью годами раньше, в 2002 году под руководством Вдовина Тихонов на «отлично» защитил диплом «Чеченский сепаратизм (1990–1991)». Во время учебы Тихонов познакомился с однокурсником – музыкантом, солистом группы «Хук справа» Сергеем Ерзуновым по прозвищу «Ой-Ёй» и студентом истфака Государственного университета гуманитарных наук Ильей Горячевым. В 2003 году приятели на свои деньги начали издавать исторический альманах «Русский образ». Идея принадлежала Горячеву, который равнялся на сербских националистов: у них в 90-е появился журнал «Образ», вокруг которого возникла легальная националистическая организация. К 2004 году такая возникла и вокруг издания Горячева и Тихонова. В 10 вышедших номерах «Русского образа» печатались не только его создатели, но и ставший впоследствии спецкором «Комсомольской правды» Дмитрий Стешин. С ним Тихонов особенно сдружился: они вместе ходили в походы, жили в палатке, «занимались краеведением в лесах». Окончив университет, Тихонов пошел в журналистику. Будучи парламентским корреспондентом информационного агентства МИК («Маркетинг и консалтинг»), в 2004 году познакомился с Алексеем Барановским, создателем националистической организации «Русский вердикт». В то время он работал помощником депутата ЛДПР Николая Курьяновича, а потом у бывшего тогда председателем партии «Родина» Дмитрия Рогозина. Тихонов в Думе тоже времени не терял и даже помогал с текстами сотрудникам аппарата руководителя фракции «Единая Россия» Бориса Грызлова. В 2004 объявили набор в бесплатную прокремлевскую молодежную газету «Re:акция». Тихонов вместе с Барановским и Горячевым перешли туда. Тихонов писал серию статей к 60-летию Победы, продолжал читать запоем историческую литературу, следил за ситуацией в еще не запрещенной тогда «Национал-большевистской партии» (НБП), где под влиянием близкого к руководству партии исламского деятеля Гейдара Джемаля стал моден ислам. «Некоторые НБП-шники его даже приняли, Тихонов негативно относился к тому, что русские переходят к ислам, и исследовал эту тему», – поясняют знакомые. В 2006 году сотрудничество с «Re:акцией» закончилось. «Нас обменяли на Кашина и Паркера», – шутит Барановский (журналист Олег Кашин пришел в газету редактором отдела политики, а публицист Максим Кононенко – шеф-редактором). Приятели вместе перешли в «Аргументы недели», где Тихонов проработал почти год. Однажды осенним утром он появился в редакции взволнованным, сказал, что ему надо срочно уехать, написал заявление и пропал. Коллеги Тихонова, может быть, и знали, что 16 апреля 2006 года недалеко от метро «Домодедовская» был убит 19-летний студент МИЭМа антифашист Александр Рюхин, но уж точно не подозревали, что спешный отъезд Тихонова связан именно с этой смертью. Вскоре после убийства следователи задержали трех участников драки – ими оказались активисты националистической организации «Славянский союз» и член группировки скинхедов «Формат-18». В 2007 году их осудили по статье «хулиганство» и «умышленное причинение тяжкого вреда здоровью». Доказывать идеологические мотивы убийства антифашиста бандой неонацистов следствие не взялось, чем был очень недоволен помогавший родственникам Рюхина адвокат Станислав Маркелов. Он настаивал на поиске остальных участников нападения. Через некоторое время следователи заявили, что непосредственными убийцами Рюхина являются Никита Тихонов, Александр Паринов по кличке Румын и третий, неустановленный участник преступления. «Я не могу себе представить, что вот мы вместе работали, стоит мой компьютер, а вот его компьютер, и что он днем сидит, пишет про сельское хозяйство, а вечером идет и убивает какого-то Рюхина. Не могу представить. Это человек совсем другого склада», – говорит Барановский, – «Он журналист, на хорошем счету. В конце концов, он стал бы военным корреспондентом, ездил бы по горячим точкам, чем сейчас занимается Дмитрий Стешин”. Но карьерный взлет не удался: осенью 2006 года Тихонова объявили в федеральный розыск. Пришлось сменить род деятельности: Тихонов пошел на рынок торговать шинами. Там же познакомился с людьми, которые оформили ему поддельные документы. С 2006 года Тихонов показывал в железнодорожных кассах и банках фальшивый паспорт на фамилию то Комарова, то Тарасова. Жил то на Украине, то