Общественность разделилась: одни видят в извержении заговор таинственных антиавиационных сил, другие – приближение «последнего часа» в истории Земли. «Все это заговор похуже свиного гриппа», – говорят первые. «Чу! 2012 год на носу!» – энергично возражают другие. Все при деле. Слава богу, никто не говорит, что вулкан кто-то самостоятельно «запалил» в своих корыстных интересах. Зато некоторые уже предполагают, что налицо небрежение к точным прогнозам, которые-де были, но внять им власти (какие?) не захотели. Скромные попытки вулканологов объяснить, что предсказывать извержения вулканов современная наука неспособна, никто в расчет не берет. Мало ли что они там бубнят... Голландские и немецкие авиаторы перед объективами телекамер доблестно рапортуют об испытательных полетах своих машин, которые поднимались в небо на опасную высоту, и ничего с ними не делалось. Авиакомпании стонут от убытков и призывают кары небесные на голову национальных авиационных управлений, «закрывающих» небо. Так можно летать или нельзя? Публика хочет однозначного ответа, но его нет. У каждого своя правда. Например, финны отправили в учебный полет два боевых истребителя F-18 Hornet. Полет прошел еще до официального закрытия неба, до сообщений из Британии и Норвегии о распространении пылевого облака. Однако после приземления были обнаружены повреждения в турбинах самолетов, которые потребуют ремонтных работ. Ничего не случилось – это хорошо. А если бы случилось, то финские пилоты, согласно инструкции, отвели бы самолеты от населенных пунктов (благо страна пустынная) и катапультировались. Но если бы такое случилось с пассажирским самолетом? С одной стороны, и это не страшно. Современные лайнеры вполне можно посадить в планирующем режиме. Опять же, полей и озер в стране Суоми – не счесть. Хорошо, а если полет проходит над густонаселенной Центральной Европой? А если двигатель зачихает и заглохнет в процессе посадки? Кто будет отвечать за то, что разрешил полеты в опасных условиях? Но, конечно, есть и те, кто понесет убыток не только моральный, но и материальный. Это страховщики. Им придется выплачивать страховку за гибель самолета и пассажиров, если небо было официально «открыто». Поэтому сейчас не позавидуешь европейским официальным лицам: на них, с одной стороны, давят авиакомпании, которые терпят убытки, с другой – страховое лобби, которое не хочет неприятностей. Беда в том, что никто ничего толком не знает. Ясно, что вулканическая пыль – это не дым от заводских труб или лесных пожаров. Тончайшая пудра кварца и основных минералов ведет себя в двигателе совсем по-иному. А кто испытывал реактивные двигатели на полет в вулканической туче? Таких что-то нет. Физика этого процесса до конца так и не ясна. Гадание на кофейной гуще даже более информативно. Потому что кофе – один, а разновидностей пепла – гораздо больше. Налицо явный психоз, который в обоих проявлениях – и «авиапаники», и «пофигизма» – не имеет ничего общего с реалиями. Это как в случае с радиацией. Например, на пляжах Юрмалы, знаменитой своими чистейшими мелкими песками, гамма-радиометр покажет 2 микрорентгена в час. А вот на финских скалах, где так приятно загорать летом ,– уже 25. Мало того, на песках Копакабаны излучение превышает 100 микрорентгенов в час. Ну и кое-где в курортных зонах вообще зашкаливает за 200! В сто раз выше уровень радиации, чем в Юрмале! В 10 раз выше, чем на пляжах Карельского перешейка! Только вот, чтобы набрать минимальную опасную дозу в 5 рентгенов, потребуется сидеть на самом радиоактивном пляже 25 000 часов, без малого 2 года и 10 месяцев. Не отлучаясь. А в других местах, на Копакабане – все пять лет. Но пресловутую опасную дозу в 5 рентгенов надо при этом накопить за год. То есть, заболеть лучевой болезнью не получится. Зато можно вполне дать дуба от психоза. Выдающийся французский врач Ален Бомбар в одиночку за 65 дней без пищи и воды переплыл на старой надувной лодке Атлантический океан, чтобы доказать, что жертв кораблекрушений убила не жажда и голод, а банальный страх, который просто остановил их сердца. Цифры, как видим, вещь коварная. Смотря как повернуть. Вот к примеру, пусть вероятность авиакатастрофы – 1 к 10 миллионам. Пыль ухудшает шансы, и они теперь – 1 к 1 миллиону. Большинство не заметит разницы: она за пределами повседневных вероятностей. Но что, если сказать, что шансы разбиться во время полета в пылевой туче возрастают в 10 раз? Сколько человек останется в салоне? Чтобы не мучиться догадками, надо просто «учить матчасть». Как человек, потративший десяток лет жизни на изучение поведения горных пород при нагрузках, могу с уверенностью сказать: при наличии доброй воли хватило бы совершенно незначительных сумм, чтобы провести систематические исследования вулканического пепла в атмосфере и его влияния на различные типы авиадвигателей. Мы тратим миллиарды на борьбу с мифологическим антропогенным глобальным потеплением. Неужто не можем наскрести деньжат на одну-две летающих лаборатории, которые могут спасти сотни, тысячи человеческих жизней и избавить от нервотрепок, срыва планов и прочих неприятностей. И уж точно – от чтения страшилок в прессе и просмотра душераздирающих телепрограмм.
