Иллюстрация: Андрей Рябушкин. Московская улица XVII века в праздничный день. Фрагмент
Некоторые телевизионные головы повадились уподоблять нынешнюю фазу российской политики оттепели. Навальному – воля, а невольному, как говорится, неволя, но я бы предложил гораздо более подходящее метеорологическое сравнение. Есть такой феномен, наблюдающийся в крупных городах: минус десять, но на тротуарах вместо подобающего температуре льда грязная жижа. Зимняя слякоть. Природа этого феномена проста: коммунальные службы, дабы избежать появления наледи, навалили на тротуары массу химической дряни, превращающей воду в некую жидкую субстанцию независимо от температуры. А поскольку под этой субстанцией лед все-таки остается, то пешеходы все равно падают. Прямо в грязь.
Когда в середине нулевых в российской политике наступила зима, явился суровый Борей. В отличие от своего предшественника из античной мифологии, он не был ни длинноволос, ни бородат, ни особенно могуч (даже не глава президентской администрации), но зато отличался большой креативностью и врожденным даром к институциональной инженерии. По Суркова веленью, по Путина хотенью – пришли большие холода. Без партий, кроме семи официально разрешенных веселых гномов; без выборов, которые хоть чуть-чуть были бы похожи на настоящие; без парламента – места для дискуссий.
Эту унылую, полностью подмороженную картину пытались разнообразить какой-нибудь движухой. Большие надежды связывали, например, с тогдашним президентом, пленявшим публику сладкоголосыми песнями про модернизацию, но это и сначала-то мало кто воспринимал всерьез, а после «рокировочки» в сентябре 2011 года ресурс был полностью исчерпан. Попытались подложить либеральным массам еще одну наживку, Прохорова во главе партии «Правое дело», но ничего не вышло. Оно и понятно: плевками лед не растопишь. Если концепция предполагает, что все схвачено, то любые попытки выделить специальные зоны для развлечения публики обречены на провал.
А надо сказать, что у Суркова была именно концепция. Сам он ее изложить не мог, а если пытался, то получалось как-то не очень убедительно. Действительно, какая уж там демократия, пусть даже суверенная. Но если российский авторитаризм и можно было встроить в какую-то долгосрочную, стратегическую перспективу, то только таким способом: создать авторитарные институты, которые смогли бы пережить своих создателей. Сделать «Единую Россию» по-настоящему правящей партией. Зафиксировать маргинальные роли за «парламентской оппозицией». Превратить чередование у власти в рутинную практику правящей группы: сегодня вся власть у меня, завтра – без дураков, именно вся власть – у тебя, а послезавтра – у моего племянника. Так Россия превратилась бы постепенно в Мексику образца 70-х годов прошлого века. Не очень вдохновляющая перспектива, но хоть какая-то.
К реализации этого плана были три препятствия: два фундаментальных и одно ситуационное. Первое фундаментальное препятствие – это Путин, который, как только дошло до дела, выказал острое, совершенно непреодолимое отвращение к самой идее чередования у власти. Даже понарошку не захотел больше отходить на второй план. Если хочешь что-то сделать – сделай это сам, таков главный принцип персоналистских диктатур. А если авторитарный режим возникает как персоналистская диктатура, то перенаправить его на другие рельсы чрезвычайно трудно.
Второе фундаментальное препятствие – это российский правящий класс, о стратегических перспективах которого так заботился добросовестный Сурков. Детки-то подрастают. Надо будет кому-то передать нажитое непосильным трудом. Умозрительно это понимают многие, но руки доходят только до того, чтобы как можно больше вывезти из России. Вывезти, понятное дело, туда, где вероятность отъема меньше. В общем, на практике получается как у того же Бродского, «белоглазая чудь дальше смерти не хочет взглянуть». К тому же легкость в мыслях необыкновенная. Избирательная кампания 2011 года слишком наглядно продемонстрировала, что «партия самонадеянных жуликов и беспечных воров», как назвал ее тогда Владимир Гельман, просто не способна сама о себе позаботиться. Куда уж ей в по-настоящему правящие партии.
А ситуационным препятствием послужили события, последовавшие за выборами 2011 года. Думаю, сурковская система могла протянуть еще долгие годы, но возникла ситуация, в которой ее негибкость стала очевидной, была воспринята как угроза. Лед дал трещину, и в эту трещину полезло нечто реально пугающее. Тот же Навальный, например. Сурков попытался все отрегулировать в рамках своего подхода, но былого доверия не было. Ему на смену в качестве главного политтехнолога страны пришел до мозга костей земной, без больших фантазий саратовский менеджер, в шкафу у которого еще с 90-х годов завалялся огромный мешок химикатов. Эти химикаты и вывалили на заледеневший тротуар.
Хотите губернаторские выборы? Пожалуйста. Хотите много партий? Будет гораздо больше, чем вам надо, один только Богданов налепит десяток-другой. Хотите интересной политики? Вернем вам одномандатников, они друг на друга такого компромата натащат, что волосы дыбом встанут, не оторветесь от «Комсомольской правды» или, там, от своего «Краснопупинского рабочего». Хотите острых дискуссий? Да, конечно, не желаете ли бой ревнителей нравственности с ЛГБТ-сообществом? Если не цепляет, то есть проблема мигрантов и этнической, понимаешь, преступности. Хотите дебатов на фундаментальные темы? Есть геополитика в ассортименте, а если и это мелковато, то не побеседовать ли нам о православии и духовных скрепах? Национальная идея, дух захватывает.
Весь этот скарб, повторяю, не сегодня появился. Вытащен из запасников 90-х годов, хоть и немного подреставрирован. Но ведь в 90-х и правда бывало жарко, а тут хватает только на слякоть. Разница вот в чем. Хотя Ельцину и удалось удерживать власть в течение почти десятилетия, причем в последние годы – в основном за счет манипуляций, а напоследок даже сдать власть преемнику, эти исходы не были гарантированными. Если бы результаты выборов 1996 года были предрешены, то кто бы стал тратиться на «не дай бог», «голосуй сердцем» и прочие изыски? И уж совсем по-другому выглядела бы Россия в конце 90-х. Все это было всерьез.
Теперь же на губернаторских выборах ставленники Кремля сами подбирают себе конкурентов через «муниципальный фильтр». Новые партии сконструированы так, что своим присутствием только улучшают шансы «Единой России». Одномандатники до выборов будут собачиться самым жестоким образом, но кто бы ни победил, он окажется в Народном фронте. Дискуссии о нравственности, православии и содомии увлекательны, но к проблемам страны они вообще не имеют никакого отношения. Проблема мигрантов реальна, но касается она экономических интересов в строительстве, торговле и ЖКХ, а вовсе не культурной адаптации мигрантов.
Все это только отвлекает публику от настоящей проблемы, сохранения авторитарного режима. Более того, именно теперь сущность этого режима, проявляясь вполне наглядно, засверкала новыми гранями: ведь над всей этой грязной лужей стерхом реет Путин, у которого – единственного – есть правильное мнение по всем вопросам, правильные решения для всех проблем. Если все окончательно запутается, то он один сможет распутать. Конечно, может статься и так, что в итоге он окажется один во всем виноват, перевести стрелки будет не на кого. То ли Володин ему об этом не рассказал, то ли Путин к этому готов. Впрочем, его проблемы. Что касается нас, смертных, то если раньше надо было думать только о том, чтобы не поскользнуться, то теперь еще и о том, чтобы не замазаться.