в палатке в Подмосковье, то в Москве, переезжая с одной съемной квартиры на другую. Свой настоящий паспорт, одежду и книги Тихонов хранил в квартире у журналиста Стешина. Связь с единомышленниками-националистами он поддерживал через Skype, встречи назначал только звонками из таксофона. Несмотря на сложные обстоятельства, Тихонов не бросал спорт, покупал протеиновые коктейли для набора мышечной массы и влюбился в продавца магазина спорттоваров Евгению Хасис. Так прошло три зимы. В суде обвиняемый говорил, что на жизнь в это время зарабатывал продажей оружия. Назвать своих поставщиков Тихонов категорически отказался, а продавал винтовки и гранаты, по его словам, знакомым, любителям исторической реконструкции. Скупщик оружия, он встречался с клиентами в «Шоколадницах» и носил автоматы в рюкзаке. Заказчики у него были разные: в показаниях Горячева, среди прочего, говорится о кураторе молодежных движений от администрации президента Симунине, который искал знакомства с Тихоновым, чтобы купить боевой пистолет и предложить ему работы «выбивальщика долгов» с его, Симунина, кредиторов. Впрочем, иногда подпольщику удавалась заработать и основной профессией – во время розыска Тихонов публиковался в журнале «Имеешь право» под псевдонимом Валерий Тарасов. Журналистский опыт пригодился ему и в неофициальной деятельности: скрываясь от милиции, Тихонов редактировал программу развития русского националистического движения «Стратегия-2020», добавляя в нее «живости»: он настаивал на необходимости диверсий и терактов для достижения конечной цели – прихода к власти в России нацистского подполья через революцию в 2020 году. «Хроника межнациональных столкновений на улицах Русских городов на протяжении последних 10 лет доказывает, что русская молодежь дозрела до формирования собственных силовых структур, направленных на противодействие агрессии инородцев и антирусского режима. Это значит, что те из нас, кто специализируется на акциях прямого действия, должны уделять максимум внимания совершенствованию своих боевых навыков. Уже сейчас каждому совершеннолетнему национал-социалисту необходимо доставать огнестрельное оружие и учиться обращаться с ним лучше, чем это делают сотрудники милиции», – говорится в тексте, который правил Тихонов. Об этом в суде рассказал один из свидетелей обвинения – знакомый Тихонова, лидер ультраправой группы Blood&Honour Сергей Голубев по кличке Опер. «Сегодня наш выбор – не количество бойцов, а их качество. Время погромов давно прошло, настало время точечных ударов по важным целям. Будущее – за профессиональными революционерами, профессиональными боевиками. Этому занятию посвящают жизнь, а не выходные». Если судить по «Стратегии-2020», интеллектуальная элита националистов, к которой безусловно относился и Тихонов, в середине 2000-х годов пришла к выводу, что бороться на низовом уровне непродуктивно и надо объявлять войну государству, его приспешникам – судьям, прокурорам, адвокатам, а не гастарбайтерам. Как пишет из СИЗО обвиняемая в убийстве супругов-дворников из Узбекистана пятикурсница журфака МГУ Василиса Ковалева: «И вообще, завязывайте с этими несчастными дворниками, их жизнь не стоит вашей свободы». 19 января 2009 года Тихонов решил исполнить заветы «Стратегии-2020». Он вышел из квартиры на Каширском шоссе, доехал до «Кропоткинской», прошел вверх по Пречистенке, достал пистолет и застрелил адвоката Маркелова. На выстрел обернулась журналист Анастасия Бабурова – Тихонов посмотрел ей в глаза и выстрелил в лицо. На его след оперативники вышли весной следующего года. В съемной квартире Тихонова и Хасис установили диктофоны и видеокамеры. В ноябре 2009 подозреваемые сами что-то почувствовали: они обсуждали дома, как будут отстреливаться от пришедших за ними оперативников, и гадали, кто из знакомых может что-то рассказать милиции. Тихонов не хотел сдаваться живым и намеревался драться до последнего. Хасис объяснила это в суде тем, что он «по-мужски перед ней рисовался». Когда 3 ноября за ними пришли, Тихонов не стрелял. В СИЗО, по версии осужденного, ему угрожали, пугали, что Хасис отправят в мужскую камеру, где ее будут насиловать все по очереди, и Тихонов под этим давлением дал признательные показания. В материалах дела шесть