Анастасио Сомоса. Фото: www.latinamericanstudies.org

Трудно назвать широко распространенной ситуацию, когда человек сначала теряет, а через некоторое время вновь обретает верховную власть в целой стране. Но и большой редкостью ее тоже не назовешь. Из заметных стран только в сверхконкурентных Соединенных Штатах считается, что одного шанса порулить страной для человека более чем достаточно. Вернуться в Белый дом после перерыва не удавалось никому, хотя некоторые пытались. Например, Тедди Рузвельт, отсидев президентом два полных срока в 1901–1909 гг., в 1912 г. решил побороться еще и за третий и даже создал для этого собственную партию, но все равно проиграл демократу Вильсону, правда, обойдя республиканца Тафта. 

А так возвращение во власть прежнего лидера случалось почти во всех странах. Например, в Европе сейчас сразу в пяти государствах правят люди, которые уже делали это несколько лет назад, потом перестали, а потом снова начали. Это Столтенберг в Норвегии, Кубилюс в Литве, Летерм в Бельгии, Орбан в Венгрии и, конечно, Берлускони в Италии, который сейчас правит страной уже в третий раз после второго перерыва. Но все они уходили и возвращались в ходе демократических процедур, не назначали преемников и во второй (или третий) раз побеждали на честных выборах, поэтому к нашей рокировке эти случаи имеют отдаленное отношение. 

В России уход и возвращение лидера произошли в условиях авторитарного режима, что очень удивительно. Ведь авторитарный режим он на то и авторитарный, что его лидер может не заморачиваться демократическими процедурами и конституционными ограничениями, а править, сколько влезет. К тому же, в условиях авторитаризма расставаться с атрибутами верховной власти чрезвычайно опасно. Слишком велик риск, что вернуться обратно уже никто не даст, и поди здесь что-нибудь оспорь. Например, в истории черной Африки было в избытке диктаторов, и многие из них правили очень подолгу, но обязательно подряд, никуда не отлучаясь.

Возможен и другой вариант, когда во главе авторитарного режима стоит не единоличный диктатор, а хунта. И эта хунта снижает внутриполитическое и международное напряжение, меняя время от времени свое первое лицо, сохраняя при этом сам режим. Очень популярная модель в Южной Америке 70-х гг. Но в этом случае о возвращении конкретного лидера тоже речи не идет. Если уж хунта однажды сняла напряжение с помощью его отставки, то зачем же ей снова это напряжение создавать, возвращая отставленного на первую роль?

Российский авторитарный режим не стал развиваться ни по одному, ни по другому стандартному сценарию. Но закрепить за собой патент на изобретение тандема с рокировкой все равно не получится. Аналогичную схему развития авторитарного режима действительно трудно найти в Африке или Азии, зато почти десяток государств Латинской Америки провели в подобных рокировках значительную часть XX века. 

Впервые эту схему опробовали в Венесуэле. В 1908–1935 гг. страной правил генерал Гомес, формально с перерывами, реально – нет. Когда в 1908 г. генерал Гомес пришел к власти в результате военного переворота, он мало чем отличался от своих многочисленных предшественников и соседей. Но через несколько лет в Венесуэле нашли нефть. Страной заинтересовались серьезные люди в США и Великобритании. Их компаниям были нужны нормальные условия для работы.

Условия были созданы. Западные нефтяные компании отдавали генералу достаточную часть доходов, чтобы он и сам был доволен, и население мог умаслить. А чтобы не вызывать лишних вопросов у международного общественного мнения, генералу Гомесу посоветовали иногда выпускать вперед кого-нибудь другого, попрезентабельнее. Генерал и сам понимал выгодность таких рокировок, поэтому совету последовал.

В 1914–1922 гг. и в 1929–1931 гг. Венесуэлой формально руководили: в первом случае – юрист Маркес, а во втором – юрист Перес. Генерал Гомес в это время занимал пост министра обороны. Но простой контроль над силовыми структурами казался генералу недостаточно надежной гарантией, поэтому он, на всякий случай, всегда добивался, чтобы венесуэльский парламент сначала избрал президентом его, Гомеса, а потом уже сам назначал и.о. президента какого-нибудь приятного юриста. 

