Виктор Шкулев: «Эта норма – из прошлого»

Государственная дума намерена вновь ограничить деятельность СМИ. Сегодня нижняя палата парламента приняла в первом чтении поправки в закон «О средствах массовой информации», внесенные Денисом Вороненковым (КПРФ), Владимиром Парахиным («Справедливая Россия») и Вадимом Деньгиным (ЛДПР) 17 сентября. Согласно поправкам, запрещается «владеть, управлять или контролировать прямо или косвенно (в том числе через подконтрольных ему лиц или посредством владения более 20 процентов долей (акций) любого лица) более 20 процентов долей (акций) в уставном капитале лица, являющегося участником (членом, акционером) учредителя периодического печатного издания, сетевого издания, телеканала, радиоканала, теле-, радио-, видеопрограммы, а также редакцией таких средств массовой информации, организацией (юридическим лицом), осуществляющей (осуществляющим) вещание». Такое ограничение с 1 января 2016 года предполагается ввести для «иностранного государства, международной организации, а также находящихся под их контролем организаций, иностранных юридических лиц, российских юридических лиц с иностранным участием, иностранных граждан, лиц без гражданства, граждан Российской Федерации, имеющих гражданство другой страны». Инициаторы проекта указывают его причиной информационную войну против России. Идею поддержали 434 депутата, и лишь один был против. Единственным публичным критиком в Думе стал Дмитрий Гудков. Один из участников рынка ожидает, что закон будет принят сразу во втором и третьем чтениях уже в эту пятницу. О том, что значат поправки для медиаотрасли и страны в целом, в интервью Slon рассказал Виктор Шкулев, президент Hearst Shkulev Media (издает Elle, Maxim, Psychologies, «Счастливые родители» и др., а также интернет-издание Woman's Day).

– Против кого направлен этот законопроект?

– Против россиян. Если серьезно говорить, то больше всего пострадают именно россияне, потому что любое ограничение, направленное на то, чтобы создать трудности для предпринимательской деятельности, означает сокращение конкуренции и возможностей для выбора, и в конце концов пострадавшим оказывается потребитель. Представьте себе, что с начала 1990-х годов действовало бы такое ограничение. Какой бы у нас был рынок прессы? На российском рынке не было бы значительной части журналов, которые здесь присутствуют, потому что у российских предпринимателей недостаточно инвестиций, опыта, бизнес-культуры делать такие проекты. Для зарубежных инвесторов ограничительные меры всегда являются препятствием для вхождения в рынок, поэтому капиталы перетекают туда, где они чувствуют себя более комфортно. Благодаря тому, что этой меры не было в России прежде, мы имеем очень развитый журнальный рынок. Сейчас, конечно, при этих трудностях зарубежные инвесторы будут действовать с большей осторожностью, и это скажется на потребителях, читателях.

– Каким образом? Если закон будет принят, ваша издательская группа будет ему подчиняться или, например, Hearst уйдет из России?

– Нашей группе, может, будет легче, чем другим, мы – совместное предприятие и, думаю, внутри себя сможем найти решение, чтобы оба партнера остались на российском рынке.

– А уход каких-то издателей, иностранных инвесторов вы прогнозируете?

– Не исключаю. Нет, не исключаю, что кто-то захочет продать свой бизнес российским игрокам.

– У многих есть опасения, что этот законопроект – имени Forbes и «Ведомостей», как одних из последних неподконтрольных политических площадок.

– Думаю, это слишком узкое понимание. Есть и другие интересы, помимо названных вами изданий, например, есть интересы в переделе рынка. Я думаю, что одна из мер – передел в пользу определенных групп. Мы видим достаточно групп во многих отраслях, и рынок делится с точки зрения власть имущих по принципу, когда правильный бизнес должен иметь правильных собственников. И здесь не исключаю, что имеется такая же задача.

Также, думаю, есть задача ввести это ограничение на всякий случай. Кто знает, как будет развиваться медиапространство? Все-таки это та отрасль, которая при сегодняшней модели управления политическими процессами должна быть под жестким контролем.

– И даже журнальный рынок, который не столь политический?

– С точки зрения разума журнальный рынок как раз до последнего времени развивался на очень аполитичной основе. Основными драйверами выступали сервис, полезная информация, информация развлекательного характера, информация, доставляющая определенное удовольствие в поиске решений, связанных с интерьерами, модой, красотой, с тем, что является актуальным в жизни, когда появляются возможности для потребления более качественных товаров и услуг. Если мы говорим, что общество живет лучше, то в нем появляются средства для того, чтобы действительно сделать жизнь лучше. Журнал в этом плане становится хорошим помощником – он дает советы, примеры, передает опыт. Большинство человеческих интересов ведь лежит за пределами политики, и журналы, более 90% на российском рынке, – вне политики.

– Но почему принимаются такие ограничения, когда печать большинства стран они не затрагивают?

– Об этом надо спрашивать законодателя и идеологов, которые стоят за этими решениями. Думаю, это из области желаний поставить медиа под контроль. Для игроков рынка это не что иное, как снижение привлекательности того, чем они занимаются.

– Вы сказали о переделе рынка. В чью пользу он произойдет, если проект станет законом?