протоколов, в которых он сознается в двойном убийстве, сопровождаются видеозаписью следственного эксперимента, где Тихонов показывает, как он шел по Пречистенке вслед за Маркеловым, где стрелял и как убегал. Но через несколько месяцев новые адвокаты убедили его отозвать показания. На суде Тихонов, скрепя сердце, отказался от националистических взглядов, от убийства Маркелова, от авторства «Стратегии-2020» – от всего, что делало его героем наци-подполья. Далось ему это нелегко: Тихонов дорожит принципами, на его теле выбита татуировка «My honor my pride» . «Кто такие герои? Героев делает молва, как короля – свита», – говорит гражданскому мужу Хасис в одну из ночей перед арестом. Друзья Тихонова оказались связаны тактикой защиты на процессе: они, может, и хотели бы рассказать больше, но вслух говорят, что виновен Тихонов только в торговле оружием из-под полы. Хотя вечером 19 января 2009 года единомышленники в «Живом журнале» и на форумах давали отповедь тем, кто предполагал чеченский след в убийстве Маркелова. «Мудака этого убили Герои Русского Сопротивления. Потому что а***л и за***л. Русское сопротивление набирает обороты, не таджиками едиными, знаете ли... Тут главное кураж поймать. Маркелов за***л очень сильно. Поэтому и был вынесен очень дерзко». Однако во время суда сторонники Тихонова опровергали показания Горячева, который говорил, что приятель признался ему в убийстве адвоката и журналистки. «Горячев пел караоке по написанному эфэсбэшниками тексту», – уверены защитники националиста. Все время следствия и суда Тихонов сидел в эфэсбэшном «элитном» изоляторе «Лефортово» – отель «Лефортово», как называл его сидевший там же Лимонов. «В «Лефортове» беспредела нет, там отлаженный режим и нет незаконного давления. Есть с кем поговорить, пообщаться. Контингент там непростой: депутаты, бизнесмены, чиновники, прокуроры, Квачков, Антон Мухачев (участник националистической организации «Северное братство», которого сейчас судят по обвинению в создании экстремистского сообщества – Slon.ru), чеченские террористы по «Невскому экспрессу», – рассказывают друзья. С последними Тихонова сажали особенно часто, «чтобы позлить и вывести из себя». Но, судя по письмам, его утомлял только намаз пять раз в день: «наблюдать за религиозными отправлениями задалбывало». И тогда Тихонова перевели в маргинальный изолятор с дурной славой «Матросская тишина»: хотели надавить еще больше, объясняют знакомые. «В Матроске, в отличие от «Лефортово», полно всякого сброда. Его поселили в 12-ю камеру, которая на тот момент считалась пресс-хатой. Решили надавить на него «через блатных», – рассказывает Барановский. – Из девяти сидельцев семеро были кавказцами. Сначала на него наехали азиаты спортивного типа, не дворники. Закончилось все тем, что одному он отбил печень, другому что-то еще, и больше к нему вопросов не было». «В другой раз в камеру прислал дагестанского чемпиона-борца. Они встретились в душе, посмотрели друг на друга – дагестанец весь в вытатуированных полумесяцах и «славе аллаху», и Тихонов со своими былинами, орнаментами, викингами – и все поняли. Драки не было». После этого Тихонова выбрали смотрящим 12-й камеры. «Это называется разморозить пресс-хату: если раньше она была беспредельная, то теперь стало все чисто по правилам», – рассказывает Барановский. В «Матроске» сидели в это время другие националисты, и, пользуясь своим положением, Тихонов «помогал им межкамерными связями, малявами, дорогами». Когда сотрудники правоохранительных органов поняли, что в «Матросской тишине» подсудимый не «прогибается», а, наоборот, «растет по карьерной лестнице», Тихонова вернули в «Лефортово». ХАСИС В отличие от Тихонова, с детства окруженного заботой родных, Евгении Хасис пришлось рано повзрослеть. Ее отец ушел из семьи еще до ее рождения. «У Жени классическая неблагополучная семья: родители развелись, у них была своя жизнь. А она прошла такой путь американской мечты – сделала себя сама. Правда, не до конца», – рассказывает Барановский о подруге и коллеге по националистической правозащитной организации «Русский вердикт». Про доставшуюся от отца редкую фамилию Евгению спрашивали часто, а после задержания вопрос: «Как человек с фамилией Хасис может быть русским националистом?» – задавали