Слишком поднятая целина

| Голодные крестьяне Востока | Перестройка и ускорение

Евросоюзу показалось мало простого экономического кризиса. В дополнение к нему европейцы за последние годы накопили себе целый букет замкнутых друг на друга проблем в виде затянувшейся ратификации Лиссабонского договора, трудностей с интеграцией новых стран-членов и самоубийственной сельскохозяйственной политики. Возможность разобраться с Лиссабонским договором и завершить, наконец, организационную реформу ЕС еще есть. Развязать узел, в который сплелись обещания новым странам союза и обязательства по поддержке аграрного сектора, будет намного сложнее.

То, что Единая сельскохозяйственная политика (CAP) ЕС будет серьезным тормозом для развития Европы, было ясно еще на этапе ее разработки, в начале 1960-х. Но воспоминания о голодных годах Второй мировой войны были тогда слишком свежи, а волна обретения независимости колониями поставила под угрозу привычные экономические связи, поэтому в Европе решили сделать продовольственную безопасность приоритетной целью интеграции. С помощью заградительных импортных пошлин и регулярных интервенций Брюссель обеспечил искусственно высокие цены на сельскохозяйственную продукцию на внутреннем рынке ЕС. Кроме того, европейские фермеры получали щедрые субсидии из бюджета ЕС, размер которых был прямо пропорционален объему собранного урожая и площади обрабатываемых земель. В таких тепличных условиях производство сельскохозяйственной продукции стало расти в геометрической прогрессии: ЕС удалось не только обеспечить собственное потребление, но и превратиться из нетто-импортера продовольствия в одного из крупнейших в мире экспортеров, уступая в этом только США. К сожалению, вслед за урожаями росли и расходы на субсидии. В начале 1990-х суммарная доля программ по поддержке аграрного сектора превысила 60% от всех расходов общеевропейского бюджета. Оказалось, что в ЕС слишком много фермеров, чьи хозяйства слишком малы для самоокупаемости, но достаточно велики для хронического перепроизводства. Излишки продукции европейским властям приходилось или продавать себе в убыток на внешних рынках, или запасать. В отдельные годы эти запасы достигали астрономических объемов. В 1986 г. ЕС запас 13,5 млн тонн кукурузы, сахара, риса и молочных продуктов и 353 млн литров алкоголя, в основном, вина. В 1990-е стало понятно, что дальнейшего подъема сельского труда экономика Евросоюза может просто не выдержать. Но желающих вступать в конфликт с собственными фермерами среди европейских руководителей не было, поэтому решили бороться не за повышение эффективности хозяйств, а против перепроизводства. Субсидирование продукции урезали незначительно и лишь по некоторым видам товаров, зато взяли курс на уничтожение зависимости между доходом фермера и объемом производства, и даже стали платить субсидии за недопроизводство. Так европейские фермеры оказались в совершенно безумном мире перевернутых экономических стимулов, где чем меньше работаешь, тем больше получаешь. Тем не менее, властям Евросоюза оказалось выгоднее платить фермерам просто так, лишь бы они не работали и не производили лишнюю продукцию, которую потом придется скупать по завышенным ценам.

