Андрей Зубов
Сегодня руководство МГИМО заявило, что не собиралось увольнять одного из самых уважаемых своих профессоров, историка Андрея Зубова, за его антивоенную заметку в «Ведомостях» об Украине. В колонке преподавателя содержалось сравнение аншлюса Австрии нацистской Германией с действиями современной России в Крыму. После развернувшегося вчера скандала с увольнением профессора ректор института Анатолий Торкунов объяснил, что начальство МГИМО осудило Зубова, но увольнением ему все-таки не угрожало. Об этом же сегодня Зубову сообщил проректор Артем Мальгин.
Slon вновь поговорил с профессором, который все-таки остался преподавателем МГИМО.
– Вчера вам сказали, что вас увольняют, сегодня руководство института заявило, что ничего такого не имело в виду. Как это вышло?
– Это произошло следующим образом: я пришел к проректору Мальгину вместе со своим юристом, мне вручили официальный меморандум и сказали, что наша корпорация и ректоры очень не довольны моей статьей, считают ее нарушением корпоративной этики. Там была такая формулировка: «Сотрудники МГИМО глубоко возмущены публикацией в «Ведомостях», но увольнение в университете происходит согласно закону, поэтому пока я могу работать». И проректор Мальгин пояснил, что я могу продолжать вести регулярные занятия.
– И не намекнул на то, что вас постараются уволить по первой возможности по закону?
– Ну, это было ясно и без всяких намеков. Как правило, мы всегда ездили во все краткие командировки, просто сообщая о них заведующему кафедрой. Я сейчас должен ехать на семинар в Лондонскую школу экономики и уже по всем правилам написал заявление, что прошу отпустить меня в командировку. Иначе поездка может стать формальной причиной моего увольнения – будет выглядеть так, будто я три дня прогулял. И да, скорее всего, со мной – тем более за случившийся скандал – будут пытаться как-то свести счеты.
– Об увольнении вам ведь сообщил заведующий кафедрой. Или он тоже дезавуировал свои слова?
– Да, я говорил с заведующим кафедрой, и он тоже все дезавуировал. Но они же работают в МГИМО, они дипломаты – поэтому теперь они ссылаются на то, что говорили мне об увольнении неофициально, а официально не говорили. Поэтому нужно внимательно следить за словами. Официально войск Российской Федерации в Крыму нет. Но мы же вообще-то знаем, что они там. И в ситуации со мной получилось на таком же уровне. Как говорится: какой поп, такой и приход.
– Как думаете, а как так вышло, что руководство вуза передумало?
– Помимо СМИ, большую роль сыграла поддержка студенческого сообщества. В институте образовалась группа поддержки из студентов – в нее записалось уже больше 250 человек. Они сказали, что если меня уволят, то они будут призывать к стачке, начнут расклеивать какие-то плакаты. И это ректора, пожалуй, напугало еще больше, потому что если в вузе начинаются какие-то волнения, то претензии со стороны начальства будут именно к ректорату. Поэтому, видимо, решили все быстро отыграть. Вчера меня направили в проректору по кадрам за документами, сегодня после встречи с проректором по общим вопросам, естественно, сказали, что идти никуда не надо.
– Какие ощущения остались от этой истории?
– Я считаю, что мы все победили. Это маленький пример того, что общество еще что-то может. Мы можем строить гражданское общество даже в той среде, которая сейчас сложилась в Российской Федерации. В этом смысле я рассматриваю случившееся со мной, как это бывает у врачей: некоторые препараты они испытывают сами на себе. И сейчас получился такой эксперимент гражданского общества, поставленный на мне. И он закончился неплохо. А так получилось, что в последние годы как раз в «Ведомостях» я писал статьи о том, что в нашем обществе растет сила так называемого креативного класса, или «ведущего слоя», как его называли русские социологи в эмиграции. Вышло так, что рост его влияния был доказан на мне.
– Но разве это отменяет симптоматику, о которой вы говорили вчера: три года назад речи об увольнении из МГИМО за заметку в деловой газете вообще бы не было.
– Это хороший вопрос. Три-пять лет назад эта история не произошла бы, потому что где-то еще был жив дух ельцинской свободы, постепенно испарявшийся во время президентства Путина. Но тогда еще не было гражданского общества. Тогда были политики, оппозиция, а общества как значимой части социально-политического процесса еще не существовало. А теперь она есть, и она работает вовсю. Сейчас рождается новая гражданская Россия.
– Ну, допустим, где-то гражданское общество появилось, но власть тоже развивается. Правда, совсем иначе.
– Видите ли, власть и общество в современной России действительно движутся в разных направлениях. Да, не все общество, но более образованная и молодая его часть. Будущее за молодой частью общества, а это всегда залог того, что такая власть в конце концов проиграет. Бывают и другие примеры. Проблема Германии 1930-х годов заключалась в том, что большая часть общества, включая интеллектуальную элиту, двигалась в одну сторону с безумными идеями Гитлера. А у нас, слава богу, вектор противоположный.