все подряд. Арестованной пришлось писать из «Лефортово» письмо с объяснением. В нем она рассказывает, что дед со стороны отца Григорий – из греков-поселенцев, жил где-то под Анапой, бабушка Нина Андреевна – коренная москвичка и сотрудница банка, фамилия в первоначальном греческом варианте звучит «Хасиус или как-то так», а бывший глава ритейлерской сети X5 Лев Хасис ей никто. Когда Хасис было три года, в ее жизни появился отчим, но и с ним мать развелась, дочери тогда было 14. Семья: мать, Евгения, старший брат Федор – переехала из центра в маленькую квартирку в Выхино. Из-за постоянных болезней матери и ее проблем с алкоголем детям пришлось рано начать работать. С девятого класса Хасис не ходила в школу, закончила ее потом экстерном. Отношения с матерью становились все более напряженными, и дети, продолжая ее содержать, перебрались в доставшуюся от деда квартиру в Перово. В письмах Хасис рассказывает, что неприязнь к приезжим появилась после того, как в ее районе поселились «дружественные народы» и стали продавать наркотики. «Пришла злость, заменившая страх. Вот тогда всё и началось». В отличие от отца, которого не было рядом, и матери, с которой отношения не складывались с самого раннего возраста, с бабушкой по отцовской линии Евгения общалась постоянно. Нина Андреевна Хасис была особой религиозной. «За занавеской на стене было изображение Богородицы, а читать меня учили по Библии. Может, потому я и стала родноверкой?» – шутила в одном из писем Хасис. Язычница-родноверка, в интернет-переписке с соратниками она славила богов Сварога и Ярилу и ходила на лекции языческого идеолога Алексея Добровольского, больше известного как Доброслав. Сейчас на сайте «Герои воли», созданном в поддержку совершивших насильственные преступления националистов, напротив ее фамилии нарисован значок коловрата, предупреждающий единомышленников, что Хасис не надо присылать открытки к Рождеству и Пасхе. В 14 лет Хасис работала помощницей парикмахера, распространяла косметику Oriflame, а в 15 лет устроилась на первую постоянную работу – продавцом в спортивный магазин «Атлетика-Альянс», в правых кругах известный как «Штайн», на Нахимовском проспекте. «Фитнесом или качем тогда было модно заниматься людям определенного круга, так что основную школу жизни я прошла именно там», – описывает сама Хасис свое знакомство с «правой» средой в письмах из СИЗО. В 2003 году в «Атлетику-Альянс» пришел работать наци-скинхед Александр Паринов, с которым подружилась Хасис. Через четыре года его вместе с Тихоновым объявили в розыск за убийство антифашиста Александра Рюхина и ищут до сих пор. Во время работы в магазине Хасис познакомилась и с Тихоновым: он покупал в «Атлетике» спортивное питание, она помогала «качку» подобрать нужные протеины и диету. Ее новый знакомый уже скрывался от следствия, поэтому Евгении представился Романом. Постепенно отношения переросли «во что-то большее», вспоминала на суде Хасис, и Никита открыл карты. Она согласилась жить с подпольщиком, имевшим целый арсенал оружия и авторитет в ультраправой среде. Дослужившись в «Атлетике-Альянс» до менеджерской должности, в 2005 году Евгения Хасис поступила на экономический факультет коммерческого «Института бизнеса и права», чтобы восполнить пробелы в образовании – до этого за плечами были только школа экстерном и техникум. Но осенью 2007 года ее отчислили: «за академическую неуспеваемость, пропуски занятий и неоплату обучения», говорится в справке из вуза. В 2008 году, став в «Атлетике-Альянс» руководителем интернет-магазина, Хасис решила сменить род занятий из-за сложных отношений с начальством. Поработала в строительной компании, потом в полиграфической фирме вместе с братом, летом 2008 года пришла в дилерский центр «Авто-Сфера М» продавать машины. Все свободное от менеджерской работы время Хасис посвящала помощи так называемым «правым» узникам – осужденным за экстремизм и насилие на национальной почве. Ее взгляды друзья называют «правозащитным национализмом». Вместе с Барановским, с которым она познакомилась на круглом столе по проблемам межнациональных отношений, и специализирующимся на делах националистов адвокатом Александром Васильевым, Хасис создала правую правозащитную организацию «Русский вердикт». Иногда