– Давайте посмотрим, что произойдет в течение двух лет, в чьих руках окажутся СМИ, тогда и увидим, кто потерял, кто приобрел.

– У вас как у опытного издателя ведь наверняка есть прогнозы?

– Есть достаточно узкий круг влиятельных персон. Можем рассчитывать скорее на то, что те зарубежные издатели, которые решат уйти с российского рынка, будут уступать свои проекты в пользу этого узкого круга наиболее доверенных лиц.

– Доверенных лиц президента?

– Президента или его команды.

– Это список тех, кто попал под санкции?

– Не готов так сказать. Достаточно много ведь в окружении и тех, кто не попал под санкции.

– У нас достаточно много СМИ, которым придется пройти новую процедуру переоформления собственности, например, СТС, у которой есть иностранные партнеры. Или «Коммерсантъ»...

– У СТС достаточно сложная ситуация, они публичная компания, и им придется искать решение, как быть. Есть ряд стран с такими авторитарными режимами, где подобные ограничения действуют, и игроки на медиарынке пытаются развести политику и бизнес, производство медиаконтента и бизнес. Думаю, в России будут события развиваться по схожему сценарию.

– Каким образом?

– Мне сложно об этом говорить более подробно. Думаю, я достаточно сказал, чтобы те, кто в теме, сообразили. Они быстро сообразят.

– Вы лично знаете людей со вторым гражданством в издательской среде? Их много? Ограничения ведь коснутся и лиц с двумя паспортами.

– Не скажу, что много, но они есть. Это как раз небольшая проблема для медиабизнеса.

– У медиасообщества достаточно сил противостоять законопроекту?

– Недостаточно.

– Он скорее будет принят, по-вашему?

– Я в этом не сомневаюсь.

– Проект поддержал председатель Думы, многие политические деятели, Сергей Миронов и так далее, но при этом замминистра связи и массовых коммуникаций Алексей Волин говорил, что в министерстве не видели проекта, с министерством он не согласовывался.

– Это же политическое решение. И как политическое решение проект проходит по особому формату.

– Что в итоге мы увидим после принятия закона?

– Ускорятся негативные тенденции, уже имеющиеся на рынке. Их много, вы же видите, что рекламный рынок практически перестал расти, а медиаконтент требует инвестиций. Отсюда – его упрощение, снижение качества. Надо иметь в виду, что эта отрасль создает огромное количество рабочих мест, и ситуация отразится на сотрудниках, на их заработных платах, доходах. Кроме того, сократится объем инвестиций в отрасль, ослабнет конкуренция, в результате это скажется на качестве рынка, и в конце концов недополучит потребитель.

– Ваши партнеры уже выражают беспокойство? Или пока нет?

– Да, безусловно. Я не знаю ни одного действующего западного игрока на российском рынке, кто бы серьезно не волновался. Все всерьез обеспокоены перспективами. Если принимается такой закон, то не исключается, что и дальше будут какие-то законодательные проекты, направленные на ограничение предпринимательской деятельности в России. Это проблема не только медиаотрасли, а рынка в целом. Позитива от принятия этого закона не получает бизнес-среда в целом, бизнес-сообщество получает негативный сигнал о том, что Россия идет по пути все новых ограничений свободной предпринимательской деятельности, построенной на рыночных правилах. Это же не совсем рыночная вещь, когда журналы, не имеющие отношения к политике, оказываются в ситуации, когда их собственниками не могут быть иностранцы более чем на 20%. Эта норма – из прошлого.

– А при том политическом противостоянии между Западом и Россией, которое мы сейчас наблюдаем, как вы думаете, возможны ли санкции в отношении российских издателей за рубежом?

– Нет, конечно.

– Например, Russia Today?

– Я в это не верю. Мне кажется, в этой области санкции применяться не будут. Только экстравагантные политики, как, например, некоторые в Украине, могут себя вести подобным образом – абсолютно несовременно. Но они оправдывают свои действия, ссылаясь фактически на военное положение, на военные действия. Кроме Украины Россия ни в каких конфликтах не замешана, поэтому какие есть основания для того, чтобы ограничивать российские СМИ на территории США и Европы?

– У вас ведь есть личные проекты за рубежом, в смысле собственности? Вы сталкиваетесь там с ограничениями?

– Есть, но там, где есть мои проекты, ограничений нет, – это Соединенные Штаты и Европа. Там можно спокойно работать в интернете, очень хорошая для этого среда. В Штатах есть ограничения для вещателей, в Европе есть ограничения для тех, кто не является членом Европейского союза, но по интернету, например, ограничений нет. Это стабильные, устоявшиеся рынки, где трудно ждать сюрпризов, и – совершенно другая среда, где от стартапа до полного развития очень неплохо все просчитывается. В нашем случае все посложнее с точки зрения законодательства, и не только в смысле закона о СМИ.

– Вы не рассматриваете возможность бросить все и развивать свои проекты там?

– Кто его знает? Ничего не исключаю.

– У вас ведь на Украине тоже есть СМИ?

– Да, журналы Elle и Maxim.

– Они не пострадали?

- На Украине нет никакого бизнеса, который бы не пострадал. Пострадал в том числе и медийный. Там – полный букет проблем.

– Но ограничений для владения россиянами пока нет?

– Пока нет. На Украине еще более непредсказуемая ситуация.