Киев. Майдан. Ноябрь 2004. Фото: REUTERS/Sergei Karpukhin

Что происходило в российской политике поздней осенью 2004 года? О чем спорили в Госдуме, о чем говорил президент, что волновало газетных обозревателей и уже вполне многочисленных в те времена блогеров? Беру наугад ноябрьскую газету того года – очевидно, полная информационная картина одного дня. Вот подряд: Путин прибыл в Бразилию, по дороге поздравив телеграммой с юбилеем поэта-песенника Анатолия Поперечного; забастовка учителей стала самой массовой с 1998 года; «Яблоко», КПРФ и «Комитет-2008» оспаривают в Верховном суде результаты прошлогодних выборов в Госдуму; председатель Совета Федерации Сергей Миронов не исключает возвращения в верхнюю палату парламента глав регионов, как это было до 2000 года; вице-спикер Госдумы Пехтин приехал на Камчатку, чтобы поддержать кандидата в губернаторы Дудникова. Едва ли кто-то помнит эти события – той осенью все самое важное для российской политики происходило хоть и недалеко, но все же за пределами России. На Украине свергали Януковича – первые два тура президентских выборов уже прошли, Путин уже поздравил своего фаворита с победой, но у собравшихся в центре Киева было другое мнение на этот счет, и перспектива третьего тура становилась очевидной.

На киевском Майдане девять лет назад рождалась российская политика времен зрелого путинизма. Все, что произойдет в России потом, в той или иной мере будет реакцией на Майдан. Молодежное движение «Пора», игравшее, как считается, важную роль в украинской революции, будет воспроизводиться в Москве силами антипутинской молодежи на протяжении всего 2005 года, символ «Поры» – сжатый кулак в черном круге – станет популярным атрибутом на московских оппозиционных митингах. Именно для противостояния «оранжевым» на московских улицах Кремль создаст свое молодежное движение – знаменитых «Наших». Будут приняты первые поправки к тогда еще либеральному российскому закону об НКО – на Украине ведь неправительственные организации с международным участием были очень активны в дни революции. Кучма затянул с преемником, не успел приучить элиты к Януковичу – уже в 2005 году, за три года до очередных президентских выборов Путин демонстративно начнет игру в преемники: назначит вице-премьерами Сергея Иванова и Дмитрия Медведева, и оба они станут главными героями телевизионных новостей – смотри, Россия, и выбирай, кто тебе больше нравится.

Слово «страх» все-таки слишком сильное, и нельзя (хотя такая точка зрения очень распространена) достоверно утверждать, что именно страх перед повторением киевских событий в Москве двигал Путиным восемь-девять лет назад. Но что бесспорно: фактор «оранжевой революции» на российскую политику в те времена влиял как никакой другой. В 2007 и 2008 годах пройдут выборы сначала Госдумы, потом президента – оба раза очень мирно и без скандалов, но оба раза в течение целой недели после выборов на всех центральных площадях Москвы каждый день будут митинговать «Наши» и «Молодая гвардия» – вообще без повода, просто так, чтобы, не дай бог, никто из оппозиционеров не занял какую-нибудь площадь с майданными замыслами.

На «предотвращении Майдана» в Москве делались карьеры и зарабатывались состояния. Сейчас, когда из Киева приходят примерно те же новости, что и осенью 2004 года, кто в Москве чувствует себя победителем? Нет уже ни Суркова, ни Павловского, ни Якеменко, ни многих других «антиоранжевых» идеологов и практиков 2004–2005 годов, и только вечный политолог Марков повторяет сказанное девять лет назад, делая картину еще более яркой и выпуклой.

Дурной тон – проводить параллели между политическими и кинематографическими сюжетами, но отношения путинской России с киевским Майданом – это, конечно, кино, причем не просто экшен, а нечто вполне сюрреалистическое. Россия прожила эти девять лет с Путиным, прошла долгий путь от мягкого, вегетарианского авторитаризма к безумной пляске духовных скреп, антигражданских законов, политических уголовных дел и бог знает чего еще. А на Украине снова Майдан, снова люди на площади против все того же Януковича. Как будто герой фильма не виделся с кем-то лет сорок, вернулся – постаревший, поседевший и с выбитым глазом, а его знакомый не изменился совсем, эдакий Дориан Грей, и решительно непонятно, что с этим делать. Девять лет назад украинские события раскололи политически активную Россию. Сегодня нельзя сказать, что все сторонники Путина поддерживают Януковича, а все, кому Путин не нравится, с надеждой смотрят на бойцов улицы Грушевского – ни у «охранителей», ни у оппозиционеров, в отличие от 2004 года, нет четкой позиции по поводу украинских событий, и это главное, что изменилось за девять лет.
Политические комментаторы пишут километровые тексты о том, почему в России никогда не случится того, что происходит на Украине. Государственные телеканалы по привычке нагнетают, романтики по привычке же пишут, что на Украине решается судьба путинского авторитаризма, но слишком далеко ушла Россия от Украины, чтобы всерьез сравнивать эти две страны. Девять лет назад в новостях с Украины еще можно было искать что-нибудь поучительное для России, поучительное с любым знаком – хоть «вот бы у нас так», хоть «не дай бог». Сегодня украинские события интересны только с точки зрения девяти прожитых лет. Майдан показывает цену этим девяти годам: или «чего мы, к счастью, избежали», или «чего мы, к сожалению, лишились» – но в обоих случаях можно использовать только прошедшее время. Необратимо и навсегда прошедшее.