Фото: Kacper Pempel / Reuters

В мои студенческие годы в Варшаве – это была вторая половина нулевых – о «Марше независимости» мало кто знал. День независимости, 11 ноября, для жителей столицы был возможностью увидеть военную технику времен Первой мировой во дворе Национального музея или посмотреть не связанное с историей театральное представление.

Но «Марш независимости» существовал: тогда на него приходило несколько сотен молодых приверженцев националистических взглядов. После кратковременного правления консервативно-католической коалиции (2006–2007) как раз набирали силу организации радикального толка: «Национальное возрождение Польши» (Narodowe Odrodzenie Polski), «Национально-радикальный лагерь» (Obóz Narodowo-Radykalny), «Всепольская молодежь» (Młodzież Wszechpolska).

О «Марше независимости» среднестатистический поляк узнал в 2010 году: тогда шествие собрало несколько тысяч участников. Почему? После авиакатастрофы польского правительственного самолета под Смоленском вялая до тех пор дискуссия между польскими леваками и национальными радикалами получила «мясо». Эмоции вокруг катастрофы компенсировали нехватку идей.

С тех пор в канун Дня независимости левые ежегодно протестуют против насилия националистов, а спустя день-два националисты приезжают поиграть мускулами в столицу.

Мал маргинал, да дорог

Националисты – условное название участников марша. Кроме упомянутых трех наибольших организаций радикалов, на него приходят болельщики футбольных клубов. Есть также польские антирусские шовинисты, готовые на ножах бороться с антипольскими шовинистами из России, но присутствуют и те, для кого Россия не враг и кто исповедует панславизм или неоязычество. Некоторые и вовсе восхваляют путинскую систему: дескать, нам бы так – за «традиционные ценности». Общим для участников марша является протест против польской системы правления, проще – «системы».

С тех пор как «Марш независимости» стал привлекать тысячи участников и сотни журналистов, его организаторов стремятся взять под свое крыло те или иные консервативные силы, входящие в парламент. В частности, наибольшая партия оппозиции «Право и справедливость» и ее лидер Ярослав Качиньский. Качиньскому нужны националисты, чтобы ослабить премьера Дональда Туска и его «Гражданскую платформу». Националисты не хотят Качиньского потому, что он – в «системе».

Сила националистов – отнюдь не в массовости, сегодня они – разношерстная, погрязшая во внутренних конфликтах группа маргиналов. Настоящая мощь участников «Марша независимости» – в телевизионной картинке. Множество национальной символики, петард и уничтожение символов идеологического врага – то ли автомобилей либеральных СМИ, то ли ворот посольства России – все это сразу попадает в топ польских, а иногда и мировых новостей.

Почему власть соглашается на беспорядки

В последние годы во время проведения «Маршей независимости» в редакциях польских СМИ – дополнительное дежурство. Журналисты привыкли к тому, что волк в очередной раз съедает ягненка, а они должны как можно быстрее показать, насколько ягненок был тучен и как была защищена остальная отара. В зависимости от редакционной политики, роли волка и ягненка приписываются противоположным группам. Если у одних в заголовках полиция задерживает столько-то патриотов, то в других – банда радикалов нападает на российское посольство.

В этот понедельник «Марш независимости» продолжался меньше двух часов. За короткое время демонстранты успели напасть на журналистов, сжечь в центре Варшавы воспринимающуюся как символ ЛГБТ радугу, уничтожить несколько автомобилей и подпалить будку охранников посольства России. Именно после последнего инцидента власти столицы решили распустить марш, а происшествие возле диппредставительства молниеносно осудили МИД, премьер и президент.

Если бы националисты сожгли будку не российского посольства, а польской фирмы, или окончательно выкорчевали металлические останки радуги – марш не распустили бы. Однако правящая «Гражданская платформа» поддерживает нормализацию отношений с восточным соседом и как огня боится конфронтации с ним, даже ценой конфликта с местными радикалами.

Ситуация с нападением части радикалов на российское посольство – это не очередное доказательство их достаточно очевидной ненависти к России. Важнее то, как польская элита отнеслась к происшедшему: согласитесь, не в каждом государстве президент и премьер в течение двух часов осудят такой факт. И это – в свой выходной день.

Вообще о запрете «Марша независимости» в Польше говорят с тех пор, как националисты выбили первое стекло – однако четыре года подряд власть соглашалась на условия националистов и молча восстанавливала разрушенное. Стратегия – дать радикалам возможность выплеснуть эмоции. Власть не хочет предоставить поводы для ненависти – главного оружия консолидации националистов. А, кроме чиновничьей верхушки, радикалам в Польше ненавидеть некого: мигрантов или цыган – мало, национальные меньшинства – полонизированы, вот только геи на улицы стали чаще выходить.

Борьба за отступление

Исследования польских националистов и радикальных футбольных фанатов в последние годы показали: это молодые люди, не нашедшие себя в существующих институтах, государственных и коммерческих. Отнюдь не выходцы из бедных слоев общества – часто это дети среднего класса. Они не заявляют о том, что находятся на самом низу социальной иерархии, – но подчеркивают, что существующая система не соответствует их чаяниям, считают, что их развитию мешают политики, корпорации или другие социальные группы.

Политические партии, общественные организации или государственные учреждения становятся все более отчужденными от общества, у многих из них – кризис идей. Не только в Польше – это явление усугубляется как во Франции или Великобритании, так и в России.

Лучший способ развеять насилие – это дать националистам площадку для высказывания своих взглядов, иначе их насилие никуда не денется, просто уйдет в подполье и в экстремизм. А еще – обязать организаторов санкционированной акции возместить убытки в связи с беспорядками. Включая их голос в дискуссию, государство рискует демократией и возлагает на радикалов часть ответственности за ошибки системы.

Польские националисты, равно как и власти, это осознают. Поэтому 11 ноября в стране выигрывает не сила огня или петарды, а слабость: кто правильнее покажет себя жертвой ситуации. Жертвой оказались российское посольство и власти, они и победили в общественном мнении.