Нефть – любимая субстанция конспирологов, в ней универсальный ответ на все вопросы. Что бы ни происходило в мире, подробности не важны, ведь в конечном итоге первопричиной все равно окажется нефть. Свергли Саддама – из-за нефти, терки с Венесуэлой или Ираном – из-за нефти, Украина, правда, случилась из-за сланцевого газа, но он суть та же нефть. Пускай в Афганистане нефть видели только по единственному телевизору в Ленинской комнате – не важно, если не из-за самой нефти, так, значит, из-за нефтепроводов, чтобы их там построить или, наоборот, не дать построить.
Само собой, революция в Ливии тоже никак не могла обойтись без нефти. Страна входит в первую десятку по разведанным нефтяным запасам, в Африке – так вообще на первом месте. Здесь и думать нечего – понятно, что патриот Каддафи мешал Западу расхищать ливийские недра, и за это они его свергли. В этой версии не очень понятно, почему Запад сорок два года Каддафи терпел, а тут вдруг стало невмоготу, но, положим, ждали благоприятных обстоятельств. В 2011 году Запад этих благоприятных обстоятельств дождался, сверг полковника и теперь, три года спустя, по идее должен купаться в ливийской нефти. Но в реальности дела обстоят ровно наоборот.
Треть за счастье
Если попытаться назвать какую-нибудь одну сторону, которой досталось больше всего нефти благодаря падению режима Каддафи, то ею окажутся будущие поколения ливийцев. Просто потому, что сейчас большая часть ливийской нефти не достается никому – она спокойно лежит в земле, дожидаясь лучших времен. 18 августа ливийские власти радостно объявили, что им удалось вернуть контроль над несколькими нефтяными месторождениями, которые ранее были блокированы боевиками, и теперь Ливия сможет увеличить добычу нефти до 550 тысяч баррелей в день.
То есть сейчас в Ливии как большое достижение подается уровень добычи нефти, который в три раза меньше, чем был при Каддафи в последние месяцы перед революцией. Тогда Ливия стабильно добывала 1,65 млн баррелей в день: 300 тысяч из них шли на внутренние нужды, а все остальное (более 1,3 млн баррелей) – на экспорт, что позволяло Ливии быть одним из крупнейших в мире нефтеэкспортеров, выступая на равных с Кувейтом, Катаром или Мексикой.
Сколько баррелей в день идет на экспорт сейчас, подсчитывать довольно бессмысленно, потому что поставки слишком нестабильны. Например, в начале этой недели после годового перерыва в крупнейшем нефтяном терминале в Эс-Сидре удалось чего-то налить в итальянский танкер, который отплыл в Триест по заказу австрийской OMV, – и уже хорошо. А завтра, возможно, опять не удастся ничего продать, потому что терминал кто-нибудь захватит. Или потому, что нечего будет продавать: за последние три года в Ливии были периоды, когда нефтедобыча падала до 200 и даже 100 тысяч баррелей в день, а это меньше собственных потребностей.
Происходит это все из-за того, что в Ливии, по сути, не осталось государства. Там, конечно, есть люди, которые называют себя премьер-министрами, членами правительства, спикерами парламентов, депутатами, но это скорее для приличия, чтобы иностранные корреспонденты знали, у кого брать интервью. А на практике эти персонажи имеют очень слабое влияние на суровую ливийскую реальность. Премьер-министра могут в любой момент похитить и увезти неизвестно куда или просто не пустить в аэропорт, чтобы не задавался. Избранные в июне депутаты вынуждены проводить заседания парламента по провинциальным отелям и не в полном составе, потому что парламентские фракции бойкотируют друг друга. В крупнейших городах – Триполи и Бенгази – непрерывно идут бои. Большая часть иностранных посольств давно эвакуирована. На этой неделе дошло до того, что Триполи бомбили неопознанные самолеты. Какие-то неизвестные люди достали где-то бомбардировщики и бомбы к ним и теперь лупят по столице.
Захват – деньги – вентиль
Сейчас страна поделена между десятками враждующих между собой вооруженных группировок, которые сформированы по региональному, родственному, идеологическому, религиозному и другим принципам. Назвать этих людей антиправительственными повстанцами затруднительно, потому что многие из них люди вполне правительственные. Среди лидеров этих группировок в избытке генералов, депутатов, бывших министров, считающих свою отставку незаконной.
Или, например, когда очередная банда боевиков захватила крупное нефтяное месторождение, ливийские власти ответили на это повышением зарплат пограничникам на 20 процентов. Логика подсказывает, что это было сделано для того, чтобы мотивированные более высокими зарплатами пограничники пошли и разогнали незаконных захватчиков. Но нет, для Ливии логика не годится. На самом деле это захватчики сами и были пограничниками, и власти таким образом пытались от них откупиться.