ее называют «БэХа» по первым буквам фамилий основателей. «Русский вердикт» без Хасис или без Барановского – это либо «Бэ», либо «Ха». А вместе они очень авторитетно звучат!» – шутит Евгения в письме из «Лефортово», сравнивая «Русский вердикт» с запрещенной в Евросоюзе неонацистской группировкой Blood&Honour. В суде Барановский и Хасис говорили, что в «Русский вердикт» мог обратиться любой таджик. В личных беседах она рассуждала по-другому: «Мы не помогаем национальным меньшинствам, которые расходятся с нами в идеологических взглядах, тем, кто повлек аресты других людей и осложнил их ситуацию. Основные задачи: от органов защититься, проговаривать, что мы не националисты, помогаем всем людям, а по факту к нам будут обращаться только правые, помогать только правым», – объясняла Тихонову Хасис, не зная, что их съемную квартиру прослушивает ФСБ. Работая в «Русском вердикте», она ходила на все заседания по делу националиста, члена «Славянского союза» Василия Реуцкого, обвиняемого в нападении на антифашиста Егора Томского, и регулярно видела там адвоката потерпевшего Станислава Маркелова. После приговора Хасис ездила к Реуцкому в колонию, представляясь его сестрой. Она объясняла Тихонову, кого надо «греть» (помогать посылками в колонии и деньгами) из участников правого движения: «героев», загремевших за решетку на 20-летние и пожизненные сроки, и «малолеток», которым скоро выходить на свободу. Сам Тихонов в этих же беседах называет Хасис «не последним человеком в движении», а лидеру ультраправой Blood & Honour Сергею Голубеву по кличке Опер рассказывает, что «есть девушка, у которой за плечами много хороших и добрых дел». «Ко мне вообще надо прислушиваться», – без лишней скромности говорит о себе сама Хасис, упоминая, что ее аналитические способности хвалил тренер по рукопашному бою, отвечавший вместе с Хасис за безопасность публичных мероприятий националистической организации «Русский образ». Хобби у Хасис были не женские: единоборства, оружие, долгие лесные походы. Друзья называли ее «Альфой» или “Альфа-женщиной»: «Она такая волевая, с такой сумасшедшей энергетикой, что мужчинам хотелось подчиняться». Кикбоксингом в клубе «Квадрат», попавшем после задержания Тихонова и Хасис в первополосные статьи всех газет, Евгения занималась всего три месяца и победила в турнире. На официальном сайте «Квадрата» после ареста обвиняемых появилось набранное капслоком объявление: «Просьба представителей разнообразных экстремистских, этнических и других группировок не беспокоить!» С друзьями Тихонова у Альфа-женщины отношения не ладились: однокурсника Ерзунова она пригрозила убить, когда он заикнулся о ее нерусской фамилии, не испытывала симпатий к авторитетному в правых кругах Сергею Никулкину из «Объединенных бригад-88» по кличке СС, ссорилась с Горячевым. Ладила только с журналистом «Комсомолки» Стешиным, который приглашал их с Тихоновым с собой в походы по новгородским лесам. В суде Хасис говорила, что оружия «побаивалась» и снаряжала магазин пистолета только в качестве предлога для примирения с Тихоновым после одной из ссор: «применила женскую хитрость». За пределами судебного аквариума она не скрывала своего интереса к оружию: в ЖЖ обсуждала особенности патронов винтовки-трехлинейки и маузера, подчеркивая, что знает об этих ружьях не понаслышке, с Тихоновым на равных спорила, открывать ли заградительный огонь из короткоствольного автомата Калашникова в случае задержания и нужен ли им в домашнем арсенале пистолет-пулемет «Кедр». Смотрела с ним вместе документальное кино о пистолете ТТ и травматике. Один из чешских пистолетов CZ-83, хранившихся дома, Хасис любовно называла «моя чезетта». «У меня вот есть семь в магазине, один в стволе, и пошли они все на х..», – услышали оперативники во время одного из споров Хасис с гражданским мужем-подпольщиком. Одевалась Хасис соответственно образу жизни: джинсы, свитера неброских цветов, кроссовки или армейские берцы. «Я вообще не шмоточница», – говорила она в суде. «Я бонка, куда мне шляпка? Подо что?» – возмущалась Хасис, когда Тихонов уговаривал ее в целях конспирации надевать шляпу. «Бонка» – существительное женского рода от слова «бонхед», наци-скинхед. Не надела она ее и в день убийства Маркелова и Бабуровой. Зато