Ползучую либерализацию европейского аграрного сектора с медленным снижением субсидий и импортных пошлин можно было бы растянуть на несколько десятилетий и сделать почти незаметной для фермеров, но тут грянуло расширение ЕС на Восток. Присоединение к Евросоюзу стран бывшего соцлагеря разрушило хрупкое равновесие в географическом распределении убытков и выгод от единой сельскохозяйственной политики. В начале 1960-х, когда в единую Европу входило всего 6 стран, схема поддержки фермеров выглядела своеобразным взаимозачетом между Францией и Германией. Франция открывает свой внутренний рынок для немецких товаров, а Германия за это помогает ей содержать гигантский аграрный сектор. Расширение Евросоюза в 1970 – 1990-х гг. вполне вписывалось в эту схему. Страны Южной Европы (Греция, Испания, Португалия) следовали французской модели поведения, Северная Европа (Великобритания, Скандинавия) – немецкой. Гораздо менее развитые страны Восточной Европы в этот баланс никак не вписываются. Даже лучшие из них с трудом дотягивают по уровню жизни до наиболее бедных стран Западной Европы, а в уровне развития сельского хозяйства отставание просто гигантское. В одной только Польше количество занятых в аграрном секторе работников почти в 3 раза больше, чем в крупнейшем получателе сельскохозяйственных субсидий Франции (2,3 млн и 0,8 млн человек соответственно). В целом, после расширений 2004 г. и 2008 г. армия европейских фермеров выросла более чем в 2 раза. Ситуация с количеством малых (менее 5 га) и потому особенно убыточных хозяйств – еще хуже. Только в Румынии их 3,5 млн. Это на полмиллиона больше, чем во всех 15 старых странах ЕС вместе взятых. Брюссель оказался перед дилеммой. Надо или признать, что в Евросоюзе все равны, но некоторые равнее, поэтому румынские фермеры никогда не дождутся такой же помощи, как французские. Или наплевать на собственных, западноевропейских аграриев, и резко урезать поддержку сельскохозяйственного производства по всей Европе.

Из двух зол власти ЕС решили не выбирать, а взять по половинке и смешать: и восточных фермеров не баловать, и аппетиты западных поумерить. И, как это принято в Европе, делать все медленно и постепенно с большим количеством полумер и переходных периодов. Странам из бывшего соцлагеря при присоединении к Евросоюзу просто открыли свободный доступ на внутренний рынок сельскохозяйственной продукции, а с получением субсидий попросили подождать. Изначально восточные фермеры получили право только на 25% от той суммы, которая в аналогичных условиях достается их западным коллегам. Доля будет постепенно увеличиваться и должна достигнуть 100% через десять лет после вступления страны в ЕС. То есть после 2013 г., а для Болгарии и Румынии – вообще, после 2016 г. К этому времени власти ЕС надеются завершить реформу единой сельскохозяйственной политики и либерализовать аграрный сектор, сделав его хоть немного конкурентоспособным при работе без субсидий. В 2003 г. Еврокомиссия объявила об ускорении аграрных реформ. Расходы на поддержку сельского хозяйства должны расти не быстрее, чем инфляция. К 2012 г. все страны ЕС должны отказаться от субсидий, зависящих от объема или вида производимой продукции, чтобы фермеры в своей работе руководствовались запросами рынка, а не государства. Импортные пошлины на продовольствие постепенно будут снижены, а квоты на импорт увеличены с перспективой полной их отмены. Все это позволит повысить эффективность европейского аграрного сектора и снять непосильного нагрузку с бюджета ЕС. Осталось только объяснить фермерам, почему их лишают государственной поддержки. С восточными фермерами больших трудностей возникнуть не должно. Они не очень хорошо осведомлены о том, что получают субсидии в несколько раз меньшие, чем их коллеги на Западе. Запросы у них небольшие, и они вполне довольны тем, как быстро растут их доходы благодаря свободному доступу на рынки Западной Европы. А вот западные фермеры привыкли защищать свои привилегии. Они уже не первый месяц ходят по всему Евросоюзу с митингами, протестуя против падения закупочных цен. Весь сентябрь Италия, Франция, Бельгия и еще несколько стран буквально купались в молоке. Его щедро разливали повсюду фермеры, хозяйства которых оказались убыточными из-за либерализации европейского рынка. 2 октября они обещают провести скоординированную акцию протеста по всей Западной Европе. И это только начало. ЕС еще долго и болезненно будет избавляться от многочисленных и неэффективных фермерских хозяйств, избалованных полувековым отсутствием конкуренции. Сейчас в Евросоюзе 12 млн фермеров, а средний размер фермы составляет всего 12 га. В США, где население всего в 1,5 раза меньше, в аграрном секторе занято только 2 млн человек, а средний размер хозяйства там – 180 га. Позволить себе и дальше так бездарно тратить финансовые и человеческие ресурсы Евросоюз просто не может, поэтому уже совсем скоро число участников фермерских акций протеста будет измеряться миллионами.