Вопрос о том, перейдет ли Россия к демократии, не будет решен на выборах. Если переход и случится, то он станет продуктом длительного, интенсивного давления на власть, использующего самые различные формы борьбы – от митингов до агитационно-пропагандистской работы. Но среди этих форм будет и такая, как участие в выборах. Не нужно строить иллюзий: в ближайшем будущем российские выборы останутся вполне авторитарным институтом. На них будет допускаться ограниченный круг участников. Они будут фальсифицироваться. Но есть и другая сторона: при всех своих недостатках, выборы могут стать эффективным инструментом в руках демократических сил. Именно поэтому выборы будут серой зоной российской политики. Развивая эту метафору, можно сказать, что в интересах властей сделать эту зону как можно темней, а в интересах демократов – попытаться вывести происходящее там на свет. Для начала скажу несколько слов о «губернаторских выборах». Пространного разговора они не заслуживают не только потому, что на обозримое будущее власти вывели из-под этой угрозы все сколько-нибудь важные регионы, переназначив губернаторов, но и потому, что угрозы нет. Перестраховались. Введенный по инициативе хитроумного премьера «муниципальный фильтр» полностью обессмысливает эти мероприятия, превращая их в безобидные голосования по предложенным властями кандидатурам. Обычный набор кандидатов будет состоять из ставленника федерального центра, выдвинутого «Единой Россией» (как правило, это будет действующий губернатор), кандидата от КПРФ, а также технического кандидата – от другой партии или самовыдвиженца. Иногда КПРФ будет замещаться ЛДПР или кем-то еще, по вкусу федеральных или местных властей, но это не сделает блюдо удобоваримым. Единственной разумной стратегией на таких «выборах» является, понятное дело, испытанная в федеральных кампаниях поддержка «любого другого кандидата», включая всяких слесарей-инструментальщиков, которые подключатся в качестве технических кандидатов. Несколько иначе будет складываться ситуация на других выборах в регионах. Самыми важными среди них – по совокупности общественного внимания и политических последствий – станут выборы мэров. Я совершенно не исключаю, что не сегодня-завтра для них тоже придумают какое-то обезвреживающее устройство, вроде «муниципального фильтра». Но, пока не придумали, мэрские выборы – во всяком случае, в региональных центрах и других крупных городах – будут главным окном возможностей. Кроме того, довольно важными останутся выборы региональных законодательных собраний. На третье место следует поставить выборы муниципальных собраний, хотя в некоторых крупных городах они могут соперничать с заксобраниями по уровню значимости. Надо остановиться на организационной разнице между выборами мэров и различных собраний. В первых кандидаты участвуют в индивидуальном качестве. Вторые проходят либо по чисто пропорциональным, либо по смешанным избирательным системам, то есть в них участвуют партийные списки. И это создает проблему, связанную с последствиями изменения закона о партиях. Если бы он не изменился, то можно было бы без раздумий придерживаться стратегии «голосуй за любую другую партию». Но теперь все сложнее. Во-первых, среди новых партий будут такие, претензии которых на искреннюю защиту дела демократии в России не вполне беспочвенны. Во-вторых, таких партий будет несколько. Понятно, что оптимальным для властей вариантом стала бы ситуация, в которой все эти партии выдвигали бы своих кандидатов или списки одновременно. На выборах законодательных и муниципальных собраний это автоматически создавало бы расклад 35% («Единая Россия») – 34% (остальные преодолевающие барьер партии) – 31% (потерянные голоса), позволяющий единороссам получать большинство только за счет административной мобилизации избирателей и прямых подделок. На мэрских выборах это почти с гарантией выводило бы во второй тур представителей ЕР и КПРФ, то есть позволило бы, пусть с трудом и не без издержек, воспроизводить модель «губернаторских выборов». Нужны единые кандидаты и единые списки. Вопрос, как этого добиться? Для мэрских выборов в качестве решения проблемы часто предлагают праймериз. Но по своей природе праймериз являются внутрипартийными выборами. Если в них участвуют представители разных партий, то во весь рост встают три вопроса: (1) каково распределение организационных функций и затрат? (2) каковы правила игры? (3) как обеспечить выполнение этих правил? Если эти вопросы решены (что вряд ли, ибо каждый чрезвычайно сложен), то не очевидно, что избранную модель можно будет реализовать практически, потому что российское законодательство допускает довольно узкий круг предвыборных действий. Вписать в этот круг межпартийные праймериз – задача не из числа тривиальных. И даже если это удастся, то совершенно не очевидно, что праймериз, на которые удастся привлечь лишь узкий слой политического актива, смогут определить кандидата, способного завоевать доверие массового избирателя. Таким образом, даже на мэрских выборах единых кандидатов должна определять некая координационная структура. Однако для выборов законодательных и муниципальных собраний значение такой структуры становится критическим. В России запрещены избирательные блоки, а в законе «О политических партиях» содержится прямой запрет на включение в партийные списки лиц, являющихся членами других партий. Это серьезные препятствия, но они преодолимы. Если бы удалось договориться о том, какая именно из партий выдвигает общий список, и согласовать его состав, то представителям других партий пришлось бы из этих партий выходить. То есть, подавать заявления о выходе. Не менее, но и не более того. Это не мешало бы им сохранять реальную, не бумажную, связь, со своими партиями. Кроме того, оставаясь членами аффилированных со своими реальными партиями общественных организаций, они могли бы делать эту связь публичной, доводить ее до сведения избирателей. Проблема в другом – создать координационный орган, который решал бы, кто будет единым кандидатом, какая из партий выдвинет список, и как развести кандидатов по округам. Это – вопрос политической воли и идентичности. Начну со второго. Понятно, что если речь идет об объединении демократически ориентированных политиков, то в нем не место явно коллаборационистским силам, вроде ЛДПР и «Демократической партии» Богданова. Понятно и то, что у КПРФ и «Справедливой России» – которые, объективно, могут внести вклад в борьбу за демократию – есть свои обязательства перед властями и собственным активом, которые сделали бы их включение в такой орган контрпродуктивным. Однако гораздо важнее определиться с политической волей к сотрудничеству. Это не так сложно, как может показаться. Электоральная координация – довольно узкое поле, и участие в ней не предполагает ни единодушия по всей повестке дня, ни отказа от других форм активности, ни принципиального дистанцирования от взаимодействия с властями. В идеале, координация могла бы охватить все созданные и формирующиеся партии демократической, национал-демократической и умеренно-левой направленности: «Яблоко», «Республиканскую партию», «Демократический выбор», «Национально-демократическую партию» и других, а также включить влиятельных политиков, объявивших о более отдаленных партийных или электоральных планах – прежде всего, Михаила Прохорова и Алексея Навального. Конечно, нужна колоссальная политическая воля для того, чтобы объединить всех этих людей в единый, скажем, «Избирательный координационный совет». Но если бы получилось хотя бы с кем-то из них, то это само по себе было бы достижением.