Польза от этих назначений была огромная: юристы собирали на себя все международные и внутренние проблемы, а генерал Гомес потом возвращался в президентское кресло народным избавителем. Благодаря этой мудрой схеме Гомес удерживал власть в Венесуэле до самой смерти в конце 1935 г., в возрасте 79 лет.

Схема Гомеса очень понравилась Соединенным Штатам. В Вашингтоне решили, что хватит гонять туда-сюда флот по Карибскому морю, устанавливая выгодные режимы с помощью marines. Гораздо удобнее на месте договориться с кем-нибудь из местных силовиков, который в обмен на поддержку США мог бы гарантировать интересы американских компаний и защитить подшефную страну от коммунистической заразы.

Но открыто дружить с такими людоедами, которые тиранят свои страны по несколько десятилетий, для американской администрации неприлично. Поэтому Вашингтон слал полевым-островным командирам сигналы, чтобы те не зарывались, а демократизировались, устраивали выборы и сажали в президентское кресло каких-нибудь приятных профессоров юриспруденции, которых не стыдно показать американскому избирателю. 

Таким образом, начиная с 30-х гг. и до окончания Холодной войны в большинстве государств Центральной Америки закрутились бессмысленные карусели рокировок, на которых катались сами диктаторы, их родственники и беспомощные, но симпатичные профессора. 

Самих диктаторов эти хлопоты сильно раздражали, но они хорошо осознавали, как опасна американская немилость, поэтому старались поддерживать в своих странах хотя бы минимальную видимость демократии и соблюдения конституции. 

Понятно, что даже в маленькой стране и при авторитарном режиме выборы невозможно разыграть как по писаному. Приходилось подстраиваться под ситуацию и править ошибки на ходу. Например, в 1947 г. Трумэн намекнул президенту Никарагуа Сомосе, что 10 лет подряд у власти – это слишком, пора поменяться и отойти в тень. Сомоса послушался и избрал на свое место одного 70-летнего дипломата. Но тот стал много на себя брать, и через несколько месяцев дипломата пришлось свергнуть, заменив его на дядю жены. Вашингтону дядя жены не понравился, Сомосе пришлось собирать конституционную ассамблею, которая избрала временным президентом уже его собственного дядю. А в 1950 г. Сомоса переизбрался сам. К счастью для него, началась война в Корее, и Вашингтону стало не до вопросов демократии в Никарагуа. Хотя сыновьям Сомосы все равно пришлось потом мучиться, сидеть всего по одному сроку подряд, в промежутках пропуская вперед какого-нибудь приятного на вид юриста или хунту, наспех слепленную из надежных парламентариев. 

То же самое произошло с генералом Трухильо, правившим Доминиканской республикой в 1930–1961 гг. Он изо всех сил старался исполнять все правила. После первых восьми лет правления отошел на 4 года в тень. Потом поправил еще десять лет и в 1952 г. избрал президентом брата, в 1960 г. поменял брата на приятного юриста Балагера. Но Вашингтону и этого было мало. В 1961 г. администрация Кеннеди решила, что дружить с Трухильо стало совсем неприлично, и помогла организовать его убийство, сделав ставку на более умеренного Балагера. 

Похожие судьбы были и у многих других правителей региона. Несколько десятилетий Холодной войны бедняги крутились, как могли. Изо всех сил изображали демократию, чтобы и власть сохранить, и расположение США не потерять. Кому-то повезло больше: полковник Освальдо Лопес, правивший Гондурасом в 60-х – 70-х гг. (естественно, с перерывами) умер своей смертью в покое и достатке, когда ему было уже под 90. А вот генерал Норьега, руководивший в Панамой в 80-е гг., проводит старость во французской тюрьме с перспективой переехать в панамскую. Слишком много себе позволял. 

Конечно, глупо утверждать, что российская операция «преемник и рокировка» проводилась по прямой указке Вашингтона. Все-таки и время другое, и масштаб страны не тот. Но некоторые параллели все равно вылезают. Уступать высший пост на 4 года и хлопотно, и рискованно. Значит, для этих маневров были серьезные причины. Причем не внутренние, которых до сих пор не видно, а внешние. Нужно было удостовериться, что Запад не спишет нас к Белоруссии и Зимбабве. Нужно было помочь западным лидерам объяснить своему избирателю, почему они продолжают жать руки российскому руководству. Как могли – помогли. Положенный минимум сделали: вот вам альтернативные выборы, вот выполненные конституционные ограничения. А большего никто и не обещал.