взяла кепку с полосками на козырьке, натянула сверху капюшон от пуховика, зашнуровала высокие ботинки и поехала на Пречистенку, говорится в материалах дела. 51 минуту Хасис топталась на одном месте напротив Барыковского переулка, выжидая, пока из пресс-центра выйдет адвокат. По манере переставлять ноги и раскачиваться, от которой она не избавилась и в стеклянном аквариуме суда, знакомые опознали ее на записях видеокамер. Когда Маркелов и сопровождавшая его Бабурова пошли в сторону «Кропоткинской», она тоже поспешила к метро, дав знак Тихонову, что жертва приближается. По версии защиты, Хасис в этот день была в кроссовках и совсем в другом месте: покупала шампанское с другом Барановским. Прокуратура опровергла алиби, отследив телефонные соединения основателей «Русского вердикта», и теперь Барановскому грозит статья за дачу ложных показаний. После этого убийства в доме Тихонова и Хасис звучала не только фамилия Маркелова: они обсуждали произошедшие ранее преступления: убийство антифашиста Ильи Джапаридзе и участника группировки «Черных ястребов» Руслана Халилова, говорили о слежке за известным «антифа» Иваном Хуторским (был убит через две недели после задержания Тихонова и Хасис, 16 ноября 2009 года). Говорили и о том, смогла ли бы Хасис участвовать в убийстве. «Я думаю, может, ты будешь тот, кто валит из нагана, потому что тебя не заподозрят». – «Кайф». – «Уж лучше рисковать из-за понтовых зверей, чем из-за сраного дворника. Мы в любом случае хотим, чтобы ты кого-то завалила». Этот диалог эфэсбэшники слышат 29 октября 2009 года. К этому времени Хасис уже подозревает, что за ними следят, уходит от наблюдателей: «У метро, Котик, я два хвоста отбила». Предчувствует возможное задержание: «У меня новый бзик появился, что нас с утра захватят». В 7 утра 3 ноября 2009 года к ним домой ворвались оперативники ФСБ. Оказавшись в СИЗО, Хасис не растерялась: отказалась говорить со следователями, свидетельствовать против себя и близких. Слала на волю письма, в которых сравнивала себя с русской березкой: «Гнуться может, сломать нельзя», – и обещала выйти из тюрьмы красавицей «всем врагам назло». В ноябре 2009 года она бросила курить, занялась в камере «тюремным фитнесом»: отжимания, бег на прогулке, вместо гантелей – пластиковые бутылки с водой и солью. В передачи просила приносить маски для волос «Бабушка Агафья» и кремы для лица. «Женщина должна выглядеть сексуально», – отвечала она на вопросы о том, как готовится к заседаниям суда, и писала друзьям, что теперь сильнее прежнего хочет выйти за Тихонова замуж и родить ему детей. Судили влюбленных быстро: все доказательства обвинения и защиты заслушали за три месяца, и перед майскими праздниками присяжных уже пригласили в совещательную комнату. За день до вердикта подсудимые вскрыли себе вены. Раны оказались неглубокими, адвокаты Тихонова и Хасис утверждали, что это акция протеста против беззакония в суде. В последнем слове Тихонов был красноречив, а Хасис – агрессивна. «Я не могу раскаяться в том, чего не совершал, даже прекрасно понимая, что мне грозит в случае вынесения обвинительного вердикта без снисхождения, – сказал выпускник истфака. – Перед вынесением вердикта я призываю вас: не делайте того, о чем потом вы будете жалеть сами перед собой». Хасис же пригрозила прокурорам местью со стороны подопечных «Русского вердикта» – осужденных за убийства подростков, которых они уже посадили: «Рано или поздно эти дети вырастут, станут взрослыми. Это сейчас им нечего вам сказать, господин прокурор. Они вырастут и смогут. И поверьте, они будут гораздо сильнее, чем вы, потому что те испытания, которые им пришлось пройти, они гораздо сильнее, чем то, что вы даже чуточку видели». В последнем слове она не поставила точку: «Свое последнее слово я скажу лет через пять». Через неделю Тихонова приговорили к пожизненному заключению, Хасис – к 18 годам колонии. Выслушав приговор, она засмеялась и поцеловала гражданского мужа в щеку. В своем последнем слове она оказалась права. Ненависть заразна, в колонии ее не запереть, а желание отомстить возникает не только у националистов. В ночь после оглашения вердикта те, кто два года назад потерял на Пречистенке друга и коллегу, запивали чужое пожизненное заключение сухим белым вином.