Естественно, ливийские бандформирования не ставят себе цель уничтожить отечественную нефтяную промышленность. Просто захват скважин и портовых терминалов – это для них единственный способ выбить денег из центральных властей. Они бы с радостью поддерживали нефтедобычу, если бы могли продавать нефть сами, но нефть – это не наркотики, не драгметаллы и не сигареты, с ней на нелегальной торговле вразнос много денег не заработаешь, тут нужна соответствующая логистика и серьезные покупатели. А их нет, потому что пока все понимают, что деньги, уплаченные ливийским боевикам за танкер нефти, запросто могут вернуться обратно в виде бомб в общественном транспорте.
Хотя ливийские бандформирования активно работают в этом направлении. Например, крупнейшие нефтяные терминалы восточной Ливии простаивали почти год, с августа 2013-го до конца этой весны, потому что их захватили отряды одного из местных лидеров, который по совместительству был в руководстве правительственных подразделений по охране нефтяной инфраструктуры. Под лозунгами о большей автономии и справедливом разделении нефтедолларов эти люди даже создали что-то типа местных органов самоуправления и пытались найти хоть кого-нибудь, кто бы покупал у них нефть.
В марте боевикам удалось найти танкер, плавающий под северокорейским флагом, загрузить его нефтью на несколько десятков миллионов долларов и отправить неизвестным покупателям. Но в районе Кипра судно было перехвачено американскими войсками, которые силой вернули его в Триполи, а команду арестовали. После этой неудачи боевики смирились и согласились на сделку с правительством: они разблокировали терминалы в обмен на выкуп в виде зарплат для охранников порта (то есть для них) и общую амнистию. Собственно, сейчас это и есть базовый принцип, по которому организован нефтяной экспорт Ливии: группа вооруженных людей захватывает кусок нефтяной инфраструктуры и блокирует его, правительство дает им денег, и они взамен открывают вентиль, правительство какое-то время экспортирует нефть, потом деньги у боевиков заканчиваются, они снова захватывают что-нибудь нефтяное, и так по кругу.
Откопаем полковника
Брат-лидер Каддафи был не самым договороспособным человеком, но работать в Ливии в нынешних условиях международным нефтяным компаниям стало совсем сложно. Лучше всех справляться с трудностями сейчас, как и до революции, получается у итальянской Eni. Значительная часть добычи у нее расположена на шельфе, куда боевикам не так-то просто добраться. Кроме того, итальянцы работают в Ливии уже около ста лет и лучше всех знают, как и с кем из местных надо договариваться, чтобы минимизировать потери для бизнеса. Хотя даже итальянцам пока не удалось довести свои объемы добычи до тех, которые были у них в благословенные времена Каддафи.
У остальных дела идут гораздо хуже. Первой крупной международной компанией, которой пришлось прекратить свою работу в Ливии из-за постоянных нападений, стала Royal Dutch Shell. Она подписала соглашения с Каддафи еще в 2004–2005 годах при неофициальной поддержке британского правительства – это было частью платы за то, что Запад простил полковнику Локерби. В планах были геологоразведка, производство сжиженного газа, инвестиций на $650 млн. Но сначала работы пришлось временно прервать из-за начавшейся в 2011 году гражданской войны, а весной 2012 года Royal Dutch Shell совсем остановила свою деятельность в Ливии, так и не успев ничего оттуда экспортировать.
Похожая история произошла и с BP. Сначала в 2007 году, еще при Каддафи, они объявили о совместных проектах с ливийцами на $900 млн, после революции сумма выросла до $2 млрд. Но в начале этого года BP пришлось заморозить на неопределенный срок все наземные разведочные работы – по соображениям безопасности. А в июне компания объявила, что на ливийском шельфе тоже не все спокойно, поэтому там начало работ откладывается как минимум до 2015 года.
Франция была самой активной сторонницей того, чтобы Запад принял участие в свержении Каддафи. Но французская Total ничего от этого не выгадала. В мае компании пришлось вывезти из Ливии практически всех своих работников, и сейчас ее активность в стране ограничивается небольшими работами на шельфе. У одной из крупнейших среди работающих в Ливии нефтяных компаний, американской ConocoPhillips, объемы добычи в начале этого года упали более чем в 20 раз по сравнению с прошлым годом – все из-за тех же проблем с безопасностью и постоянных бандитских блокад. Другая американская компания, Marathon Oil, уже почти год пытается продать свои ливийские активы.
Так что ни о каких сказочных выгодах, которые получили западные нефтяные корпорации от смены режима в Ливии, речи не идет. Наоборот, одни убытки. Какие могут быть выгоды, когда добыча регулярно падает в три-пять раз по сравнению с дореволюционными временами, и даже самые щедрые расходы на охрану не помогают, а дают противоположный эффект – эти же охранники вас и захватят, накупив на ваши деньги оружия.
